Создатель фонда Almaz Capital Partners Александр Галицкий сейчас живет между Россией и США, ненадолго останавливаясь в других странах. Общаться предпочитает через Skype, по электронной почте или в Twitter - время ограничено. Но он прекрасно помнит, как на рубеже 80-х - 90-х был невыездным советским инженером-“оборонщиком” и сделал хорошую карьеру (распад СССР встретил главным конструктором). А еще раньше - житомирским школьником, который постоянно придумывал новые способы зарабатывания денег. Галицкий до сих пор не знает, что именно для него интереснее - технические прорывы или создание нового предприятия.
Он менялся, как все мы, и, как все мы, в чем-то оставался постоянным. Так, несмотря на космополитический образ жизни, украинское происхождение и постепенное, но уже заметное вытеснение в его речи русского языка английским, известный венчурный капиталист является гражданином России и считает себя российским патриотом. Со многими его взглядами на международные и трудовые отношения, в частности на профсоюзы, можно не соглашаться. Но выслушать - имеет смысл.
- Александр Владимирович, на вашей исторической родине сейчас революция... Что вы на это скажете?
- Что не занимаюсь политикой... Плохо то, что все эти чужие проблемы ссорят нашу страну с Америкой. Если бы я был президентом России, я бы знал, что делать.
- И что делать?
- Надо во всем поддерживать политику США, чтобы в результате этой политики цена нефти и газа оставалась бы самой высокой.
Надо открыть западные границы для всех предпринимателей. Надо открыть восточные границы для китайцев, готовых ехать в Россию работать за кусок хлеба, но не давать им гражданства. Затем надо набрать контрактников для наших Вооруженных сил в странах СНГ - чтобы они воевали и защищали наши национальные интересы. А после трех лет военной службы им можно дать гражданство...
- Но вот вы всё знаете, а политикой не занимаетесь...
- Каждый должен заниматься своим делом. Я - бизнесмен.
- Или ученый? У вас все-таки более 30 патентов и изобретений.
- Ученый - это человек, совершающий открытия или создающий новые направления. Я был инженером и занимался всю жизнь практикой. И изобретения, которые делал, имели патентные значения, но это не открытия.
- Не соглашусь, некоторые ваши изобретения вполне тянут на открытия, например Wi-Fi. Вас называют также не только создателем протоколов VPN, но и принципов Интернета...
- Давайте разберемся по пунктам.
Интернет я точно не изобретал. Но если говорить о Рунете, то все ветераны нашей IT-индустрии скажут: “Да, Саша Галицкий и его команда были в первых рядах”. Я был просто “закрытым”, работал на военно-промышленный комплекс, мне нельзя было не то что выступать - вообще как-либо “светиться”. Но мы затащили IP-протокол в космос, на спутник в 1989 году. Мне это позже помогло добиться признания на Западе. В 1990 у меня уже был свой e-mail, в 1991 году мы с ребятами получили кучу “железа” от Sun Microsystems и были самыми технически оснащенными людьми в СССР среди интернетчиков. Мы создали - наверное, первый в мире - факс-сервер и успешно оказывали услуги, только не знали, как эту технологию монетизировать. Нами был создан первый в России промышленный web-портал DataArt.
Что касается Wi-Fi - да, команда инженеров, с которой я работал, много сделала в этой области, от патентов до реальных образцов и технологий, на которых основана работа Wi-Fi сегодня. Поэтому я отношу себя и свою команду к числу первопроходцев этого направления. По VPN FW - то же самое. Наша команда создала первый в мире промышленный VPN для Windows, который мы продали корпорации Sun Microsystems в 1996-м, и они его вывели на мировой рынок под торговой маркой SunScreen E+.
- Как же вам удалось стать выездным с такими-то допусками к “секретной и особо секретной информации”?
- У меня был допуск по “форме № 1”. Однако в 90-е годы я начал выезжать - просто тогда разрешили выезжать всем.
Но в 1997 году ко мне появилось множество претензий со стороны ФАПСИ по поводу VPN. Одновременно у NSA (американской секретной службы) были подозрения, что мы украли какую-то штатовскую технологию, потому что, по их мнению, русские не могли додуматься ни до чего самостоятельно.
Когда не нашли у меня ни военных секретов, ни государственных денег, от меня отстали, но в 1998 году вдруг отобрали загранпаспорт. Девять месяцев я был невыездным, потом с помощью разных людей паспорт удалось вернуть. Поэтому в девяностые я никакие сделки не комментировал и не анонсировал. Были публикации в западной прессе, но осторожные - чтобы не доходили до вдумчивых читателей с Лубянки.
- Где вы больше и чаще живете и почему? Можно ли IT-бизнесменам жить в России?
