В течение девяти дней 96 горняков Североуральского бокситового рудника не выходили из шахты “Красная шапочка”. Они требовали увеличения тарифной части зарплат на 50%, отмены работы по субботам, встречи с представителем “РУСАЛа”. Что довело шахтеров до такого радикального шага, и возможно ли было избежать остановки СУБРа, корреспондент “Солидарности” выясняла на месте. Оказалось, что все далеко не так очевидно, как это кажется из столицы, а в истории о “Красной шапочке” много сказок.


АЛЮМИНИЙ РОССИИ

Чтобы понять все мотивы, побудившие шахтерскую смену из 107 человек остаться на глубине 1000 метров под землей, нужно рассказать предысторию.

...Есть на севере Урала невысокий холм. Как и соседние холмы, он покрыт густым сосняком и богат сочной земляникой. Но отличает его одна особенность: к вечеру его вершина становится алой. Издали кажется, что какой-то угрюмый великан надвинул по самые уши красную шапку. В 1931 году уральский геолог Николай Каржавин открыл, что это - месторождение бокситов, которое назвали “Красной шапочкой”. Североуральский бокситовый рудник (СУБР) является самым крупным бокситовым рудником в России. Во время Великой Отечественной войны на СУБРе зародилось стахановское движение - стране был очень нужен алюминий, который производится из бокситов. Но с переменами в жизни страны изменилась и жизнь СУБРа.

В 1989 году на руднике прошла широкомасштабная забастовка: все смены спустились в шахты и не выходили оттуда, требуя встречи с руководителем министерства. Встреча состоялась, и шахтеры добились лучших условий работы, в частности, отмены работы по субботам, снижения норм выработки и пр. Через некоторое время рудник перешел в частные руки - в руки компании “СУАЛ”, которая установила свои правила. Не все проходило гладко, последовали новые забастовки. В итоге компромисс все же был найден. Но позже, в марте 2007 года, в результате объединения “РУСАЛа”, “СУАЛа” и глиноземных активов Glencore рудник перешел в ведомство “РУСАЛа”, а это уже совсем другая компания. На долю Объединенной компании “РУСАЛ” приходится около 12% мирового рынка производства алюминия и 15% производства глинозема. Активы компании расположены в 19 странах на пяти континентах. В Объединенную компанию входят 15 алюминиевых заводов, 12 предприятий по производству глинозема, 7 предприятий по добыче бокситов, 3 фольгопрокатных завода.

Если раньше компания “СУАЛ” была ограничена границами России и добыча боксита на “СУБРе” составляла порядка 70% всей добычи бокситов в “СУАЛе” и в России, то сейчас доля добычи бокситов “СУБРом” в “РУСАЛе” - лишь 17 - 20%.


У СЕМИ НЯНЕК ДИТЯ БЕЗ ГЛАЗУ

На СУБРе, помимо традиционного профсоюза ГМПР, с 1991 года действовал Независимый профсоюз горняков (НПГ). Обе организации плодотворно сотрудничали, совместно заключали колдоговор - до тех пор, пока в 2006 году в НПГ не произошел раскол на три организации. Преемником НПГ стал профсоюз под предводительством Валерия Золотарева. Кроме того, образовались Независимый профсоюз горнозаводского Урала (НПГУ) - председатель Марина Брыкушина и Профсоюз горняков Урала (ПГУ) - руководители Евгений Жуков, Талгат Саттаров.

- Мы пролонгировали колдоговор на 2005 - 2006 годы до 14 марта 2009 года, при этом работала комиссия, в которую входили как профсоюз НПГ и лично Золотарев, так и профсоюз ПГУ. Тогда у них никаких претензий к колдоговору не было, - удивляется Виктор Зайцев, председатель профкома ГМПР СУБРа.

ГМПР при пролонгации колдоговора инициировал увеличение тарифной части в доле зарплаты. Дело в том, что зарплата на “СУБРе” складывается из тарифной части, районного коэффициента, премии и других выплат. То есть сдельно-премиальная система, а доля премии доходит до 70%. Чем это чревато? Если работника наказывают за нарушение на 5 - 10%, то это выливается в большие деньги. Тарифная часть в зарплате работника может быть 5 - 6 тысяч рублей, а вся зарплата доходит до 30 тысяч.

