На вопросы «Профсоюзного журнала» отвечает председатель Общероссийского профсоюза работников госучреждений и общественного обслуживания РФ Николай Водянов.
Материал опубликован в "Профсоюзном журнале" № 3, 2016
— Николай Анатольевич, ваш профсоюз функционирует давно...
— С 1875 года. С образования кассы приказных работников Санкт-Петербурга.
— Я читал, что с 1919-го...
— То было позже. Мы отсчитываем свою историю с создания кассы взаимопомощи приказных работников, то есть приказчиков трактиров Санкт-Петербурга.
— Значит, вы ведете свое происхождение от той части профсоюза, которая относится к общественному обслуживанию, а не к госучреждениям?
— Тогда другого просто не было. Потом был общесоюзный профсоюз, численность доходила до 2,5 млн человек. Потом события 1990-х годов, создание российского профсоюза…
В настоящий момент до 1 млн численности нам не хватает 30 тысяч. В позапрошлом году численность выросла, и до миллиона не хватало всего 5 тысяч. Но в 2015 году произошло снижение на 2%. Объективно это можно понять: на 10% произошло сокращение числа госслужащих, еще на 10% сократили фонд оплаты труда для оставшихся на службе. К тому же сомнительным стимулом для госслужащих стал проект пресловутого закона об изменении возраста их выхода на пенсию. Этот закон предлагалось ратифицировать с 1 января этого года, и он предусматривал увеличение пенсионного возраста до 65 лет, причем как для женщин, так и для мужчин.
Удалось затормозить принятие законопроекта — в основном благодаря нашему профсоюзу и вмешательству всех профсоюзов ФНПР, которые написали письма протеста. Мы выступали категорически против его принятия. Так случилось, что начало работы над этим законом совпало с нашим съездом — последовало обращение к президенту от делегатов съезда, обращения к губернаторам всех субъектов Федерации, ко всем руководителям законодательных собраний: мы настойчиво просили не принимать этот закон. Он предусматривал не только увеличение пенсионного возраста до 65 лет для мужчин и для женщин, но и увеличение минимального стажа госслужбы, необходимого для назначения пенсии. Сейчас минимальный стаж по федеральному закону — 15 лет. Причем в разных регионах по-разному: в Москве — 12 с половиной лет, есть регионы, где нужно отработать 10 лет. А в проекте закона предлагалось не менее 20 лет. Но это может быть и 30, и 40 лет...
Далее последовали разные инициативы, которые вообще уже были слабо доступны для понимания. Предлагалось не выплачивать пенсию пенсионерам — работающим госслужащим, если их годовой доход превышает 1 млн рублей. В отношении госслужащих это выглядело противоестественно: пенсия — это, как говорит Михаил Шмаков, отложенная заработная плата. Человек ее заработал, и здесь ни при чем ее размер — таковы были условия, по которым он работал. Все эти «инициативы» привели к тому, что часть госслужащих предпенсионного возраста досрочно, в рамках действующего законодательства, вышли на пенсию и устроились на другую работу, не связанную с госслужбой. Это люди с хорошими профессиональными знаниями и опытом работы, еще полные сил. Такие нужны. Теперь они получают заработную плату и гарантированно получат пенсию по существующим правилам. Это были как раз те люди, которые являются базой профсоюза, и мы потеряли их. Поэтому при ближайшем рассмотрении условий, в которых профсоюз работал, 2% уменьшения численности — это еще не так много, как могло быть.
Законопроект уже прошел первое чтение в Думе, на февраль было назначено второе чтение, но его не было. Создана рабочая группа в Госдуме по его доработке, я включен в ее состав. Я считаю, что в этом основная и очень большая заслуга профсоюза.
Кстати, в процессе нашей борьбы против этих инициатив очень интересны ответы, которые мы получали из регионов. Уровень отвечавших был очень высокий: подписывали или сами губернаторы, или их первые замы. А смысл следующий: либо ответ был грамотно написан на четырех листах, но понять, «да или нет», было совершенно невозможно, либо ответ поддерживал нашу позицию. Мнение же профсоюза — однозначно: закон антинароден и малодоступен для понимания.
