Прошедшая неделя заседаний по “делу Кобозева” в Центральном районном суде Волгограда показала, что сторона обвинения таки намерена допросить оставшихся своих свидетелей. Напомним, 30 января подсудимый попросил суд изменить ему меру пресечения с домашнего ареста на подписку о невыезде. Один из его аргументов - все свидетели допрошены, а значит, повлиять на них он уже не сможет. Обвинение возразило: дескать, у него не допрошены еще 40 свидетелей. Допросы и в самом деле продолжились, но на руку это пока что, кажется, только защите.
Когда меру пресечения бывшему председателю Волгоградского облсовпрофа Вячеславу Кобозеву оставили в силе, корреспондент “Солидарности” задался вопросом: не было ли упоминание о недопрошенных свидетелях лишь контраргументом, направленным на то, чтобы Кобозева оставить под домашним арестом? Дело в том, что, согласно п. 2 ст. 274 УПК РФ, “первой представляет доказательства сторона обвинения. После исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты”. А сторона защиты, как мы писали в прошлом номере, уже и сама объявила о завершении представления своих доказательств. И, по идее, после допроса подсудимого стороны должны были перейти к прениям.
Но не будем забывать, что защита “получила слово”, по сути, из-за неявки свидетелей обвинения в суд, и прокуроры оговорили возможность продолжения допросов. Так что процесс затянулся еще как минимум на неделю. И адвокаты Вячеслава Кобозева, кажется, сумели извлечь из этого пользу для своего клиента.
3 - 6 февраля допросы большинства свидетелей были настолько коротки и почти бессодержательны, что и сказать о них практически нечего. Так, допросив Евгения Соломаху, техинспектора труда Волгоградского обкома Росхимпрофсоюза, суд выяснил, что тот не помнит обсуждений на заседаниях исполкома облсовпрофа вопросов, относящихся теперь к уголовному делу. Как там решались вопросы в так называемом рабочем порядке, ему тоже неизвестно. Что и неудивительно: членом этого коллективного органа Соломаха никогда не был. Зачем его допрашивали - для корреспондента “Солидарности” осталось загадкой. Тем более что неделей раньше его начальница, предобкома Росхимпрофсоюза Нина Кулыгина, дала куда более исчерпывающую информацию (см. № 5, 2014).
Не задержался в суде и Юрий Васильев, бывший в 2005 - 2010 годах (в разное время) заместителем гендиректора и главным врачом ООО “Волгоградское санаторно-курортное отделение” (ВСКО) и ООО “ВолгоградПрофКурорт”. Обвинение вменяет Кобозеву, что он якобы устроил своих жену и дочерей в эти структуры на фиктивные должности, а также в ООО “Аэробус”, созданном для извлечения прибыли из части Дворца спорта профсоюзов. С согласия их гендиректора Виктора Азарова, на которого якобы имел влияние. То есть обвинение считает, что родные Кобозева числились работниками этих организаций формально, получали зарплату, но фактически не работали.
Так вот, Юрий Васильев показал, что супруга подсудимого работала в фирме “Для вас”, офис которой находится в том же здании, что и ВСКО; что в ВСКО и “ВолгоградПрофКурорте” он ее видел, но не может с уверенностью сказать, работала ли она там. Наконец, свидетель признал свою подпись в общей зарплатной ведомости, где помимо его фамилии значатся и Кобозева, и Болтунова (дочь подсудимого). О последней он сказал, что не знает ее вовсе. Казалось бы, эти показания могут пойти в “копилку” обвинения. Но Юрий Васильев прямо сказал, что “не может ни подтвердить, ни опровергнуть” факт занятости членов семьи подсудимого в одних с ним конторах. Тем более что защита ранее настаивала на разъездном характере их работы.
Еще одним свидетелем, допрошенным по этому эпизоду, стала Ольга Азарова. Что характерно, Викторовна. Дочь гендиректора ООО “Аэробус” была его замом по коммерческим вопросам. Другим заместителем у Азарова была гражданка Мухина (вторая дочь Кобозева). Азарова показала, что видела ее фамилию в штатном расписании, но вот ее саму - никогда. Каким образом Мухина была принята на работу, свидетель не знает. А поскольку суд на протяжении процесса разъяснял свидетелям, что его интересуют только четкие ответы (“да”, “нет”, “не знаю”, “не помню”), то ключевым словом тут можно считать “не знаю”.
Замыкает “первую цепочку” свидетелей Евгений Антропов, зампред обкома профсоюза работников инновационных и малых предприятий. По его словам, он был на заседаниях исполкома облсовпрофа не более двух раз, о рабочем порядке принятия решений сказать не мог ничего. Наконец, теребя за спиной ручной эспандер, сказал, что название “Аэробус” ему знакомо и связано оно с самолетами.
В суде было бы откровенно скучно, если бы не появился хотя бы один из ключевых свидетелей. И им стал Сергей Коченков, бывший зампред обкома профсоюза военнослужащих. Теперь он работает в НИИ инновационных технологий и инновационного проектирования, а в 2005 - 2009 годах представлял свой профсоюз на заседаниях исполкома облсовпрофа. И он был одним из тех трех, кто в 2009 году написал заявление в правоохранительные органы (а те письма послужили своего рода фиговым листком для уже начавших следствие силовиков).
Тем не менее Коченков заявил, что считает подсудимого своим другом и что тот “до 2005 года был нормальным, вменяемым человеком”, но потом “наделал ряд ошибок”. И тут же свидетель припомнил “другу” увеличенную несколько лет назад “в 6 раз” арендную плату для фонда правовой защиты, директором которого являлся Коченков. В то же время на одних из выборов председателя облсовпрофа свидетель активно выступал против кандидатуры Кобозева. “Нормальные отношения, я считаю”, - резюмировал инновационный технолог.