Однако в марте 2008 года у Валерия Золотарева претензии появились, причем такие, что он объявил голодовку, а 107 горняков - забастовку. В ночь на 27 марта шахтеры после смены не поднялись на поверхность. Они потребовали: повысить тарифные ставки и оклады по всем профессиям на 50% с сохранением действующего положения о премировании, отмены планирования работ на выходные дни, неприменения репрессивных мер к участвующим и поддерживающим забастовку, встречи с полномочным представителем “РУСАЛа” - всего 11 пунктов.

Наученные горьким опытом серии предыдущих забастовок управленцы приняли меры. С 00 часов 29 марта приказом № 155 за подписью управляющего директора Виктора Радько были остановлены работы на всех шахтах ОАО “СУБР” “в связи с невозможностью обеспечения безопасных условий ведения горных работ по причине препятствования осуществлению производственного процесса частью трудового коллектива”. Попросту говоря, шахтерам перестали выдавать аккумуляторы, без которых ни один горняк в шахту не пойдет. В том, что если бы не был издан такой приказ, все смены на всех шахтах объявили бы “подземную” забастовку, не сомневается никто: ни сами шахтеры, ни профсоюзы, ни руководство.

Несмотря на то, что шахты закрылись, горняки активно поддерживали своих товарищей на поверхности. Вот что мне рассказали шахтеры на “Красной шапочке”:

- Начальство вообще не считает нас за людей, никто даже не появляется здесь, не хочет с нами разговаривать. Город им не нужен, нужна только прибыль. Соцкультбыт весь уничтожили. Никого не учат, никаких мероприятий не проводят. Учиться можно только за свой счет, но цены на обучение непомерные.

- У меня муж 32 года в шахте проработал, - рассказывает Марина. - Самое большее, что он получает на руки, - 10 тысяч рублей. У нас двое детей. Сейчас мой сын сидит в шахте. Он поступил в техникум в Екатеринбурге. Я ему послала 3000 рублей - это и за учебу за семестр, и за общежитие, а больше не могла отправить, потому что нам самим еду покупать не на что было. Через три месяца он приехал домой и сказал: мама, я больше так не могу. Бросил учебу и пошел работать на шахту. Когда он мне позвонил в час ночи и сказал: “Мама, я сегодня из шахты не выйду.” Я ночь не спала, меня всю трясло. В 1989 году мой сын (ему тогда три года было) папу из шахты встречал - тогда тоже забастовка была. Папа ему говорит: “Андрюша, я тут!” А Андрюша испугался. Папа был чумазый, грязный... Но потом я объяснила: это папа.

- Вы не уговаривали сына подняться? - спрашиваю я.

- А зачем? Это все копилось. Мужики собирались, хотели поговорить с руководством, но начальник шахты их просто разгонял: хотите работать - идите работайте, не хотите - пишите заявление на увольнение. Вот результат.

- Нам выплачивать кредит 8000 рублей, а муж принес только 4000. Что нам делать? Воровать? - чуть не плачет другая женщина. Действительно, ситуация в Североуральске с кредитами аховая. 80% всего кредитного портфеля Североуральского отделения Сбербанка - у субровцев. С учетом того, что весь портфель составляет около 700 млн рублей, - сумма немаленькая.

- Холодильник, пылесос, микроволновку - все берешь в кредит, потому что денег ни на что не хватает, - объясняют мне жены шахтеров.


“РУСАЛ” ПРИШЕЛ!

- Мы знали, что “РУСАЛ” - компания жесткая. Тем не менее, она не забывает о трудящихся в части роста зарплаты, хотя снижает социальные льготы. В “СУАЛе” наоборот: не стремились к росту зарплаты, но сохраняли социальные льготы. С первого же дня работы в “РУСАЛе” пошло ущемление социальных прав трудящихся, аутсорсинг, причем роста зарплаты не было, - говорит заместитель председателя Свердловской областной организации ГМПР Валерий Кусков. - 18 марта на встрече с представителями “РУСАЛа” мы выработали принципы для построения диалога. Были такие требования: выполнение отраслевого тарифного соглашения, сохранение действия колдоговоров на реструктуризированных предприятиях. Однако “РУСАЛу”, как высказалась директор по персоналу Виктория Петрова, “не нужна прокладка между работодателем и работником”. Обязанности профсоюза, по ее мнению, должна взять на себя служба по персоналу.