Когда я шел на госслужбу, то понимал, что это накладывает определенного рода ограничения: нельзя то, нельзя это. Да и вообще, это только госслужащие высшего уровня получают достойную заработную плату, имеют существенные льготы. А среднее и низовое звено госслужбы — это люди, которые работают при постоянном нервном стрессе, в условиях «все нужно было сделать еще вчера». Кстати, самое обидное, когда человек «все делает еще вчера» — и это «все» при нем, как правило, выбрасывается в мусорную корзину. Такая специфика работы. Часто госслужащий не видит результата своей конкретной работы, часто это работа непрестижна и малоинтересна. Уровень зарплат в основном невелик. Так что люди шли работать, по сути, ради пенсии. И вдруг, когда госслужащий приблизился к пенсии, ему говорят: теперь у нас правила резко поменялись, уйдешь через пять лет. Это вообще бесчеловечно! Если и говорить о глобальных изменениях в назначении пенсии для госслужащих, то их имеет смысл вводить для людей, которые вновь поступают на госслужбу.
Причем все попытки выяснить у разработчиков законопроекта, в связи с чем это вводится, потерпели неудачу. В частности, мне говорили, что у нас производительность труда госслужащих ниже, чем за рубежом...
— А по каким критериям это можно оценить?
— Мне никто не показывал, как вообще высчитать производительность труда госслужащего. Причем нужно учитывать, что никаких выходных и суббот на госслужбе нет. И если люди работают иногда не очень эффективно, то происходит это потому, что они психически и физически истощены, из-за чего лучше работать не могут. Но это не их вина.
— На сегодня численность профсоюза стабильная?
— У нас добавились две членские организации.
— Крым и Севастополь?
— Нет, это другое. В профсоюз вошли профорганизации Федерального агентства по управлению госимуществом (Росимущество) и Федеральной службы по финансовому мониторингу (Росмониторинг). Что касается Крыма, то наш профсоюз — самый первый из общероссийских отраслевых, который принял работников госслужбы, ранее состоявших в украинском профсоюзе. Они из него вышли, сформировали первичные организации нашего профсоюза, провели, как положено, выборы. Организации интересные, наибольший рост в процентном отношении за прошедший год показала именно крымская. А средний возраст членов крымской профорганизации — 35 лет...
— Структурно ваш профсоюз состоит из работников госучреждений и общественного обслуживания. Госучреждения — это понятно, госадминистрации различного уровня. А вот общественное обслуживание в данном случае — что собой представляет?
— Исторически сложилось, что в профсоюз входят первички из организаций, которые очень сложно отнести к государственным, но они всегда были с нами. И для того, чтобы не было проблем с учредительными документами, мы добавили такой термин в название профсоюза.
В частности, в наш профсоюз входят первичные профорганизации ДОСААФ России. Раньше организация называлась РОСТО (ДОСААФ) и была общественной. Но вот в 2009 году вышло постановление правительства, и теперь ДОСААФ — общественно-государственная организация. К нам относится первичка спортобщества «Спартак» — общественной организации. У нас в структуре есть небольшая организация внешних управляющих. Внешний управляющий — это человек, который назначается по решению суда для выполнения функции управления предприятием, признанным банкротом. Зарплату он получает от предприятия, но при этом предприятие для него не является работодателем, деньги он получает по решению суда. Но управляющие проявили инициативу, сказали, что им нужен профсоюз, и у нас есть такая специфическая первичная организация. Чтобы охватить весь этот контингент людей, не оставить их, не обидеть, мы добавили в название профсоюза слова «общественное обслуживание».
— В отношении госслужбы в обществе есть определенные стереотипы, я бы даже сказал — предубеждения. В том смысле, что любое повышение зарплат либо бонусов заранее воспринимается отрицательно, а любые урезания у госслужащих — что численности, что зарплаты — воспринимаются положительно. Из серии «и так они живут очень хорошо». При этом в госучреждениях очень разные уровни оплаты труда. Я читал о том, что ряд членов профсоюза, в том числе работающих в госучреждениях, получают заработную плату ниже прожиточного минимума.
— Есть такое. В разных регионах этот вопрос решается по-разному. В среднем уровень зарплаты госслужащих небольшой.
— Это средняя температура по больнице.
— Да. В 1993 году я пришел работать в префектуру Юго-Восточного округа Москвы, а через год Юрием Лужковым было принято специальное постановление о повышении престижа работы в системе исполнительной власти в столице. Потому что работники префектуры на свою месячную зарплату могли только купить три единых проездных билета, и естественно, что люди оттуда побежали...
Да, есть определенная категория госслужащих высшего ранга, которые действительно получают очень много. Как на это смотрит профсоюз? Я считаю, что профсоюз должен смотреть так: это хорошо, что они получают много, плохо то, что не все столько получают. Мы не должны бороться за то, чтобы отнять деньги у тех, кто получает много, — мы должны в первую очередь бороться за то, чтобы подтянуть тех, кто получает мало.
