ЮАР — одна из редких стран Африки, где не было ни революций, ни государственных переворотов. Но эта земля щедро полита кровью своих и… своих. Десятки лет в соответствии с государственной политикой здесь уничтожалась основная часть населения. Но Мыс Доброй Надежды — тоже здесь, и, похоже, люди верят, что они всего добьются.
Материал опубликован в "Профсоюзном журнале" № 6, 2016
В Южной Африке всегда находилось из-за чего поспорить, будь то территории, алмазные и золотые шахты или цвет кожи.
Буры — потомки голландских, французских и немецких переселенцев — враждовали и с аборигенами, и с англичанами, сделавшими южную часть континента своей колонией. Разногласия с британцами, отменившими рабство в стране и ее колониях, погнали буров вглубь, и они основали Оранжевую республику и Трансвааль. После англо-бурских войн и переговоров в 1910 году был создан включивший все земли, по которым гуляли буры, Южно-Африканский Союз (ЮАС) — доминион Британской империи.
У власти с 1948 по 1994 год стояла Национальная партия (бурская, националистического толка). И она почти полвека посвятила созданию «Южной Африки для белых», проводя политику апартеида, или, на языке африкаанс, апартхейда.
Главные законы апартеида были направлены на то, чтобы присутствие черных было ограничено «белыми» потребностями в рабочей силе. Государственный порядок делил страну так: города — для белых, бантустаны (резервации для «банту» — местных племен) — для черных. И рабочие поселки — для черных и цветных работников.
Закон о шахтах и работе (1956 г.) делал официальной расовую дискриминацию при приеме на работу. Закон о нравственности (1948 г.) запрещал браки между людьми разных рас. Закон об образовании прямо говорил, что чернокожим детям следует преподавать лишь основные навыки, нужные для работы на белых.
Общественные места были строго разделены: были больницы для белых и больницы для черных, транспорт для белых и транспорт для черных — даже разные остановки были предусмотрены. Сегрегация распространялась также на пешеходные мосты и переходы, кинотеатры, парки, общественные туалеты, пляжи…
Чернокожие африканцы не могли нанимать белых на работу, а чернокожие полицейские — арестовывать белых людей.
Предполагалось, что впоследствии чернокожие африканцы должны были прекратить быть гражданами Южно-Африканской Республики, а стать гражданами независимых псевдогосударств-резерваций. Таким образом, жители бантустанов, работающие в ЮАР, стали бы трудовыми иммигрантами с временными разрешениями на работу.
Черно-белая идеология не миновала и профсоюзное движение в Южной Африке. Первые профсоюзы в стране создавались белыми и для белых. В конце 1910-х появились и «черные» профсоюзы. Нелегальные, конечно.
Легализованы они были только с реформами 80-х годов, когда правительство, смущенное массовыми выступлениями и реакцией внешнего мира, стало ослаблять режим апартеида. Была принята новая конституция, сделавшая ЮАР президентской республикой с трехпалатным парламентом — для белых, цветных и индийцев. Чернокожим, которых было большинство в стране, голоса так и не дали. Стоит ли говорить, что черное население Южной Африки осталось недовольным?..
Так что классовая борьба усугублялась расовой. И здесь и там — профсоюзы и политики действовали заодно.
Еще в 1912 году черными южноафриканцами была основана политическая организация, возглавившая борьбу с апартеидом, — Африканский национальный конгресс (АНК). АНК уходил на 30 лет в подполье и вернулся, чтобы отменить апартхейд и стать в 1994-м правящей партией. Между прочим, рука об руку с Конгрессом южноафриканских профсоюзов (COSATU, крупнейшее профобъединение ЮАР: 21 профсоюз и почти 2 млн человек) и Южно-Африканской компартией.
Но это уже потом; а сначала и профсоюзам, и партии, и трудящимся предстояло пройти путь, не столько устланный лаврами, сколько политый кровью. Впрочем, он еще продолжается…
Лидеры чернокожего населения отдавали предпочтение мирным, хотя и противозаконным по меркам ЮАС, методам борьбы с апартеидом: бойкотам, демонстрациям, забастовкам.