По словам председателя профкома ГМПР СУБРа Зайцева, почва для забастовки была подготовлена. С приходом “РУСАЛа” стали выводиться непрофильные предприятия, то есть применялся аутсорсинг. Руководство уверяет, что колдоговор на предприятиях-аутсорсерах сохраняется такой же, но это не совсем так. Сильно пострадал соцпакет. Закрыли спортклуб, все культурные программы. В свое время был сделан хороший спортзал, где шахтеры, отработавшие смену, вели секции для детей. Его закрыли, и теперь детям и взрослым некуда пойти. До 29 февраля не был подписан бюджет предприятия, поэтому тормозились выплаты по колдоговору...

- Говорят, что зарплата за февраль упала по сравнению с предыдущими месяцами. Она не упала. Просто в декабре были выплачены большие премии по охране труда, бонусы, а в январе были “праздничные” смены, из-за которых зарплата тоже была выше, - объясняет Виктор Зайцев.

Впрочем, с тем, что за такую тяжелую работу шахтеры получают несоизмеримо маленькую зарплату, соглашаются все. Средняя зарплата на “СУБРе” сегодня - 18 600 рублей. Но машинист компрессора получает около 9 тысяч, стволовой поверхности, ламповщик - чуть больше 8 тысяч, машинист подъема, электромонтер - по 10 тысяч. И все это - с четырьмя отработанными субботами в месяц и перевыполненным планом! Но даже такие высокооплачиваемые работники, как проходчики, ГРОЗ, взрывники, получают не более 30 тысяч в месяц. Опять же - с шестидневным графиком работы и выполнением плана на 110%. Для сравнения: за 17 отработанных смен плюс три рабочие субботы проходчик вместо 30 тысяч получит 22 830. Разница, как говорится, налицо. Вот и ответ, почему проходчики работают по субботам, хотя их, вроде бы, никто не заставляет. Но если проходчик выходит на работу, то должен выйти и весь обслуживающий его персонал, вплоть до уборщиц. Так что субботы на “СУБРе” получаются добровольно-принудительные.


ЧТО ПРОИЗОШЛО?

- Конечно, вопрос с зарплатой нужно решать, но не такими методами! Методы действующих лидеров НПГ более похожи на действия “Аль-Каиды”. Откровенный диктат, невозможность слушать других. Тем, кто хочет высказаться, не дают сказать, доходит до мордобоя. Шахту “Кальинскую”, которая спокойно работала, натуральным образом захватила группа лиц, принадлежащих профсоюзу Золотарева, и препятствовала людям спускаться в шахту. На смену приехали 128 человек, 90 спустились, 38 остались. Три часа помещение было оккупировано, людей не пускали получить аккумуляторы, шла стенка на стенку. Фактически предприятие было остановлено не работниками шахты “Кальинская”, а работниками “Красной шапочки”! - возмущается Марина Брыкушина, председатель НПГУ.

О том, что далеко не все хотели участвовать в забастовке, включая тех, кто сидел в шахте, говорит и Владимир Петряев, председатель профкома ГМПР на “Красной шапочке”, и председатели остальных профорганизаций. И все же горняцкая и мужская солидарность сделала свое дело, и из шахты по состоянию здоровья вышли всего несколько человек, 96 же, во главе с Валерием Золотаревым, остались. Заявление у забастовщиков было жесткое: они угрожали, что не выйдут из шахты до тех пор, пока не получат гарантий выполнения всех требований. Руководство “СУБРа” неоднократно приглашало лидеров забастовки за стол переговоров, обещая, что никакие репрессии к участникам применяться не будут, но Золотареву, а вместе с ним и остальным шахтерам этого казалось мало.

- Требования их мы будем рассматривать только тогда, когда горняки поднимутся из шахты. Переговоры можно вести только в тех условиях, когда все идет по закону. Что мешало людям все сделать законным путем? У нас позиция такая: пока они не выйдут, мы не будем вести переговоры. Иначе это, по сути, шантаж. О чем можно переговариваться в таких условиях? - задает вопросы начальник пресс-службы “СУБРа” Галина Шевела. - Я могу сказать, что зарплата растет в соответствии с условиями колдоговора. По сравнению с зарплатой в прошлом году она в сумме выросла на 14,5%. Да, действительно, в последнее время у нас пошло сокращение расходов на социальную сферу, происходит оптимизация расходов. Доллар падает, а алюминий в основном экспортируется. Стоимость электроэнергии растет быстро, а у нас все предприятия очень энергозависимые. Поэтому чем-то приходится поступаться, чтобы наш боксит не стоил сумасшедших денег, чтобы он был конкурентоспособным.

