Государственная дума одобрила в третьем чтении закон, регулирующий употребление иностранных слов в русском языке. По этому поводу неравнодушные люди зацепились языками так, что не расцепить.
Крайних позиций две. Одни призывают раз и навсегда очистить родную речь от иноземных уродцев, благодаря которым изложение достаточно простых вещей превращается в невразумительную тарабарщину. Они указывают на опыт таких стран. как Франция, где язык признан такой же ценностью, как высокая национальная кухня.
Другие же утверждают, что язык - живой развивающийся организм, который сам разберется, какие слова ему полезны, а какие вредны, и со временем усвоит и присвоит оправданные заимствования, а неоправданные отбросит и изживет. Они справедливо отмечают, что множество самых простых обиходных слов, будь то “шапка” или “деньги”, было на том или ином этапе заимствовано из других языков, и пугают нас разными неуклюжими и неудачными опытами тотальной славянизации русской речи, начиная со знаменитых “мокроступов”.
Я, впрочем, сомневаюсь, можно ли приписывать языку некую самостоятельную сущность и волю. Язык - творение человеческое, а человек может творить его разными способами, в том числе объединяясь в редакции или академии, составляя словари и школьные программы, издавая стандарты или корпоративные регламенты. Не вижу оснований исключать из этого инструментария юридические механизмы. Другое дело, что, пытаясь воздействовать на язык законодательными или любыми иными средствами, мы должны четко понимать, какие цели мы преследуем.
Я бы хотел выделить две очевидных цели. Во-первых, мы хотим, чтобы наш язык был красивым. Во-вторых, мы хотим, чтобы он был удобным. Два пожелания, которые приложимы к языку так же, как и к мебели или одежде.
Однако и красоту языка можно понимать по-разному. Обычно, когда мы говорим о красоте языка, мы имеем в виду язык русской классики или сочный народный язык. Вот парадокс: многие иностранные слова проникли в русский язык именно благодаря своеобразному представлению о красоте как иноземном шике. Например, кто-то посчитал, что услуги уборщицы будут продаваться дороже, если обозвать их словом “клининг”. “Украшение” нашей жизни блесткими иностранными словами шло параллельно развитию дизайна интерьеров в духе цыганских баронов, и за вкус, благородство в языке еще предстоит побороться. Может быть, эффективнее запретов была бы пропаганда хорошей, чистой русской речи. Предоставьте ее носителям больше места на ТВ и радио, и через некоторое время они станут образцами для подражания, а языковой вкус войдет в моду.
Впрочем, требование красоты и чистоты родной речи нередко входит в противоречие с требованием удобства. Ради удобства Петр Великий не повелел перевести на русский морские термины, поэтому флот до сих пор живет с голландскими гюйсами и шканцами. То же самое происходит и сегодня. Можно сколько угодно ругаться на иностранное слово “кешбэк”, но ведь как-то нужно это явление передать по-русски? Да, на самом деле это просто “возврат денег”, но вы не будете так говорить на практике. Во-первых, потому что это громоздко. Во-вторых, речь идет не о возврате денег вообще, а о конкретной его разновидности.
Одобренный Думой закон запрещает употребление в официальной речи иностранных слов, у которых есть русские аналоги. Однако является ли точным аналогом пусть даже формально правильный перевод - вопрос спорный. Например, “толерантность” - это просто “терпимость”. Но согласитесь, что “Центр толерантности” и “Центр терпимости” - это немного разные понятия. И всякий раз, когда человек щеголяет иностранным термином, у которого есть очевидный русский перевод, он будет вам доказывать, что “это совсем другое”. “Имидж” не то же самое, что “образ”, а “абьюз” не то же самое, что “злоупотребление”. Поэтому составителям будущих нормативных словарей придется решить немало головоломок.
Впрочем, если говорить об официальном или публичном языке, то он и без иностранщины нередко грешит и против красоты, и против удобства. Например, едешь из Москвы в Петербург на “Сапсане” и слышишь объявление: “Выход будет осуществляться из вагонов номер 2, 4, 6”. Вот зачем здесь это вездесущее канцелярское “осуществляться”? Вроде все свои, почему не сказать просто: “Выйти можно будет из таких-то вагонов”?
Таким образом, чтобы в русском языке было меньше неоправданных заимствований, одного лишь закона мало. Нужно, во-первых, пропагандировать речевой вкус, а во-вторых, стараться гибче и шире использовать те возможности, которые уже есть в русском языке, чтобы он становился и красивее, и удобнее.