- Я живу в России и США. Жить технологическим бизнесменам можно везде, но работать лучше в Америке. IT-бизнес в Штатах процветает и растет, идет перестройка экономики, благоприятствующая развитию высокотехнологичных предприятий. Объем продаж любой IT-компании в США начинается на уровне 45 - 50% продукции. В России - от 1 до 5%. Поэтому выбора практически нет. Надо сначала завоевывать Америку, а потом - другие страны. Для этого проект должен быть полноценным бизнесом.
- То есть?
- Надо четко представлять себе степень готовности рынка к твоей технологии, ее востребованность и воспроизводимость. В моей жизни был такой опыт: когда мы создали первые Wi-Fi приборы в далеком 1992 году и пришел запрос на 30 тысяч комплектов, мы не смогли его выполнить, потому что наша технология могла воспроизводиться только в лабораторных условиях.
- А когда и как вы, инженер, стали венчурным капиталистом?
- Произошло это в 2004 году, когда я стал больше времени проводить в России...
В 2003-м меня попросили возглавить первый российский TechTour. Мы - я и еще 25 европейских венчурных капиталистов - исследовали более 200 отечественных компаний и нашли много очень интересных и малоизвестных, а то и вовсе неизвестных на Западе, в том числе Parallels (SWSoft), Acronis, ABBYY, “Яндекс”, Kaspersky, SJLabs.
И вот я увидел, что тут понятия не имеют о технологическом венчурном предпринимательстве, что огромное поле никем не занято. И, что особенно важно, эта индустрия может развиваться независимо от властей, потому что у нее огромный потенциал. Я нашел немало софтверных компаний, которые заработали на западном рынке 1 - 2 миллиона долларов, продавая какие-то хреновины. Никто не развивал эти компании, не помогал этим ребятам превратить 3 миллиона в 30 - 40.
При этом не было не только конкуренции - не было даже понимания, что со всем этим делать! И это заводило. Это больше всего заводит - когда ты упираешься в некую стенку и знаешь, что за ней есть некое светлое будущее. И тебя туда не то что не пускают - просто никому это не нужно.
- Что интереснее изобретать - технологию или бизнес?
- Мне всегда было интересно и то, и другое, и я нашел способ совместить два интереснейших занятия. Хотя я с детства пытался заниматься бизнесом: еще в семь лет рассчитал, что если белых мышей покрасить, то их можно продать дороже, и продавал. Но инженером я стал вовсе не потому, что в СССР бизнес был под запретом, нет - мне всегда было интересно создавать новые технологии. И сейчас я не инвестирую ни во что, что не имеет в своей основе интеллектуальной собственности.
- Почему?
- Во-первых, потому что я не люблю инвестировать в то, в чем не разбираюсь. Во-вторых, такие проекты, как правило, требуют каких-то внешних факторов. И в большинстве случаев тебя могут остановить в любое время - с помощью законодательной инициативы или, наоборот, из-за отсутствия закона, в общем, прикрываясь чем угодно.
- Но говорят, что рынок IT-проектов сильно перегрет, а вот реальному сектору, наоборот, нужны инвестиции...
- Прежде всего, неправильна сама постановка вопроса. Сегодня нельзя отделять IT от так называемого “реального сектора”. Интернет уже сильно влияет на традиционный бизнес.
С помощью интернет-технологий можно решить почти любую проблему. Возьмем для примера логистику. Используя Интернет, можно достать всю информацию, связанную с самолетами, аэродромами, грузами. Тогда в каком-либо аэропорту не будет завалов груза, потому что его можно будет раскидать по другим точкам и там проводить, скажем, таможенный досмотр, а не везти весь груз в Москву.
- Могут ли большие инвестиции убить изобретение? Сколько денег надо давать, чтобы “не убить”?
- Большими деньгами можно убить все. У одного моего партнера есть замечательное правило, которое он жестко соблюдает. Он ставит себя в такую ситуацию, когда средства ограничены и денег не хватает, он как бы “всегда голоден”. Я считаю, что это абсолютно правильно: ты не можешь двигаться быстро, будучи сытым.
А давать надо ровно столько, чтобы хватило для развития стартапа в течение 18 месяцев.
- А кому вы даете деньги? Вот известный капиталист-телеведущий Олег Тиньков, который делал бизнес еще в 90-е годы, не раз говорил, что вкладывать не в кого. Нет хороших команд - приходят только “тупые, нищие, наглые”...
- Мне трудно говорить о Тинькове, я с ним шапочно знаком. Но 90-е годы... Людям, которые гордятся тем, что что-то заработали в то время, нужно пойти исповедаться сначала, а не считать себя умнее других. И рассказать, как именно они свой бизнес строили.