«Кампания неповиновения» стала первой масштабной организованной акцией. Ее проводил Африканский национальный конгресс и Южноафриканский индийский конгресс. Суть была в намеренном и демонстративном нарушении главных расистских законов. Добровольцы-нарушители с готовностью давали себя арестовывать и заключать в тюрьму. Расчет был прост: всех не пересажать, а тюрьмы заполнятся, и экономика пострадает. За полгода на призыв откликнулись более 8500 человек, а всего за время проведения кампании было арестовано около 8000 африканцев.
«Кампания, как пожар, распространилась по всей стране, — рассказывал потом лидер АНК, лауреат Нобелевской премии мира Нельсон Мандела. — Фабричные рабочие и служащие, врачи, адвокаты, учителя, студенты и священники; африканцы, индийцы и европейцы; старые и молодые — все откликнулись на призыв и стали нарушать законы о пропусках, законы, запрещающие появляться на улицах в неположенные часы, правила апартеида на железных дорогах. Кампания потребовала тяжелых жертв: рабочие теряли работу, вожди племен и учителя были сняты со своих постов. Доктора, адвокаты и торговцы оставляли свои дела, предпочитая отправляться в тюрьмы».
Акция неповиновения в итоге привела к некоторому смягчению правил и росту популярности АНК.
Вскоре демократические силы Южной Африки создали Хартию свободы — можно сказать, библию для всех, кто боролся против апартеида эти десятки лет. Сначала тысячи волонтеров собирали по городам и поселкам страны идеи жителей о том, какой должна быть Африка, когда не будет апартхейда. Работники Южной Африки мечты имели понятные: о собственной земле, хорошей зарплате, сокращении рабочего дня, бесплатном образовании, а еще — о политическом голосе, свободе передвижения и правах, не зависящих от цвета кожи.
Пожелания были обобщены в документе, который был официально принят тремя тысячами делегатов (черных, цветных, белых) 26 июня 1955 года на Народном конгрессе.
Конгресс был сейчас же разогнан полицейскими. Но Хартию свободы никто не забыл, а ее постулаты твердились наизусть: равенство гражданских прав для жителей страны, независимо от расы и национальности, равный доступ к образованию и культуре, ликвидация принудительного труда, равная плата за равный труд для мужчин и женщин и т. д., обеспечение прав трудящихся на создание профсоюзов и др.
Хотя лидеры южноафриканского населения и призывали к мирному решению проблем, кровь лилась по обе стороны баррикад. Такой инцидент произошел летом 1959 года в местечке Като-Манор. Здесь издавна серьезным источником дохода было пивоварение, причем занимались им в основном женщины. Однако правительство передало монополию на производство и продажу пива местному муниципалитету. Варить пиво коренные жители не перестали, но перешли на нелегальное положение. Соперничество выливалось в «пивные протесты» и даже разгром муниципальных пивоварен. Вдобавок чернокожее население росло гораздо быстрее белого, и власти стремились перекрыть не только экономические возможности, но и физические — «лишних» людей насильственно переселяли в другие места. Все это спровоцировало выступление африканцев, окончившееся разгромом полицейского участка и зверским убийством девяти полицейских, пятеро из которых, кстати, были чернокожими.
Расстрел мирной демонстрации в Шарпевиле называют водоразделом в истории Южной Африки, потому что он окрасил борьбу кровью.
Шарпевиль в те годы был одним из «черных» поселков, которые выстраивало расистское правительство Южно-Африканского Союза вблизи «белых» городов для того, чтобы обеспечивать эти города рабочей силой.
Формальной причиной беспорядков стал «закон о пропусках». Существовал закон, принуждающий каждого мужчину-африканца всегда иметь при себе специальную учетную книжку с именем держателя, кучей штампов, подписей и разрешений. Книжку надо было предъявлять по требованию любого полицейского и пятнадцати других категорий чиновников. Отказ карался как правонарушение заключением под стражу на срок до 30 суток. В 1960 году правительство решило распространить действие закона и на женщин.
Пропускная система и так внушала неприятие, а идея подключить к ней и женщин отозвалась негодованием. В декабре 1959 года на ежегодной конференции Африканского национального конгресса в Дурбане руководство АНК объявило, что планирует общенациональную кампанию в форме серии массовых акций против системы пропусков.
