За тем, как обстоят дела у бывших соседей по большой коммунальной квартире под названием «советский блок» спустя четверть века после его крушения, наблюдать всегда увлекательно, и положение профсоюзного движения в данном случае не исключение. На сей раз «Профсоюзный журнал» расскажет читателю о профсоюзах Монголии — одновременно и экзотической, и самой близкой в прошлом для нас заграницы.
Монголия для советского человека была «не вполне заграницей» — ее даже больше, чем в те годы братскую Болгарию, считали «шестнадцатой республикой СССР». Советские специалисты работали над поднятием местной промышленности, они же разрабатывали проекты строительства городов и инфраструктуры для соседней страны... До сих пор, приезжая в Монголию из России, путешественник не ощутит ореола «дальнего зарубежья». Те же блочные дома по советским проектам в немногочисленных крупных городах (правда, зачастую соседствующие с юртами), те же старенькие плацкартные поезда, те же памятники. То же «наше» выражение на лицах людей, по которому мы узнаем своих и ближних соседей в любой точке земного шара.
Но все меняется — вот уже четверть века наши страны живут врозь. Российское присутствие, все еще заметное в монгольской экономике, сильно уступает китайскому, да и западным транснациональным корпорациям. Русский язык, который предыдущие поколения монголов учили в школах, тоже в основном ушел из обихода.
Когда-то именно из России в Монголию была импортирована и идея профсоюзного движения, которое в этой стране было в свое время кроено «нашею меркою». Но что изменилось за четверть века, и как успели разойтись наши дороги?
Для ответа на этот вопрос обратимся к его истории.
Традиционный для Монголии тибетский буддизм подразумевает веру в цепочку перерождений. Так было и с монгольскими профсоюзами: на протяжении своей истории они рождались дважды, а формально так и трижды.
Первая треть XX века стала для Монголии временем перелома — стране пришлось рваться в индустриальный двадцатый век с его реалиями прямо из феодального средневековья. Поэтому и профсоюзная история здесь не слишком долгая, ведь еще сто лет назад основную долю населения страны составляли скотоводы-кочевники, а другую — меньшую, но тоже львиную — буддийские ламы.
Первые организации, которые можно назвать профсоюзами, в Монголии появились на фоне русской революции 1917 года в среде русских же рабочих. Монголия в те годы была своего рода «буфером» между Китаем и Россией и одновременно сферой экономической экспансии обеих держав. Тогда в два рабочих общества удалось привлечь и небольшое количество монголов.
Только вот первая глава профсоюзной истории Монголии оказалась короткой и закончилась трагично. Ее создатели и активисты погибли во время репрессий, которые в 1920 году учинили вошедшие в страну части белого военачальника, барона Унгерна фон Штернберга.
А следующей главы, от которой обычно и считают настоящую историю профсоюзов Монголии, пришлось ждать еще годы.
В 1924 году Монголия стала первой страной, где советскому правительству удалось осуществить идею «экспорта революции». Бывшая прежде теократической монархией во главе с «государем-монахом» Богдо-гэгэном, Монголия стала «народной республикой» по советскому образцу. И естественно, что там не мог не появиться свой «ВЦСПС».
В 1927 году проходит учредительный хурал (съезд) монгольских профсоюзов. Численность их поначалу была невелика — чуть больше трех тысяч членов профсоюзов по всей стране. В состав монгольского объединения вошли поначалу четыре организации: госслужащих, санитарных и конторских работников, а также работников торговли.
Профсоюзы работников промышленности появятся позже. Несмотря на то, что в Монголии началась индустриализация (главным образом в добывающей промышленности: страна исключительно богата полезными ископаемыми), даже и в 30-е годы рабочих-монголов было относительно немного. Скотоводы-араты не слишком готовы были спускаться в шахты.
Массированная индустриализация в Монголии началась только в
60-е годы, когда странам Восточного блока понадобился надежный источник угля и металлов. Одновременно существенно выросла и численность профсоюзов: к моменту крушения коммунистического режима в Монгольской Народной Республике в организациях Центрального всемонгольского совета профсоюзов насчитывалось до 500–600 тысяч человек.
После «демократической революции», случившейся в стране в 1990 году, Центральный всемонгольский совет профсоюзов формально прекратил свое существование, будучи переформатирован в новое объединение — Конфедерацию монгольских профсоюзов. КМП и сейчас остается национальным профцентром страны.
Как и организация-предшественник, КМП сохранила импортированную из СССР структуру — систему первичек как базовых элементов и двойную иерархию по отраслевому и региональному признаку. В КМП состоят 22 отраслевых объединения, в первую очередь профсоюз работников энергетики, геологии и добывающей промышленности — эти отрасли и сейчас остаются основой промышленного развития Монголии. Кроме того, КМП объединяет профсоюзы работников госсектора; железной дороги; строительства; АПК и пищевой промышленности; здравоохранения; частных предприятий; транспорта, коммуникаций и нефтепереработки; промышленности; торговли и сферы обслуживания; образования и науки; дорожных строителей...