“СУБР” счел объявленную забастовку незаконной и обратился по этому поводу в суд. Действительно, никаких процедур, предусмотренных ТК в части проведения забастовки, соблюдено не было. Лидеры НПГ не только не предупредили руководство о забастовке, но даже не вступили в трудовой спор. Просто сагитировали одну смену прекратить работу - и все.


КТО ВИНОВАТ?

- Из всех профсоюзных организаций навстречу нам пошла только одна - НПГ, - уверяли меня люди на шахте. Я постаралась выяснить, чем же конкретно помогает шахтерам НПГ.

Первым делом, я узнала, что с первого же дня забастовщиков обеспечивает горячим питанием за свои средства... ГМПР, который никакого отношения к забастовке не имеет! А средства на двухразовое питание 96 горняков нужны немаленькие: 8 - 9 тысяч рублей за раз. Сколько мог, их кормил профком, а после того, как у профкома кончились деньги, средства стал выделять обком ГМПР. Я пробовала обед горняка, разговаривала с директором столовой, видела документы об организации питания. Только вот почему-то в НПГ уверяли меня, что это они обеспечивают забастовщиков едой... Дальше - больше. Когда из суда пришло уведомление, что НПГ должен участвовать в качестве ответчика при рассмотрении вопроса о законности забастовки, Валерий Золотарев написал следующее:

“Объединенная первичная профсоюзная организация НПГР ОАО “СУБР” не является ответчиком по данному делу, так как данная организация не объявляла “забастовку” и не организовывала ее. Данную забастовку спровоцировал представитель работодателя, начальник шахты “Красная шапочка” Лохнев Александр Сергеевич своим поведением в шахте 26 марта 2008 года в третью смену в 22 - 24 часа. То, что требования работников трудового коллектива подписаны председателем ОПО НПГР ОАО “СУБР” Золотаревым В.Л., не свидетельствует о том, что “забастовка” организована им и организацией, где он является председателем”.

Вот что сказала по поводу этого заявления Марина Брыкушина:

- Произнести слово “забастовка” - опасно. Тот, кто его произносит, несет определенную ответственность. Ее нести в данном случае никто не хочет. Золотарев фактически остановил людей и тем самым подверг увольнению. Так подставить людей: оставить их в шахте и отказаться от них - это просто свинство. НПГ просто пользуется ситуацией, чтобы себя пропиарить.

В ГМПР были чуть более сдержанны - готовились к суду, где выступали в качестве третьей стороны на стороне работников. В итоге в судебном заседании забастовщиков защищали две профорганизации, которые, по сути, никакого отношения к ней не имели: ГМПР и НПГУ. 3 апреля дело до рассмотрения по существу не дошло, и заседание перенесли на 10 апреля.


РАБОЧАЯ ГРУППА

31 марта на “Красную шапочку” приезжал лидер НПГ России Александр Сергеев. Он спускался в шахту, вел переговоры и с Золотаревым, и с руководством “СУБРа”, договорился о создании комиссии по рассмотрению требований, о гарантиях не применять к бастующим карательных мер. Администрация издала приказ о создании примирительной комиссии. В нем было обозначено представительство от всех профсоюзов предприятия по два человека. Все профсоюзы его подписали, кроме первички НПГ. Золотарев заявил, что категорически возражает против участия в этой комиссии ГМПР, НПГУ и ПГУ. Примирительная комиссия не заработала, горняки остались под землей.

- Сергеев, будучи здесь, заявил, что так как первичка НПГ не подчиняется ни уставу, ни своему председателю, то у него в Североуральске организации больше нет. И уехал. Теперь они получаются кучкой людей, которые удерживают коллектив под землей, дурача людей, обещая им золотые годы, - говорит Евгений Жуков, председатель ПГУ.

В качестве второй попытки был предложен вариант создания выборной рабочей группы: один представитель от 400 работников.