Неделю спустя отколовшаяся от АНК более радикально настроенная группа, назвавшаяся Панафриканским конгрессом (ПАК), провела свою конференцию и тоже объявила о готовности начать собственную «антипропускную» кампанию.
По плану ПАК, люди должны были массово приходить к полицейским участкам с лозунгами против пропускной системы и намеренно позволять себя арестовывать. Свою кампанию, как писала газета Cape Times, они расценивали как первый шаг на пути черных к полной независимости и свободе к 1963 году.
ПАК подчеркивала мирную направленность своих акций. Лидер профсоюза Роберт Собукве настаивал, что кампания должна проводиться в духе абсолютного ненасилия: «Африканцы доверили все свое будущее нам. И мы поклялись, что мы ведем их не к смерти, а к изобильной жизни».
21 марта, распевая песни свободы и выкрикивая лозунги «Наша земля!», «Долой пропуска!», «Вперед к независимости, к будущим Соединенным Штатам Африки!», демонстранты шли по улицам поселка.
Встретившись с отрядом полицейских, демонстранты объяснили им, что готовы сдаться, поскольку отказываются носить пропуска. Полицейские разогнали толпу, пустив в ход слезоточивый газ и дубинки. Но затем появился слух, что руководство полиции собирается сделать какое-то заявление по поводу режима пропусков. И жители Шарпевиля стали помаленьку собираться вновь — на этот раз у полицейского участка, ожидая заявления. Среди собравшихся было много женщин и детей.
Позднее премьер-министр в отчете указал, что на площади собралась агрессивная 20-тысячная толпа. Однако по свидетельству, например, журналистов из южноафриканского журнала Drum, на месте событий было от двух до трех тысяч человек, которые не выказывали никакой враждебности.
Без каких бы то ни было переговоров с демонстрантами, без всяких предложений, вопросов и даже предупреждений полицейские открыли огонь. Осталось неясным, был ли отдан приказ или просто не выдержали нервы.
В то время как нервы и курки полицейских револьверов были на взводе, люди на площади и не думали волноваться. До последнего момента они не подозревали, чем все закончится.
Помощник редактора журнала Drum Хамфри Тайлер написал: «Мы услышали стрекот пулемета, затем опять и опять. Там были сотни женщин, некоторые из них смеялись. Должно быть, они думали, что полицейские стреляли холостыми. Одна женщина была поражена на расстоянии около десяти ярдов от нашего автомобиля… У одного маленького мальчика было старое одеяло, которое он поднял на голову, думая, что это могло бы спасти его от пуль. Некоторые из детей, вряд ли выше, чем трава, прыгали, как кролики. Некоторые из них были расстреляны. Тем не менее стрельба продолжалась».
«Полицейские впоследствии утверждали, что они были в отчаянной опасности, потому что толпа забивала их камнями, — рассказывал журналист. — Тем не менее только трое полицейских, по сообщениям, пострадали от камней — и более 200 африканцев были убиты. Полиция также сказала, что толпа была вооружена “свирепым оружием”, которое осталось на поле после того, как люди бежали. Я не видел никакого оружия, хотя очень внимательно смотрел, а потом изучил фотографии сцены смерти. В то время как я был там, я видел только обувь, головные уборы и несколько велосипедов, оставленных среди тел. Толпа не дала мне никаких оснований чувствовать себя в опасности, хотя я двигался среди нее без каких-либо отличительных знаков для своей защиты, со своей совершенно очевидно белой кожей…»
Атака длилась 40 секунд, она стоила полицейским 705 зарядов, а мирным демонстрантам — 69 жизней. Погибли 10 детей, и 19 оказались среди 180 раненых. Об этом рассказал англиканский священник Амброз Ривз, живший и работавший в тех местах.
Благодаря присутствию журналистов история о «Шарпевильской бойне» облетела весь мир. Но несмотря на всеобщее возмущение, власти ЮАС и не думали сдавать позиций.
После бойни около 80 демонстрантов были арестованы, а Африканский национальный конгресс и Панафриканский конгресс были объявлены противозаконными и ушли в подполье.
Зато правительство мобилизовало и привело в полную боевую готовность военные резервы. Генерал-губернатор объявил о введении чрезвычайного положения, продлившегося три месяца. Цинизм властей проявился в их реакции на гражданский иск от имени более чем 200 человек, требовавших возместить причиненный ущерб. После получения иска был принят закон, имевший обратную силу и освобождавший всех чиновников от ответственности за любой вред, причиненный во время беспорядков, — впредь и ранее.
