В апреле случились почти одновременно два события. Одно всероссийское: общение президента с народом. Другое сугубо локальное: в библиотеке Иностранной литературы представляли книгу Бенедикта Зентары “Старая Россия. Деспотизм и демократия”, выпущенную (что символично) Новгородским университетом.
Что интересно историку в первом событии? С XVII века удельный вес чиновничества в России вырос примерно в 100 раз. Несмотря на это, Государь вынужден лично заниматься ремонтом дороги в Омске и зарплатами на рыбокомбинате “Островной”
По второму событию требуется пояснение. Бенедикт Зентара (1928 - 1983) - польский профессор, специалист по Средним векам. Во время военного положения в Польше выпустил в самиздате популярный очерк истории восточного соседа для соотечественников. И обманул ожидания тех, кто ждал антикоммунистического и антирусского памфлета, а получил академически спокойный текст с цитатой из В.И. Ленина в финале. Зентаре как исследователю интереснее было не агитировать, а разобраться.
Ряд положений книги неточны или просто устарели, ведь история, как всякая наука, не стоит на месте. Автор явно переоценил участие “ремесленников и бедноты” в работе Новгородского веча, а также противоречия между боярами и дворянами в Москве. Восторги старого польского предисловия по поводу “гласности и перестройки, рожденных в России” воспринимаются теперь как черный юмор. Что ж, легко оценивать свысока тексты прошлого века. Мы нынешние, наверное, тоже будем не слишком убедительны для потомков. Между тем, главный вопрос, поставленный Зентарой, относится к категории вечных. На эту тему спорили бояре с панами на свадьбе Лжедмитрия Первого и казаки в тушинских “таборах” Лжедмитрия Второго. Как и почему разошлись пути “Залесья”, Владимирской Руси - и тех западно-русских княжеств, которые предпочли вильнюсских Гедиминовичей московским Рюриковичам, а потом в составе “Великого княжества Литовского и Русского” вошли в Речь Посполитую?
Московская модель: самодержавие, образец которого “черпали при дворе сарайских “царей” (то есть ханов Золотой Орды) и отчасти Византии. В высоком стиле Ивана Грозного алгоритм звучит так: “Жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же…” В просторечии: “Ты начальник - я дурак, я начальник - ты дурак”.
Речь Посполитая: сеймы, выборы короля, религиозная терпимость, которой не было даже в передовых странах Западной Европы. “Я поляк, человек народа вольного, привык говорить свободно”.
Недостатки самодержавия очевидны. Не может один человек, будь он хоть Петр Великий, до всего дотянуться и во всем быть одинаково компетентным. Вертикаль власти - конструкция твердая, но хрупкая. Фатально зависит от ошибок, болезней, неопытности конкретного лица. Что и испытала на себе Россия в Смутное время, когда вертикаль просто развалилась, и страну пришлось восстанавливать из руин “широким общественным кругам” во главе с Мининым и Пожарским. Но только затем, чтобы передать власть “новой автократической династии”.
Казалось бы, Речь Посполитая в XVII столетии имела все преимущества. Крупнейшая держава Восточной Европы с отличной армией, а кавалерией так просто образцовой, одержавшей блестящие победы над шведами под Кирхгольмом и над русскими под Клушином. Культура и наука по высшим европейским стандартам. Не зря у нас тогда вдохновлялись польскими образцами. Речь Посполитая была в моде, несмотря на отвратительные отношения Романовых с тамошними королями из дома Ваза.
Конечно, польской “вольностью” наслаждалось только высшее сословие. Но в стране эталонной демократии - Англии - права тоже сначала появились у баронов, согласно Великой хартии, но постепенно распространились на всех, вплоть до женщин и рабочего класса. Главное - начать. Создать в обществе какой-то механизм обратной связи. Дальше он сам себя усовершенствует. Правда?
Нет, неправда. Даже самая логичная умозрительная идея может оказаться ошибочной. В середине того же столетия Речь Посполитая погрузилась в собственную Смуту, именуемую “Потопом”, шляхетская демократия выродилась в самоубийственный эгоизм liberum veto, веротерпимость - в жесткое противостояние “панской” и “русской веры”. Польское общество, по признанию Б. Зентары, “утратило уважение русских из-за своей слабости и усиливающейся отсталости”. А его уважаемый московский коллега уточнил: “Польша перестала быть окном в Европу, других нарубили”. В моду вошли голландцы, немцы, французы. Россия под руководством Петра сама стала великой империей, которая в итоге прибрала к рукам обломки Речи Посполитой.
В новом столетии мы волей-неволей возвращаемся к проблеме, поставленной профессором Зентарой. Лучше это делать не в жанре политической перебранки, а спокойно и объективно, на конкретном современном материале, который может выстроиться в неожиданные комбинации. Например, вопросы о том, где сейчас больше прав и свобод, в России или в Польше, и как менялась концентрация этой светлой материи в обеих странах за последние 30 лет, вовсе не так просты, как кажется.
Чем и интересны.