Несмотря на призывы к сплочению, миру и дружбе, доносящиеся отовсюду, то с улиц, то с трибуны немецкого парламента, человечеству еще очень далеко до равенства и взаимопомощи. “Солидарность” разбирает случаи дискриминации по социальному признаку в разных уголках планеты.
На фото: марш протеста против дискриминации буракуминов в Токио, 1985 год
Загадочность и эксцентричность Японии на фоне сакуры, что цветет, но не плодоносит, в реальности иногда устрашает. Откровенно неприятная часть страны неплодоносящих вишен предстала в романе писателя Кэндзи Накагами “Берег мертвых деревьев”, во многом автобиографическом: в книге Накагами описал быт простой семьи буракуминов - японской касты неприкасаемых.
Буракумины являются потомками древней касты эта, которая в феодальной Японии занималась в основном выделкой кожи, уборкой мусора, выпасом скота, омовением трупов. Слово “буракумин” можно перевести как “деревенский человек” - их предки издревле жили в селах. Работа их в те времена считалась “нечистой”, и представители этой касты должны были носить определенную одежду и жить в определенных поселениях. В 1871 году сословная система в Японии была официально отменена, но всего лишь официально.
Дискриминация буракуминов в Стране восходящего солнца проявляется по-разному. Часть представителей данного слоя общества продолжают жить в неких подобиях гетто, в специально отведенных районах. Учитывая степень урбанизации Японии, улочки в таких районах были (а в некоторых префектурах и остаются) настолько узкие, что двум людям рядом по ней пройти будет проблематично. Не говоря уже о транспорте: нередки случаи, когда при пожаре в одном доме загоралась вся улица - пожарная машина просто не имела возможности проехать в узеньком проулке.
Существует единый реестр буракуминов - и работодатель при приеме сотрудника в любом случае “пробивает” его по реестру. В работе может быть отказано, если человек является потомком буракуминов, даже если он и смог вырваться из этой среды и получить образование, хотя бы школьное.
В 2015 году тысячи буракуминов в Осаке получили письма с угрозами и упреками. Трудно сказать, откуда такая ненависть, скорее это было дело рук конкретного радикального объединения против буракуминов. Огласку получил и Саямский инцидент. В 1963 году в городе Саяма префектуры Сайтама школьница была найдена мертвой - в ее убийстве обвинили буракумина Кадзуо Исикаву. По утверждениям Исикавы, признание из него “выбивали”, обещая десятилетний тюремный срок, но мужчину приговорили к смертной казни. Впоследствии приговор был заменен - приговоренный получил 30 лет тюрьмы. Адвокаты Исикавы все еще пытаются добиться пересмотра дела, в котором довольно много нестыковок: защитой были выявлены факт давления на свидетеля и подброшенные Исикаве улики.
Из любого правила бывают исключения, которые его и подтверждают. Таковым стал Нонака Хирому, бывший главный секретарь кабинета министров Японии. Фактически он занимал вторую по значению должность в стране. Вот только происхождение из семьи буракуминов не дало ему продвинуться дальше.
Защитой и поддержкой буракуминов занимается ряд организаций, в числе которых Лига освобождения бураку (BLL). Организация была основана в 1946 году, практически сразу после окончания Второй мировой войны, имеет многолетние связи с коммунистической и социалистической партиями Японии. Именно Лига добилась строительства школ и больниц в районах, где проживают буракумины, настояла на выделении семьям бураку грантов. Символично, что ее эмблемой является корона из железных шипов. При содействии организации в марте 2015 года был принят закон, который хоть немного, но сглаживает положение буракуминов: обязывает муниципалитеты и государственные органы оказывать буракуминам юридическую помощь. Закон был раскритикован коммунистической партией - он не предполагает наказания за дискриминацию.
В Йемене, небольшой стране на юге Аравийского полуострова, кастовая система как таковая отсутствует (разве что за исключением типичного для мусульманского общества разного положения мужчин и женщин). Но существует и угнетаемая группа - неприкасаемые, или аль-ахдам (в переводе с арабского - “прислуга”). Ее представители расплачиваются за дела дней давно минувших.
История такова: около полутора тысяч лет назад эфиопы пересекли Красное море и завоевали Йемен. Удержаться там смогли, но позже были отстранены от власти коренными жителями Йемена и стали, по сути, изгоями. Представители аль-ахдам живут в специальных районах, им запрещено заниматься какой-либо другой работой, кроме уборки мусора. Проституция в Йемене вне закона, но это довольно популярное занятие йеменских неприкасаемых разного пола и возраста.
