Сколько зубов вы готовы потерять ради того, чтобы стать писателем? Именно такой выбор стоит перед начинающими американскими писателями: ведь на них не распространяется медицинская страховка, они будут получать мизерную пенсию, жить в бедности, перебиваясь подработками. Впрочем, кто-то получит престижные премии, его будут приглашать на конвенты по всему миру и, может быть, он даже создаст новый жанр. Как Майкл Суэнвик.
- Как вы стали писателем? С чего все началось?
- Когда мне было семнадцать, сестра прислала мне из колледжа “Властелина колец”. В тот день я закончил делать домашнее задание в одиннадцать вечера и взялся за книжку - думал, прочитаю главу перед сном. В итоге я читал всю ночь, читал за завтраком, читал по дороге в школу, читал в перерывах между занятиями. И в тот самый момент, когда перелистнул последнюю страницу, понял, что стану писателем (а ведь до этого собирался быть ученым!).
- С жанром, судя по всему, вы тоже определились сразу?
- Да, я понял, что буду писать фэнтези (в итоге он стал одним из отцов-основателей киберпанка. - Ю.Р.). У меня ушел год на то, чтобы проглотить все книги в этом жанре, изданные на английском языке. А когда они закончились, взялся за научную фантастику и получил от чтения такое же удовольствие.
- Сколько времени прошло между решением стать писателем и первым опубликованным произведением?
- Тринадцать лет! Я писал и не знал, как закончить историю. А когда я закончил ее, она так и не была напечатана. Зато следующий рассказ был опубликован, и те, которые последовали за ним, - тоже. Причем первые два рассказа попали в шорт-лист премии “Небьюла” (вручается Американской ассоциацией писателей-фантастов. - Ю.Р.); огромная удача для молодого автора! И еще большей удачей было то, что ни один из них не выиграл. Я не попал в число юных дарований, которые на заре карьеры получают премии, а потом, когда их следующие тексты не получают такого же одобрения читателей и жюри, воспринимают это как провал.
- Кто повлиял на ваше творчество?
- Когда я начинал писать, я прочитал всех авторов-фантастов. И, похоже, все они повлияли на меня. Шутка. Выбрать довольно сложно, но я все же назову несколько имен. Джин Вулф, Сэмюель Дилэни и Урсула Ле Гуин.
- Ваши работы очень разные. А есть ли в вашем творчестве какая-то основная идея, которую вы сообщаете читателям? Или некий определенный образ “себя как автора”?
- Нет. Я просто хочу писать настолько хорошо, насколько у меня это получается. Но моя жена говорит, что некая магистральная идея все же есть: якобы я всегда пишу о самоидентификации героя. Кто ты, что ты, кем ты станешь в будущем… Для моих персонажей, по ее словам, очень важна эта рефлексия.
- Где, по вашему мнению, сконцентрирован смысл творчества? В фигуре автора, в том, как действительность преломляется в произведении, в том, как его воспринимает аудитория, или в самом тексте?
- Для меня важнее всего сам текст. Эдакая вещь в себе.
- Есть ли у вас понимание своей читательской аудитории? Когда вы пишете, вы точно представляете, кто ваш читатель?
- Нельзя сказать, что я специально ориентируюсь на какую-то четкую аудиторию. Просто я думаю, что мои читатели умные и толерантные, готовые читать что угодно и про что угодно. Я никогда не ограничивал себя в угоду формату или читателям.
- Вы сейчас живете на заработки от своего литературного труда?
- Да. И немногие писатели так живут, остальным постоянно приходится еще чем-то подрабатывать: сценарной работой, переводами и т.д.
- Кем вы работали до тех пор, пока не стали профессиональным писателем?
- О, я был занят на ужасных работах! Администратором в мотеле, наборщиком в газете, клерком, информационным аналитиком - это звучит красиво, но работа была хуже, чем у клерка. Даже секретарем в церкви… Тогда у моей матери была знакомая, которая тоже работала в церкви, она зашла к нам в гости, познакомилась там со мной, а потом друзьям рассказывала, какой есть интересный молодой человек: хиппи с длинными волосами, атеист, который пишет научную фантастику и при этом работает секретарем в церкви. Такой прекрасный микс. Они заинтересовались, предлагали прийти к ним, рассказать, как мне живется и работается. И пока я вкалывал на всех этих работах, я все время писал.
- Какой у вас сейчас рабочий распорядок?