— В экономике уже некоторое время идут «тощие» годы, и непонятно, когда они закончатся. Но если немного отмотать назад и вернуться к «тучным» годам: кроме регулярной индексации зарплаты в вашем секторе, чего добился профсоюз за тот период? Что можно было бы записать в его достижения во время роста экономики?
— Когда экономика росла, таких критических действий, как, скажем, борьба против принятия закона, не требовалось. Просто шла рядовая работа, улучшалось обслуживание.
Например, есть такое предприятие — ФГУП «Охрана». Так вот эта организация на деле продемонстрировала, что профсоюз для нее крайне нужен, в том числе для ее администрации. Все свои выплаты, премирование, лечение сотрудников (а там неплохо с этим дело обстоит; одно время, когда они хорошо зарабатывали, они даже отправляли сотрудников лечиться за границу) — вот все свои решения социального характера, связанные с финансами, они проводят через колдоговор. Раньше им поступали замечания от Счетной палаты, а теперь все соответствующие приказы они согласовывают только с профсоюзом. За это время там было достигнуто многое. В частности, не только сотрудники в районах Севера получали право бесплатного проезда к месту отдыха, но и члены их семей. Это видимая заслуга профсоюза. Ведь когда мы говорим о госслужбе, там есть вопросы, решаемые сложно: все финансирование бюджетное, и что-то дополнительно выделить непросто.
— Как договариваться с конкретным ведомством, если финансирование бюджетное? И чего можно добиться сверх этого?
— Это серьезнейший вопрос. 377-я статья ТК РФ говорит о том, что работодатель может выделять средства профкому на физкультурно-массовую, культурно-оздоровительную работу. Здесь получается заколдованный круг. Статья есть — работать она не может.
Денег вам — предприятию, руководителю — никто не дает просто так. Деньги дают для компенсации убытков, возникающих в результате основной деятельности предприятия. Вы должны заранее составить смету, доказать, на что вам нужно тратить деньги для основной — и только для основной, согласно уставу предприятия — деятельности. Понятно, что ни культурно-массовая, ни физкультурно-оздоровительная работа не могут быть для предприятия основным видом уставной деятельности. Эту смету рассматривают, подтверждают, говорят: хорошо, мы вам эти деньги выделим. И выделяют. Но... ваш расчетный счет находится в казначействе, как руководитель вы только отправляете туда бумаги на оплату. Казначейство берет платежные документы, сверяет их с графиком финансирования, с распоряжением, и если все это совпадает — производит оплату на ваш расчетный счет за данный вид деятельности. А поскольку ни физкультурно-массовая, ни культурно-оздоровительная работа в смету никак не попадают, то оплатить их нельзя, на это средств не поступает. Если предположить невозможное, что в результате ошибок все-таки произошла оплата по данной статье, значит, финансовые органы при проверке это вскроют...
— ...как нарушение.
— Да. Все это будет выставлено руководителю как нарушение финансовой дисциплины. И руководителю в рамках возбужденного против него уголовного дела придется доказывать, кого он оздоровлял, кого лечил. Понятно, что в таких условиях 377-я статья ТК РФ работать не будет. Руководитель бюджетного учреждения нигде лишние, неучтенные деньги найти не может. И даже лет 10–15 назад, когда ему позволялось вести какие-то виды деятельности и получать с нее доход, весь свой доход он должен был спланировать заранее, сообщить о нем, чтобы в дальнейшем ему на эту сумму уменьшили бюджетное финансирование. Понятно, что в этих условиях упомянутая статья ТК не работает на людей. И если не будет специального изменения норм, которое касается правил исполнения бюджетного финансирования, никаких денег бюджетники отсюда не дождутся.
— Раз нет лишних денег, то отраслевые соглашения, которые заключаются уже с отдельными ведомствами, касаются, кроме описанных в ТК вещей, дополнительных льгот?
— Совершенно верно. Делаем то, что возможно. И при этом неплохие результаты. В 2014 году наше отраслевое соглашение с Федеральной таможенной службой признано Рострудом лучшим в стране. Оно касалось аттестованных сотрудников и вольнонаемных. Нелишне напомнить, что 25% отраслевых соглашений по ФНПР — это наши соглашения. Четверть!
— Я прочитал, какие основные нарушения допускает работодатель в вашей отрасли. Это и неправильно оформленные документы при дополнительных работах, и сверхурочная работа без оплаты...