Заседаний исполкома облсовпрофа, на которых решались многие важные для следствия вопросы, Коченков не помнит, но чтобы услышать от него прямой и простой ответ, участникам процесса приходилось тратить много сил и времени. Свидетель часто бросал начатую фразу на середине, переходил ко второй, а там и к третьей, чтобы не закончить и ее. Причем и первая попытка чаще всего не имела отношения к четко поставленному вопросу какой-либо из сторон. Было заметно, что раздражен даже судья Алексей Косолапов, который редко проявляет негативные эмоции по отношению к свидетелям.
Например, ставшая уже классической дилемма: должны ли все постановления исполкома облсовпрофа рассылаться его участникам обязательно? Многие члены исполкома из числа свидетелей рассуждали так: раз они не получали постановлений, то те и не принимались. (Заметим, что эти документы имеют такой реквизит, как “рассылка”, который теряет всякий смысл при обязательном включении в число адресатов всех без исключения членов исполкома.) Вот и Коченков придерживается мнения, что постановления должны были рассылаться всем.
- Известен ли вам документ, регламентирующий [такую обязанность аппарата облсовпрофа]? - спросил у свидетеля подсудимый.
- Отвечаю на поставленный вопрос (выд. П.О.): это разумное решение...
Последним человеком, допрошенным по “делу Кобозева” на прошлой неделе, стала Ольга Измайлова, руководитель отдела оценки недвижимости ООО “Атон”. В 2009 году эта компания по заказу органов следствия проводила независимую экспертную оценку стоимости здания литера “Б” Дворца спорта профсоюзов. Перед Ольгой Измайловой и ее коллегами, в частности, стояла задача определить стоимость объекта на момент его передачи в уставный капитал ООО “Аэробус”, то есть на июль 2005 года.
В работе эксперты брали характеристики здания из оценки, проведенной по заказу облсовпрофа ООО “Бизнес-эксперт” перед внесением здания в уставный капитал создаваемого общества. Такая необходимость была продиктована тем, что в 2009 году невозможно визуально оценить, в каком состоянии здание находилось в 2005-м. Пикантность ситуации заключается в том, что “Бизнес-эксперт” оценил литеру “Б” в 14 млн рублей, а “Атон” - в 36 млн...
- Сторона обвинения усматривает в действиях Кобозева признаки злоупотребления должностными полномочиями, - поясняет защитник Кобозева адвокат Олег Репников. - По мнению стороны обвинения, это заключалось в числе прочего в том, что Кобозев, якобы действуя в интересах третьих лиц и преследуя при этом свои меркантильные цели, ввел в заблуждение членов исполкома облсовпрофа относительно целей создания ООО “Аэробус”. Рыночная стоимость данного объекта якобы была умышленно занижена облсовпрофом (Кобозевым). И в качестве единственного доказательства сторона обвинения приводит заключение экспертов ООО “Атон”, ОКРУГЛЕННО оценивших в 2009 году объект в 36 млн рублей.
В ходе допроса эксперт Измайлова подтвердила худшие предположения стороны защиты о том, что при производстве экспертизы грубейшим образом нарушался УПК. Так, оценщик признала, что эксперты сами собирали материал для своих исследований (в периодической печати и в Интернете), что категорически запрещено законом. Приведенные в экспертном заключении сведения получены на основании произвольных допущений экспертов (например, это касается стоимости квадратного метра здания). Кроме того, в расчетах использовалась техническая документация, составленная в октябре 2005 года, тогда как датой оценки было 5 июня.
- Эксперт подтвердила в суде, что заключение экспертов, вопреки требованиям закона, не содержит сведений о ряде важных расчетов, его невозможно проверить на предмет достоверности на основании имеющихся материалов, приложенных к заключению, - продолжает Олег Репников. - Также эксперт вынужденно признала, что самостоятельно добытые экспертами данные и допущения использовались в расчетах итоговой рыночной стоимости объекта и не могли не повлиять на ее величину. При таких данных сторона защиты полагает, что заключение судебной оценочной экспертизы, в ходе которой якобы определена рыночная стоимость объекта - здания литера “Б” Дворца спорта профсоюзов, является недопустимым и недостоверным доказательством, дающим все основания усомниться в обоснованности обвинения, предъявленного нашему подзащитному.
Обвинение изначально собиралось допросить Ольгу Измайлову по экспертизам нескольких объектов, фигурирующих в деле. Однако после дотошнейшего допроса стороной защиты по литере “Б” свидетеля отпустили...
Между тем, суд стал отклонять ходатайства защиты о внесении в протоколы заседаний отметок об использовании адвокатами диктофонов. До этого адвокаты перед началом каждого заседания просили отметить, что ведут аудиозапись как они, так и секретарь заседания. Судья Косолапов удовлетворял эти ходатайства частично (в части, касающейся диктофонов защитников) до 4 февраля. Полный отказ в удовлетворении устного ходатайства побудил защиту внести письменное. “Как указано в п. 5 ст. 259 УПК РФ, “если в ходе судебного разбирательства проводились фотографирование, аудио- и (или) видеозапись, киносъемка допросов, то об этом делается отметка в протоколе судебного заседания. В этом случае материалы фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки прилагаются к материалам уголовного дела”, - говорится в документе.
Несмотря на отсылку к прямой норме УПК, адвокатам было отказано. Таким образом, создается гипотетическая возможность искажения данных о ходе разбирательства в протоколах. Которые, напомним, адвокаты не могут получить на руки с августа 2013-го.