В большинстве случаев выяснится, что строили вовсе не они, а те, кто выбивал средства и разрешения, те, кого сегодня в бизнесе нет и кто сейчас в земле лежит. Я знаю очень многих людей, которые делали деньги в России в ту эпоху, и мне не надо вешать лапшу на уши. Что до “тупых и наглых”... Наверное, каждый стартапер находит своего инвестора - тупой и наглый находит тупого и наглого и говорит ему: “Дядя, дай миллион”.
Но ко мне не придет такой чудак. А если придет - у меня готов ответ. Допустим, он говорит: “Вот моя идея и компания, она в перспективе будет стоить 1 млрд долларов, мне требуется free-money 20 млн долларов”. Я отвечу: “Хорошо, я согласен. Только у меня есть условие - я беру 2Х на вложенный капитал. Вам надо 5 млн на первом этапе? О'кей, только я сначала забираю свои 10 млн, а потом то, что останется, делим по-братски. У меня там сколько получается? Пятая часть, 20%? Отлично. Потом все, что сверх того, мы делим в пропорции: вам - 80%, мне - 20%. Но только сначала верните мне два моих вложения”.
- А чего вы - ваш фонд - ждете от команд?
- На каждой стадии к команде предъявляются разные требования. Но самое главное - честность и адекватность. В оценке своих компетенций прежде всего. Мне нравится, когда ребята честно говорят: “Мы знаем, как делать то и это, но ничего не смыслим во всем остальном”. Должно быть желание учиться.
Остальное зависит уже от конкретной ситуации: кто приходит, с чем приходит и на какой стадии стартап. Помимо честности, необходима - для лидера - способность вести людей за собой. Мы вообще рассматриваем бизнес-планы уже сложившихся команд.
И еще необходима сплоченность. Не должно быть никаких склок, никаких “трудящихся”, борющихся за свои права...
- А как же профсоюзы?
- Какие еще профсоюзы в венчурной индустрии IT-проектов, состоящей из фондов и небольших сплоченных команд? Да и в новой экономике им в итоге не будет места - потому что она создает новые рабочие места в инжиниринге, а не в производстве или сфере услуг... Функции трудящихся перейдут роботам.
Понимаете, в современной постиндустриальной экономике роль IT примерно та же, какой была роль машиностроения в экономике индустриальной. Это уже общая межотраслевая платформа. Главные прорывные направления - создание различных смарт-систем, систем управления; то, что называется digital manufacturing - полностью цифровое производство, когда завод становится “принтером” для чертежа изделия.
Полная роботизация и компьютеризация придет и в другие сферы экономики - торговлю, сервис... В итоге все предприятия станут своего рода технологическими командами. А в команде не должно быть разделения.
- В каких сегментах рынка российским инновационным компаниям стоит работать, где вы видите перспективы?
- Я жду, что у нас будут неплохо развиваться технологии обработки больших объемов неструктурированной информации. Они востребованы рынком, потому что вокруг человека, в техносфере, появляется все больше сенсоров (камер видеонаблюдения, различных датчиков и т.п.) для сбора информации.
Россия здесь может обогнать других, стать мировым лидером, потому что у нас неплохо преподают точные науки, в частности физику и математику. Про другие дисциплины я не знаю. МГУ по математике находится в двадцатке лучших университетов.
Другое направление, актуальное и для нас, и для всего мира, - создание новых интернет-браузеров для мобильных устройств, развитие мобильных интернет-технологий. И третье направление - создание новых технических сенсоров для сбора информации и исполнительных механизмов. Это Интернет 4.0, или программируемый Интернет.
Галицкий Александр Владимирович (род. в 1955 году, Житомир, УССР) - российский венчурный инвестор. Основатель и управляющий партнер фонда Almaz Capital Partners, советник венчурного фонда Runa Capital и член правления фонда “Сколково”. Президент общественной организации Russian Tech Tour. Кандидат технических наук.
Окончил Московский институт электронной техники в 1977 году. До 1990 года работал в оборонном НПО “ЭЛАС” (спутниковые радиоэлектронные системы), занимал должность главного конструктора направления, возглавлял работы по созданию бортовых вычислительных средств нового поколения в рамках национальной программы “Салют-90” и международного проекта низкоорбитальной системы спутниковой связи “Курьер”.
С 1990 года сотрудничал с американской компанией из Силиконовой долины Sun Microsystems, но отверг их предложение переехать в США со всей командой из 200 сотрудников. В 1991 году при их поддержке создал и возглавил компанию “Элвис-Плюс”. В 1992 году создал по заданию Sun приложение Wi-Fi - протокол 802-11. В 1993 году Sun Microsystems стала акционером “Элвис Плюс”. В 1994 году по заданию Sun фирма Галицкого создала VPN для Windows. В 2008 году основал венчурный фонд Almaz Capital Partners.