Какой-либо переписи населения среди аль-ахдам не проводится, но, по данным разных государственных и правозащитных организаций, в настоящее время в Йемене насчитывается от 500 тыс. до 3 млн неприкасаемых. Они чаще всего ведут кочевой образ жизни, проживая в трущобах, которые можно возвести и разрушить за полдня. Детям практически закрыт доступ к образованию, они часто подвергаются насилию со стороны более привилегированных членов йеменского общества. Еще в 2009 году договорные органы ООН - Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации и Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам - представили ряд рекомендаций правительству Йемена для преодоления дискриминации аль-ахдам. Впрочем, судя по тому, что спустя 8 лет ситуация остается прежней, рекомендации эффекта не дали.
Мало чем отличающаяся от индийской, кастовая система Непала была официально упразднена в 1964 году. Однако существует специальный указ, который фактически аннулирует действие данного закона. Согласно ему, закон не имеет силы применительно к уже существующим религиозным традициям. Напомним, что кастовая система, порожденная индуизмом, делает неприкасаемых практически бесправными. В непальских городах кастовая система выражена неявно, да и принадлежность к касте нередко привязывают к материальному положению: если богатый - то брахман, а если бедный - сиди в неприкасаемых.
Так или иначе, действие кастовой системы ощущается среди разных слоев населения. Женщины из числа неприкасаемых вынуждены заниматься проституцией или принудительным суррогатным материнством (особенно те, что живут в сельской местности) - что, по большому счету, одно и то же. Дабы поддержать женщин из этой касты, правительство Непала выплачивает им 200 долларов ежемесячно, но такая сумма неспособна решить их проблемы - не только финансовые, но и со здоровьем.
Последствия проведения Китайской Народной Республикой политики “одна семья - один ребенок” проявились через несколько десятилетий, в их числе - дефицит женщин. Другая проблема - “несуществующее” поколение. Это те китайцы, которые были рождены после введения данной политики, но не были зарегистрированы родителями, поскольку за второго ребенка предполагалось взимание крупных штрафов. На практике это означало, что ребенку закрывался доступ к образованию, медицинскому обслуживанию, устройству на легальную работу и приобретению жилья. Согласно исследованиям Института социального развития КНР, на 2010 год в стране насчитывалось около 13 млн незарегистрированных граждан - обыватели, которым повезло больше, называли их “хэй ху” (люди с “черной пропиской”). Возможно, эти данные не соответствуют действительности, ведь нарушившие закон родители часто прячут “незаконного” ребенка от проверок. И от посторонних глаз тоже.
В 2013 году, в связи с ростом социальной нестабильности, правительство Китая приняло решение включить часть “несуществующих” граждан в государственную систему регистрации - хукоу. Это, правда, касается в большей степени жителей больших городов, вроде Шанхая и Пекина.
Довольно спорная система социального расслоения, впрочем, немного напоминающая кастовую, существует в Корейской Народно-Демократической Республике. Социальный статус гражданина КНДР, с одной стороны, определяют положение и статус его предка во времена японского колониального правления (1910 - 1945) и в период Корейской войны (1950 - 1953) - чхульсин сонбун (“происхождение семьи”). Наиболее престижным считается нахождение человека в партизанском отряде самого Ким Ир Сена.
Помимо чхульсин сонбун есть и другие страты: тхыксу (“специальный”, туда входят потомки тех, кто принимал участие в непосредственном приходе Ким Ир Сена к власти), хэксим (“ядро” - многочисленный чиновничий аппарат по всей стране), туньё (“агитация” - половина населения страны). Наконец на низшем уровне социального устройства КНДР - чоктэ (“враждебный”). К ним относятся те, чьи предки работали на японскую администрацию, и те, в чьих семьях есть перебежчики в КНР и на юг полуострова. Безусловно, данная система не препятствует мобильности - в конце концов после смерти Ким Ир Сена появилось немало тех, кто нажил богатство и статус своими силами. Кроме того, матерью Ким Чен Ына была женщина, происходившая из чоктэ (Ко Ён Хи имела корейско-японское происхождение).
Эксперты, однако, полагают, что к нынешнему состоянию сонбун стоит относиться осторожно. “Тут есть такая деталь. Доступные нам сейчас документы, условно говоря, в лучшем случае тридцатилетней давности. У меня ощущение, что вся эта система сдвинулась примерно на уровень старых советских анкет, где упоминали, были ли у вас родственники на оккупированной территории, находились ли вы в плену и так далее, - но это играло более формальную, чем реальную роль. Конкретного аналога буракуминам в Северной Корее определенно нет. Ситуация осложнена тем, что есть огромный спектр разнородных данных. А вот показаниям перебежчиков с Севера я бы не доверял - они будут говорить то, что от них хотят услышать”, - рассказал “Солидарности” ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Константин Асмолов.