— Сверхурочные — это бич! Всем известно, что все госслужащие работают по выходным. А по документам — этого нет! Даже разговор о том, что суббота выходной, считается крайне неприличным и просто невозможным в тех кругах.
— Это неправильно.
— Это абсолютно неправильно. Но другой момент, что люди боятся об этом говорить, никто вслух вам не скажет, никто не напишет заявление, что меня заставляли работать в субботу. Таких случаев в моей практике не было. Нет бумаг, нет жалоб, нет ничего. Мне иногда говорят: вы скажите, что есть нарушения, только не говорите, в каком регионе, какое ведомство — тоже не говорите, а то о нас могут догадаться…
— Профсоюз госслужащих находится, по сути дела, в стесненном положении, и не только с точки зрения того, где брать деньги, но и каким образом проводить кампании в защиту прав членов профсоюза. Имеются в виду не отдельные нарушения, с которыми справляются правовые инспекторы, охрана труда и прочие, а более глобальные темы, как, скажем, закон о пенсионном возрасте. Есть традиционные формы кампаний, которые мы обсуждали: кампания писем, может быть, даже пикеты...
— Было у нас такое на Камчатке, пикеты проводили...
— С другой стороны, мы регулярно читаем, что, например, в Израиле бастуют госучреждения, закрываются загсы и т.д. Такие разные формы борьбы — это связано с разным законодательством, разным менталитетом?
— Я считаю, что законодательство есть последствие менталитета. Мы хотим видеть то, что мы хотим видеть. Да, возможности у российских и иностранных госслужащих разные, понятно, что на наших госслужащих наложено определенное ограничение. Плюс ко всему — люди, как правило, боятся огласки. Мы никогда и не скрывали, что главным рычагом работы наш профсоюз считает социальное партнерство в существующих условиях. То есть договориться каким-то образом с работодателем, а еще лучше — заранее снять конфликт, до его разгорания. Мы понимаем прекрасно, что забастовки — это не метод для наших госслужащих. Хотя за рубежом…
Тот же профсоюз госслужащих Израиля, достаточно интересный. Я был у них несколько раз на мероприятиях, и два года слышу одно и то же: мы готовимся к акции, акция будет заключаться в том, что на 4 часа мы останавливаем аэропорт Бен-Гурион в Тель-Авиве. Я спрашиваю: а разве к вам не применяются какие-то меры воздействия со стороны правительства? Тут уж недоумевают они — что я имею в виду? Они говорят: если кто-то из правительства каким-то образом по этому поводу ущемит членов профсоюза — будет уголовное дело, виновного посадят. И это совершенно нормальное, цивилизованное развитие событий. Они мне говорили, что в течение 48 часов они вообще могут остановить весь госсектор Израиля, если профсоюзу это понадобится. Для нас это просто невозможно.
В Норвегии — по-другому. У них профсоюз госслужащих Норвегии — учредитель Рабочей партии Норвегии, а эта партия является правящей. Поэтому профсоюз в какой-то степени реально руководит страной, и ему незачем останавливать работу и устраивать забастовки. Немножко другой уровень подхода.
А в Китае в профсоюзах — 850 млн человек. Но у них на повестке дня тема защиты трудовых прав не стоит. Весь профсоюз — это только путевки, отдых.
— И посредине, между Израилем и Китаем, находится Россия со своей спецификой....
— Какие основные проблемы в отраслевом профсоюзе вы считаете сейчас главными?
— Оценить эффективность работы профсоюза — очень сложная вещь. Профсоюз — не машина, где можно замерить расход бензина на километр и подсчитать КПД. Косвенным инструментом, по которому с каким-то приближением можно говорить об эффективности организации, о правильности ее пути, является численность членов профсоюза.
Главную проблему профсоюзного движения я вижу в нашем менталитете, в нашем воспитании. Профсоюз есть общественная организация, инструмент, который дают тебе в руки. Посредством этого инструмента ты можешь делать что угодно. И в то же время человек совершенно иждивенчески относится к профсоюзам. В нашем миллионном профсоюзе всего около 100 освобожденных работников, которые на зарплате, и не больше. Все остальные люди занимаются общественной работой в свободное от работы время, в ущерб своему отдыху. Почему кто-то должен решать твои вопросы, если ты сам не желаешь? Тебе дали в руки инструмент, ты хочешь что-то решить — иди. Профсоюз защищает тебя. Да, он несовершенен, но другого ничего нет, и он худо-бедно справляется. Если у тебя есть что предложить — реформируй его, может быть, ты создашь что-то другое. А вместо этого иждивенец говорит: а что мне даст профсоюз?.. Вот это — главная проблема всего профсоюзного движения.