- Золотарев сначала тоже отказался от этого, но потом организовал свою агитбригаду, которая ездила по шахтам. Вот вчера (1 апреля. - Ю.Р.) в цехе транспорта и шихтовки проходило собрание, выступал начальник шахты, потом я. Потом прибежали люди из НПГ и начали кричать: “Кого вы слушаете? Выбираем человека в рабочую группу! Кто за Логинова? Все за Логинова? Выбрали!,” - рассказывает Виктор Зайцев.

Похожую картину описала и Людмила, машинист подъема (шахта “Черемуховская”):

- Собрание на нашей шахте происходило таким образом: представитель НПГ говорит, что нам надо выбрать членов комиссии. И тут же: “Я предлагаю такого и такого. Вы согласны?” Толпа: “Да!” Я сзади стою и говорю: “Вы бьете ниже пояса. Дайте хоть минуту подумать!” Он спрашивает: “А что думать? Ну, давайте проголосуем”. Но когда толпа стоит на улице, и пусть даже 300 человек подняли руку - кажется, что все “за”. Он ко мне поворачивается и спрашивает: “Так устраивает?” Я отвечаю: “Это не для меня, а для людей. Вы зачем называете фамилии какие-то? Пусть они свои назовут!” Все это шито белыми нитками.

После этих “выборов” три профсоюза написали протесты на имя директора СУБРа по поводу незаконности выбранной таким образом рабочей группы.
Когда стало понятно, что забастовка заходит в тупик, а от бастующих слышались намерения сидеть в шахте еще полтора месяца, из Москвы на рудник прилетели депутаты Госдумы Виктор Дедов, Георгий Леонтьев, Виктор Якимов, Александр Бурков, а также представитель “РУСАЛа” Александр Лившиц - директор по международным и специальным проектам. Я присутствовала при телефонных переговорах лидеров НПГ с депутатами (в разных помещениях) и Валерием Золотаревым, находящимся в шахте на глубине 1000 метров. Разговор велся по громкой связи. Депутаты попытались выяснить правомочность выбранной рабочей группы и спросили, представители каких профсоюзов в ней находятся.

- Мы не разделяем рабочую группу по принадлежности к профсоюзам. Но если хотите, сейчас узнаю. Члены НПГ есть? - спросил Анисимов, заместитель Золотарева. Поднялся лес рук.

- Члены ГМПР есть?

Двое подняли руки и тихо сказали:

- Мы еще не вышли из ГМПР.

- И члены ГМПР у нас тоже есть, - произнес Анисимов в трубку.

- Еще какие профсоюзы?

- Я не член профсоюза, - сказал один шахтер.

- Не члены профсоюза у нас тоже есть, - уверенно заявил Анисимов депутатам по телефону, не называя количества.

Таким образом, в выбранной рабочей группе, состоящей из 21 человека, оказалось 18 членов НПГ, двое из ГМПР, не успевших еще написать заявление о переходе в НПГ, и один “беспартийный”. Впрочем, депутаты в детали не вдавались...

Всего же на СУБРе работают 6019 человек, из них 3822 - члены ГМПР, 497 - НПГУ, 219 - ПГУ и 243 - НПГ. Оплот НПГ - шахта “Красная шапочка”, где у них до забастовки было 104 человека, то есть практически половина всей организации. Сейчас, вероятно, численность НПГ сильно увеличится. О том, что идет переманивание людей в НПГ, заявили председатели всех профсоюзов. Больше всего, конечно, достается ГМПР - как самому многочисленному.

- До забастовки у меня было 495 членов профсоюза, но сейчас агитируют выходить из нашего профсоюза и вступать в НПГ. Сколько человек написали такие заявления, я пока не знаю, - говорит председатель профкома ГМПР на “Красной шапочке” Петряев.

В отношении ГМПР устраивают как мелкие пакости, так и просто на него клевещут, показывая бумаги, которые ГМПР никогда не подписывал, и обвиняя профсоюз в том, чего он никогда не делал. Например, на собраниях говорилось, что ГМПР выступает в суде на стороне работодателя. При мне с кабинета профкома на шахте членами НПГ была сорвана табличка, а Владимиру Петряеву заявлено, что “тебя тут больше не будет”.