Конфедерация монгольских профсоюзов — не единственное профобъединение страны, однако по количеству членов профсоюзов и влиянию существенно обгоняет конкурента — Ассоциацию свободных профсоюзов, созданную в революционном 1990 году. КМП остается основной силой, представляющей интересы работников в трехстороннем диалоге наравне с правительством страны и Конфедерацией работодателей Монголии...
Вместе с тем за время, прошедшее с момента крушения коммунистического строя, численность монгольских профсоюзов сократилась более чем вдвое: с почти полумиллиона работников до менее двухсот тысяч — при трехмиллионном населении страны. В принципе, это понятно: промышленность, активно развивавшаяся в Монголии в социалистическую эпоху, в начале 1990-х прошла через серьезный кризис, который многие производства попросту не пережили...
В каких условиях приходится работать монгольским профсоюзам сейчас? Сельское хозяйство — прежде всего скотоводство — до сих пор держит позиции одной из важнейших для страны сфер деятельности, давая почти 20% ВВП. Около 40% населения занято именно в агросекторе.
При этом более половины работающего населения страны остаются самозанятыми. В основном это касается все тех же скотоводов, но также речь идет и о представителях малого бизнеса, в том числе в активно развивающейся сфере обслуживания. Отдельным явлением остается нелегальная добыча полезных ископаемых, в том числе золота. Так, в 2007 году эксперты насчитали на «черных» приисках и в «копанках» около 100 тысяч человек. В шахтеры-«невидимки» часто идут не от хорошей жизни. Жизнь скотовода в Монголии до сих пор сильно зависит от природных факторов, а природа в этих краях сурова. Зимние морозы (здесь нередки температуры ниже минус сорока) время от времени становятся причиной массовой гибели скота, лишая его владельцев источника пропитания...
Тем не менее эксперты говорят, что Монголия стоит на пороге новой индустриализации. Если в туристических проспектах она до сих пор позиционируется как страна нетронутой природы и заповедник кочевого быта, то в экономических рейтингах картина другая: в 2014 году Монголию признали второй в мире по темпам экономического роста, после Южного Судана. Часто говорят: вскоре в респектабельную компанию «азиатских тигров» может войти и «монгольский волк».
Монгольские уголь, золото, медь и молибден активно осваиваются иностранными инвесторами. Увы, профсоюзный органайзинг за этими темпами не поспевает.
Опять же, владельцы транснациональных корпораций, которые в последние два десятилетия вошли на монгольский рынок, да и хозяева предприятий частного сектора не слишком ласково относятся к профсоюзам на своей территории и обычно откровенно манкируют соблюдением трудовых прав работников. В частности, в стране нередки массовые увольнения. Например, один из громких и взволновавших профсоюзное сообщество случаев такого рода произошел пару лет назад на шахте «Оую Толгой», управляющейся концерном Rio Tinto, в Южно-Гобийском аймаке (области) страны...
Этим проблемы с соблюдением трудовых прав монгольских работников не заканчиваются. Так, на резко активизировавшуюся добычу полезных ископаемых работодатели-иностранцы предпочитают не нанимать местное население, а завозить мигрантов из Китая, Северной Кореи и других стран региона. Как и в России, мигранты оказались востребованы и в сфере строительства. В итоге к 2012 году, когда правительство страны все же озаботилось разработкой закона о квотах на привлечение иностранной рабочей силы, количество мигрантов на монгольском рынке труда превысило 20 тысяч, что не так уж и мало при менее чем трехмиллионном населении.
Чего же не хватает монгольским профсоюзам для более активной работы? Отчасти — организованности и централизации, в том числе финансовой (знакомая болезнь на постсоветском пространстве).
КМП — структура относительно децентрализованная. Существенную самостоятельность сохраняют первичные организации, которые оставляют себе примерно 70% собранных взносов. Разделить оставшиеся 30% так, чтобы хватило всем, непросто. Часть денег достается вышестоящим отраслевым и «аймачным», то есть региональным, отделениям. А до самой Конфедерации, которая стоит в конце «пищевой цепочки», доходит в итоге очень мало. Вот и получается, что почти весь бюджет центрального аппарата КМП складывается... из доходов от профсоюзной собственности. Но если при коммунистах ее было вдоволь, то теперь, после реформ, львиной ее доли профсоюзы лишились.
Впрочем, вызовы времени говорят: пришла пора меняться. А значит, если «монгольское экономическое чудо» окажется реальностью, остается пожелать монгольским профсоюзом вновь стать при нем реальной силой. Мало того, деваться от этого просто некуда.
Материал опубликован в "Профсоюзном журнале" № 3, 2015