— Это концептуальная проблема. А если спуститься на уровень практический?
— Если на уровень практический, дело, конечно, не совсем хорошо в связи с имеющейся реформой исполнительной власти. С одной стороны, вроде бы хорошо, реформа — всегда путь вперед, а не назад. Но беда в том, что в связи со всей этой реформой название какой-нибудь организации поменялось на одну букву, на одно слово — и профорганизация кончилась, нужно создавать новую и принимать туда членов профсоюза.
Вот сейчас очень серьезные проблемы у ФГУП «Охрана»: президент подписал указ, и предприятие передается в ведение Национальной гвардии. А до этого учредителем организация было МВД. Соответственно все, что было, ликвидируется, нужно создавать первичку заново. Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков и ФМС — точно так же. Эти организации, первички которых активно работали в профсоюзе, передаются в ведение МВД. С точки зрения профсоюзной — это очень плохо, потому что мы должны создавать все по новой. А уж про Крым… Там постоянные реформы госаппарата — организация то до нуля падает, то, как феникс, возрождается.
— Что бы вы поставили в тройку профсоюзных достижений за последнюю пятилетку?
— Самое важное из последнего — это то, что закон о повышении пенсионного возраста не принят до сих пор (от редакции: дата выхода материала из печати - 15.05.2016). Конечно, можно говорить о том, что у нас там рост был, там мы кого-то защитили, а тут добились права на отдых. По линии МВД у нас довольно большое количество примеров, когда неаттестованные сотрудники стали пользоваться такими же путевками, какие выделялись в профильные санатории только аттестованным. Но это такие, я бы сказал, локальные вопросы. Важно и то, что за позапрошлый год в профсоюзе был рост численности на 2%.
— С точки зрения среднесрочных перспектив, какие вещи вы считаете наиболее существенными, на чем нужно концентрироваться организации?
— Усиление профсоюзного влияния. Наверное, надо не решить за людей, а заставить их самих решать свои вопросы, используя профсоюзный механизм. И еще важнейший вопрос: изменение отношения к профсоюзу в рамках существующего правового поля.
— За счет чего?
— Реальная разъяснительная работа. Вот, скажем, затормозили мы закон — уже люди поверили, уже пишут мне. Причем вспоминают меня люди, с которыми я когда-то работал на госслужбе. Говорят: мы слышали, что это твоя забота, спасибо. Может быть, они завтра и не вступят в профсоюз, тем не менее у них в мозгу уже перевернулось, что профсоюз занимается чем-то реальным, чем-то нужным, кроме раздачи путевок. И это правильно!
Профсоюз работников госучреждений и общественного обслуживания РФ, по данным на 1 января 2015 года, объединяет 994 014 человек (99,9% от уровня 2013 года). В том числе 941 978 работающих, 35 427 учащихся, 14 339 неработающих пенсионеров и 2270 безработных. Около четверти (22,2%) членов профсоюза — моложе 35 лет, почти половина (48,9%) — женщины.
Членами профсоюза являются работающие в министерствах, службах, агентствах и организациях общественного обслуживания на федеральном уровне, а также в субъектах Российской Федерации. Больше всего членов профсоюза в аппаратах администраций (в т.ч. в аппарате президента РФ, органах исполнительной власти субъектов Федерации, муниципальных образованиях и органах местного самоуправления); в органах и учреждениях соцзащиты населения субъектов РФ; в Минфине РФ (в т.ч. в ФНС); в МВД РФ (в т.ч. во ФГУП «Охрана»); в Пенсионном фонде РФ; в Министерстве по делам ГО и ЧС (в т.ч. в Государственной противопожарной службе и органах ГО и ЧС субъектов РФ); во ФСИН.
За отчетный период (2011–2015 гг.) увеличилось количество отраслевых тарифных cоглашений (ОТС), заключенных профсоюзом на федеральном уровне, — с 13 до 14; действует коллективный договор во ФГУП «Охрана» МВД РФ. Увеличилось количество ОТС, заключенных на региональном уровне, — с 565 до 583, на территориальном уровне — с 354 до 471, а также территориальных соглашений, заключенных координационными советами профсоюзов, — с 740 до 960. Первичными профорганизациями заключено 17 103 коллективных договора. Охват организаций коллективными договорами увеличился с 83,9 до 89,5%, а охват колдоговорами членов профсоюза — с 86,6 до 89,7%.
Экономическая эффективность всех форм правозащитной работы профсоюза составила за отчетный период более 1,5 млрд рублей.