ПОДНЯТЬ ЗАРПЛАТУ

Обычные работяги не очень-то разбираются во взаимоотношениях между профсоюзами, они не будут проверять, вправду ли существует документ, о котором рассказывают на собрании, или нет. Людям нужно повышение зарплаты, и НПГ активно играет на этом поле. Золотарев уверяет, что только он - за повышение зарплаты шахтерам, а остальные профсоюзы - против. Но никто не дал остальным профсоюзам возможности объяснить, почему они “против”.

- Когда мы едим пирожки, нам не важно, где куплена мука, главное, что пирожки вкусные. Боксит не является товаром, боксит - сырье. У нас нет своего товара, вот наша беда. Конечный товар - алюминий. Компании все равно, из какой муки мы испечем этот пирог, главное, что алюминий есть. Как повысить зарплату? Оптимизация производства. Пожалуйста, получайте - 3500 работающих вместо 6000. Это для нашего города катастрофа. Можно повысить зарплату за счет сокращения капстроительства. Но у нас работник каждый день приходит на новое рабочее место, и без подготовительных работ у нас завтра не будет этого рабочего места. То есть капстроительство - наш завтрашний день, - считает Саттаров, второй руководитель ПГУ.

- Компания может поднять зарплату, но если фонд оплаты труда не повысится, то сделают это за счет либо окончательного обрезания соцпакета, либо прекращения финансирования “Черемуховской глубокой”. Если так, то мы отработаем три-четыре года и закроем СУБР своими руками. Руководство может сказать, что все шахты оставляем, а “Черемуховскую” закрываем. Но это поселок, в котором около 6000 жителей. И никакого производства, кроме шахты, там нет, - говорит Зайцев.

По его словам, на каждой шахте своя себестоимость, в среднем около 65 долларов за тонну. Если сегодня принять требования забастовщиков, то, как говорит администрация, себестоимость вырастет до 99 долларов. “РУСАЛ” заявляет, что такой боксит им не нужен, у них есть другие сырьевые базы. Например, себестоимость боксита в Гвинее - около 17 долларов за тонну.


ФИНИШ ИЛИ СТАРТ?

После длительных переговоров рабочая группа все же была создана - в том виде, в каком ее “выбрали”. В перерыве переговоров этой группы с руководством “СУБРа” и “РУСАЛа” один из ее лидеров, Александр Калугин, так мне прокомментировал позицию забастовщиков:

- Лившиц сразу сказал: никакого повышения тарифов на 50% не будет. Но нас устраивает повышение только на 50%, это без вариантов, наша позиция не изменится. Мы, может быть, рассмотрим вариант поэтапного повышения, но цифра должна быть 50. Если этого не происходит, то логичный вопрос: а зачем все это затевалось?

4 апреля, после девятидневной забастовки, в 12 часов по местному времени все горняки поднялись на поверхность. Их встречали рукоплесканием и радостными криками, они чувствовали себя победителями. На мой вопрос о самочувствии шахтеры отвечали, улыбаясь, что здоровье и настроение у них отличное.

Выводил людей Валерий Золотарев, и вот что он сказал:

- Я не говорю, что это победа или поражение. Я думаю, что все будет в рамках социального партнерства. Начались нормальные переговоры. Депутаты являются гарантами. Теперь будет создана примирительная комиссия, которая рассмотрит требования трудового коллектива. В первую очередь будут обсуждаться вопросы о заработной плате. Обещаний поднять ее не было, но есть надежда внести определенные изменения в колдоговор.

Странные итоги... По сути, забастовщики получили лишь гарантии того, что к ним не будут применяться репрессии, и возможность внести изменения в колдоговор. Неужели для этого необходимо было организовывать незаконную забастовку?


ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

21 декабря 2007 года компания “РУСАЛ” купила блокпакет акций “Норильского никеля” у Михаила Прохорова. Произошло это после того, как второй крупный совладелец компании Владимир Потанин отказался воспользоваться преимущественным правом на эти акции и отказался платить за них запрошенные 15,7 млрд долларов. Эта сделка станет первым шагом “РУСАЛа” на пути создания первой в России глобальной диверсифицированной горно-металлургической корпорации. Возможно, работникам “Норникеля” стоит заранее позаботиться о гарантиях защищенности?

Юлия РЫЖЕНКОВА