Сегодня Соуэто — часть Йоханнесбурга. А прежде это была группа поселков, в которых предписывалось жить черному населению.
Поводом к волнениям 1976 года стал принятый накануне закон, который вводил в школах обучение основным предметам на африкаанс, оставив для местных языков только богословие, музыку и физкультуру. 16 июня учащиеся Соуэто не пошли в школы, а собрались на многотысячный митинг и затем двинулись процессией по улице.
Один из полицейских, посланных на усмирение детской колонны, выстрелил. Это вызвало шквал возмущений, начались крики, в полицейских полетели камни. На камни стражи порядка ответили пулями. Погибли более 20 человек, было много раненых. Одной из первых жертв оказался 13-летний школьник Гектор Петерсон, образ которого стал символом событий в Соуэто.
На следующий день для усмирения недовольных школьников были привлечены не только полицейские, но и армия. Волнения перекинулись и на другие города страны, акции вспыхивали в разных населенных пунктах и окончательно были погашены только к концу года. В память о тех событиях 16 июня в ЮАР отмечается как День молодежи.
Череда протестов началась в 1979 году забастовкой на заводе фирмы Fattis&Monis, производящем макаронные изделия, и продолжилась в 1980-м «школьными», «автобусными» и «мясными» бойкотами. В этих акциях особую роль сыграла профсоюзная молодежь, которая стала вести себя увереннее после основания Конгресса южноафриканских студентов — COSAS и Организации студентов Азании — AZASO. (Азанией во времена апертеида называли свою страну члены АНК.)
В апреле 1979 года два члена профсоюза были уволены с макаронной фабрики в Белвилле. Уволили их за то, что они подали работодателю петицию, подписанную 45 рабочими, с требованием признать профсоюз, установить минимальный размер заработной платы в 40 рэндов в неделю, восьмичасовой рабочий день, обед и перерывы на чай плюс три недели ежегодного отпуска.
Коллеги потребовали восстановления уволенных, а когда работодатель отказался, профсоюз организовал забастовку, которая длилась семь месяцев.
Работодатель пытался договориться с отдельными работниками в обход профсоюза — но это у него не вышло. Зато члены профсоюзов проявили недюжинную сознательность и солидарность: в то время как заводчане бастовали, студенты городского университета объявили бойкот продукции Fattis&Monis. Затем кампания вышла на национальный и международный уровень.
В октябре руководство компании возобновило переговоры, в результате которых было достигнуто соглашение, устраивающее работников.
В 1980 году профсоюзы организовали акцию протеста против повышения платы за проезд в автобусах Кейптауна. Тогда же прошла забастовка мясников. К этим протестам тоже подключились студенты. И весьма эффективно. Так, студенты бойкотировали мясную продукцию, когда 800 мясников, члены рабочего профсоюза, бастовали в поддержку уволенных коллег. Кроме того, молодежь взяла на себя распространение листовок с призывом к бойкоту и организацию встреч для информирования о ходе акции.
28 мая 1980 года два студента — 15-летний Бернард Фортуин и 19-летний Уильям Люббе — были убиты из полицейского автомобиля в очевидной засаде, а три студенческих лидера были ранены. Это привело к маршу протеста, собравшему от 40 до 60 тыс. студентов и членов рабочих профсоюзов.
В результате акции студенческие лидеры (81 человек) создали комитет, чтобы координировать действия молодежи. Началось и формирование студенческих представительных советов и ветви COSAS в учебных заведениях.
В 1994 году расистский режим пал. По итогам парламентских выборов Африканский национальный конгресс стал правящей партией. Нельсон Мандела был избран президентом.
Народ получил политические права и гражданские свободы. Но вот в экономическом смысле «поправить» наследие предшественников оказалось значительно труднее.
Сегодня ЮАР хотя и оставляет далеко позади себя многие африканские государства, но имеет массу проблем: расслоение общества, бедность, безработица, плохие санитарные условия и распространение заболеваний, низкая продолжительность жизни и высокий уровень преступности.