- Достаточно скучный. Я встаю, завтракаю, поднимаюсь наверх к себе и пишу, пишу, пишу, потом обедаю, потом опять пишу, только к вечеру перестаю писать, перед ужином. И так с понедельника по пятницу. В этом году на Ворлдконе (Всемирный конвент научной фантастики. - Ю.Р.) я был почетным гостем. Меня спросили, чем я хочу заняться? Может, куда-то пойти, что-то посмотреть? “Нет, - ответил я, - хочу целый день сидеть в темной комнате и писать”.
- Как родители относились к вашему увлечению?
- Пока писательство было хобби, они поощряли, а вот когда я стал говорить о том, чтобы сделать это работой, они в ужасе сказали: “Нет-нет!”
- Есть ли в США для писателей социальные гарантии? Или официально такой профессии не существует?
- Если ты хочешь быть писателем и серьезно этим занимаешься, будь готов к тому, что придется существовать в нищете. Вот пример, характеризующий это. Когда я сказал, что намерен стать писателем, меня спросили: сколько зубов ты согласен потерять ради этого? Потому что у писателей нет медицинской страховки, чтобы лечить зубы в нормальной клинике. Такой сознательный выбор своей миссии в ущерб социальным благам. И это, по большей части, справедливо для всех американских писателей. Впрочем, мне повезло. У моей жены корпоративная семейная страховка, куда я вписан. Конечно, я женился на ней не из-за этого, а по любви... (смеется). А еще она готовит хорошо!
Жена всегда верила в меня. В 1980-м году я опубликовал свой первый рассказ и женился. И тогда у меня случился творческий ступор, который длился девять месяцев. Никаких возмущений с ее стороны не было, только поддержка! И сейчас, когда я оглядываюсь на то время, я думаю: “Господи, как она могла на это пойти? Ведь ничто еще не говорило, что у меня есть какой-то талант, что я буду успешен”.
Когда я объявил ей, что хочу просить ее руки, она ответила, что если родители скажут “да”, то она выйдет за меня, но даже если они скажут “нет”, все равно за меня выйдет. Вот я и отправился... Отец Мэриан (жена Майкла Суэнвика. - Ю.Р.) намешал коктейли с мартини, Мэриан с матерью отправили по магазинам, а я с ее отцом сидел на заднем дворе, пил мартини за мартини, и отец допытывался у меня, чем я буду заниматься в будущем. И к моменту, когда женщины вернулись, я был уже абсолютно не способен врать. Видимо, мои ответы отца Мэриан удовлетворили, и он дал разрешение на брак.
Действие нового романа Майкла Суэнвика “Танцы с медведями” происходит в Москве. Однако это не реальный город, автор честно предупреждает в начале книги: “Я пишу о вымышленной России, которой никогда не существовало в действительности”. В “Танцах с медведями” набор стереотипов о России, существующий в головах западных обывателей, доведен до абсурда. Те самые пресловутые “водка-матрешка-медведь-балалайка” и “Ленин-коммунизм-Калашников”.
Вряд ли кто-то будет серьезно относиться к миру и персонажам с фамилиями Гулагский и Пепсиколова, Звездный-Городок и Лукойл-Газпром. Да и попытки вернуть “царя Ленина”, как и гвардия из генетически модифицированных медведей, охраняющая князя Московии, вызывает улыбку. Впрочем, страшного в книге тоже достаточно.
- Почему вы выбрали именно Россию? Как собирали материал для книги?
- Двигаясь на восток, Даргер и Сэрплас (главные герои книги. - Ю.Р.) никак не могли пропустить Россию. Мне хотелось рассказать о ней не только потому, что страна отлично ложилась в сюжет, но и потому, что я сам до этого уже бывал в России. Мне здесь понравилось, а также я избавился от некоторых клише, которые бытуют на Западе. “Танцы с медведями” в какой-то мере обыгрывают эти клише и одновременно избавляют от них. Для того, чтобы написать роман, я специально приезжал в Москву и жил здесь две недели. Причем не останавливался в гостинице и не ходил стандартными туристическими маршрутами. Мы с женой сняли квартиру, и большую часть времени я просто гулял по улицам, пытаясь проникнуться атмосферой города, “заблудиться” в нем. В итоге, кажется, у меня получилось. Не могу сказать, что я написал великий роман о Москве, но, по крайней мере, в нем отражен дух города и нет топографических ошибок.
- Вы уже не первый раз в Москве. Какое впечатление от города, от страны?
- Это уже четвертое посещение России. Первый раз я приезжал в Екатеринбург в 2004 году. Тогда город выглядел плохо, оставались ужасные следы перестройки. Но через два года я снова приехал в Екатеринбург и обнаружил, что он сильно изменился.