Уровень безработицы среди южноафриканской молодежи составляет 50%. При этом остро стоит проблема нелегальной миграции: выходцы из бедных стран Восточной Африки бегут сюда в поисках работы и пропитания.
В мае 2008 года в Йоханнесбурге и Дурбане южноафриканцы, вооруженные дубинками, камнями и холодным оружием, вышли на улицы. Жертвами их гнева были мигранты-иностранцы. За неделю беспорядков только в Йоханнесбурге погибли более 20 человек. Полиция, будучи не в силах успокоить разбушевавшихся, обратилась к президенту с просьбой привлечь армию для наведения порядка. Это стало первым случаем после отмены апартеида, когда армия была применена против граждан.
Природные богатства Южной Африки — и подарок судьбы, и ее проклятье. Как только в недрах этой земли были обнаружены ценные металлы и камни, в игру вступили Хозяева, в руках которых и власть, и армия, и система апартеида, а после ее падения — другие инструменты для того, чтобы цветные знали свое место и предназначение: быть дешевой рабочей силой, например.
16 августа 2012 года полицией были застрелены 44 бастующих горняка платиновой шахты Марикана. По сообщениям СМИ, еще 78 человек были ранены и более 200 арестованы. События на Марикане называют самым кровавым инцидентом в новой, демократической ЮАР.
Шахтеры требовали повышения зарплаты с 4 тыс. до 12,5 тыс. рэндов в месяц (1 рэнд равен 0,07 доллара США).
В иностранных СМИ, описывавших события, появились указания на то, что виновниками конфликта стали конкурирующие за профвзносы рабочих Национальный союз шахтеров (NUM) и Ассоциация шахтеров и строителей (AMCU). The Guardian утверждала, что NUM, куда входили шахтеры Мариканы, тесно связан с правящей партией и администрацией шахты, но потерял связи с работниками. Так или иначе, но горняки действительно демонстрировали свое расхождение с профсоюзами, отвергая соглашательскую политику с горнодобывающей компанией Lonmin.
Спустя почти три года, в июне 2015-го, президент ЮАР Джейкоб Зума выступил на национальном телевидении и зачитал вывод следственной комиссии. В гибели горняков было признано виновным руководство правоохранительных органов, однако определенная вина за трагедию лежит на платиновой компании Lonmin и на профсоюзах.
В 2014 году рабочие шахт провели новую забастовку, которая вошла в историю ЮАР как самая долговременная и дорогостоящая. 23 января почти 70 тыс. шахтеров не вышли на работу, предъявляя все те же требования: повысить зарплату до 12,5 тыс. рэндов. Кстати, на этот раз работников вывел профсоюз — уже другой, AMCU, вошедший на предприятие после того, как прежний себя скомпрометировал.
Работодатели долгое время отказывались поднимать зарплату более чем на 10%. Шла проверка на прочность: кто сдастся первым.
Шахтеры, сидящие без зарплаты, набрали кредитов. Они были вынуждены брать займы на предметы первой необходимости: продукты, одежду и школьные сборы за своих детей. Средний накопленный долг шахтера доходил до 5000 рэндов в месяц. Горняки потеряли 45% своего годового дохода, и им потребуется около двух с половиной лет, чтобы восстановить его.
Компаниям забастовка тоже влетела в копеечку. Они потеряли больше 24 млрд рэндов во время забастовки и 10,6 млрд — на повышение зарплат. Потому что — да — им пришлось уступить.
24 июня 2014 года было официально подписано соглашение между профсоюзом и работодателями. Последние взяли на себя обязательство поэтапного повышения зарплаты, и рабочие начали возвращаться в шахты.
Трудовое движение в ЮАР кипит и формируется. Профсоюзы то и дело устраивают акции — за свои права поднимают голос шахтеры, железнодорожники, связисты, работники автомобильной промышленности…
Недаром Южная Африка была выбрана местом проведения XVII Всемирного конгресса профсоюзов (5 октября 2016 года, Дурбан) — в знак уважения и признания героизма трудящихся ЮАР.
Архиепископ Десмонд Туту, борец с апартеидом и лауреат Нобелевской премии мира, назвал современную ЮАР «радужной страной», объединяющей разнокультурное, многонациональное общество, которое трудом и отвагой строит свое будущее.