У москвичей есть особое чувство: вы внутри, все самое важное происходит здесь. Это центр вселенной, самое важное место. И, конечно, для американца Москва - такое таинственное место, сердце врага. Но вот я стою на Красной площади и понимаю, что это просто городская площадь, к тому же не квадратная, а прямоугольная. Я был уверен, что она состоит из полутораметровых бетонных блоков, чтобы поддерживать проходящие по ней танки. Ничего похожего.
Мне не нравится, что Путин делает из Америки образ врага. Я считаю, что в принципе Америка и Россия могут дружить. Да, между друзьями тоже бывают какие-то ссоры, непонимание, они могут друг на друга кричать, могут в чем-то соревноваться, быть соперниками, но, тем не менее, оставаться друзьями, не враждовать.
- А что, Обама не делает из России образ врага?
- Он, скорее, отмалчивается. Я общался с некоторыми военными, и они смотрят на Россию с пониманием, они относятся к России гораздо лучше, чем некоторые политики. У многих американских военных, когда Советский Союз распался, возникла очень сильная ностальгия по прежним временам, по временам сильного врага, потому что они понимали, как жить в состоянии “холодной войны”, но не знали, как жить в новом мире, как обозначать свою позицию в этом мире.
- Какие у вас интересы кроме литературы?
- Путешествия… и палеонтология. Дело в том, что когда я задумал писать роман о динозаврах, я потратил год на то, чтобы разобраться в сути палеонтологии. Я ездил на конференции, на раскопки, смотрел на древние кости, на то, как с ними работают... Это было безумно интересно! По истечении года я уже понимал все, что говорят друг другу ученые-археологи, и мог поддерживать беседу. То есть мог при случае сойти за своего. Но, главное, если решите последовать моему пути, не повторяйте мою ошибку: никогда не пейте с австралийскими палеонтологами! Они известны редкой стойкостью к спиртным напиткам.
- Как соседи относятся к вам? Знают, что вы писатель?
- Я живу в месте, где все друг о друге всё знают и предпочитают понимать, чем человек занимается. Например, я иногда гуляю в два часа дня - для работающего человека это странно. Они очень счастливы знать, что я на самом деле работаю, что у меня профессия писателя, а не что я какой-то сумасшедший, который просто ничем не занимается.
В моем районе живут в основном “синие воротнички”, то есть плотники, полицейские и прочие работяги. Соответственно, когда они меня спрашивают: “Чем ты занимаешься?” - нельзя просто сказать: “Я писатель”. Объясняю им так: “Помните, когда вы учились в старших классах, вы эссе на литературе писали? Так вот, этим я зарабатываю на жизнь: пишу эссе. Каждый день, все время”. И это их приводит в восторг, они с уважением относятся к моей работе, потому что помнят, как тяжко было в старшей школе писать эссе.
- У вас есть домашнее животное?
- Да, бенгальская кошка, очень красивая, с пятнышками, лихая, она взята из приюта. Помесь дикой сиамской кошки с какой-то домашней, она выглядит красиво, очень сильная и дружелюбная, но не позволяет себя брать на руки или тискать. Ее можно взять к себе ненадолго, хотя ей надоедает. И вот был такой случай: позади нашего дома есть садик, и как-то оттуда донеслись странные звуки. Я вышел во двор и увидел, как кошка нос к носу столкнулась с каким-то приблудным котом, который больше ее в два раза, выглядит очень страшно. Но вот моя кошка на него мявкнула - и он в ужасе вскочил по забору к деревьям и удрал!
- Что вы советуете начинающим писателям?
- У меня есть сайт, где я веду колонку, отвечаю на письма. В “колонке дяди Майкла” как раз даю советы молодым писателям. Когда меня спрашивают: “Что я должен делать, чтобы стать писателем?” - я отвечаю: “Выпейте еще. Позвоните другу”.
Майкл Суэнвик родился 18 ноября 1950 года в Скенектади, штат Нью-Йорк. Лауреат литературных премий “Хьюго”, “Небьюла”, “Всемирная премия фэнтези” и других. Вместе с Брюсом Стерлингом и Уильямом Гибсоном является отцом-основателем жанра киберпанк.
Одна из наиболее известных его книг в этом жанре, “Дочь железного дракона”, повествует о судьбе женщины, выкраденной из земной семьи в юном возрасте и перенесенной в жестокий мир эльфов и паровых драконов.
Еще один его известный роман в этом жанре - “Вакуумные цветы”. В книге Солнечная система превратилась в один огромный мегалополис, где могущественные транспланетные корпорации соседствуют с орбитальными “трущобами”, где одни люди программируют себя по облику и подобию популярных героев, а другие добровольно становятся ячейками глобального искусственного разума.