Кастовая система Индии стара как мир, мир Вед - священных писаний, которые до сих определяют многое в жизни полуторамиллиардной страны. С одной стороны, касты - это то, что объединяет общество: всякий индус принадлежит к какой-то касте, и все они вышли из тела бога Брахмы. Но с другой стороны - они же создают в обществе непроницаемые барьеры. “Солидарность” предлагает разобраться, как этот феномен сосуществует с профсоюзами, в которых, по идее, все равны.
Точное количество каст в Индии, как и число местных богов, не поддается счету. Да и само слово “каста”, хотя и употребляется в современном хинди, не индийского происхождения. В школе нам рассказывают о четырех кастах - варнах: брахманы - интеллектуальная элита, кшатрии - воины и цари, вайшьи - торговцы и шудры - рабочие. Пятая не имеет отношения к богу Брахме, из частей тела которого произошли первые четыре касты, панчама - бывшие “неприкасаемые”, люди племен: низший слой индийского общества. В сущности - чужаки.
Варны - самый заметный образ кастового деления. Есть еще и джати - более мелкое сито, трудности начинаются именно здесь.
Определить, что такое джати, индологи не могут - нет единого набора критериев, который бы влиял на принадлежность к той или иной джати. Это всегда сочетание деятельности, языка, места проживания, племени, религии - нужное подчеркнуть. Да что там индологи, нет единой системы определения джати в самой Индии. А если вспомнить, что индийский мир - это не только Индия, но еще и соседние государства, остается смириться: понимание того, что есть джати, - интуитивная способность, дающаяся при рождении в той или иной джати. Кстати, “джати” так и переводится - “рождение”.
А значит, изменить свою кастовую принадлежность нельзя. Даже если для кого-то это звучит как памятник средневековой архаике - такой остается реальность социальной ткани современной Индии.
Структура бизнеса в Индии традиционно была такова: вайшьи - владельцы и менеджеры предприятий, торговцы. Кшатрии обеспечивают защиту, а брахманы консультируют и обеспечивают связи в государственном аппарате. Шудры - рабочая сила.
Разумеется, эта схема ближе к идее, чем к реальности. Огромное множество профессий, которые не нуждаются в менеджерах, консультантах и лоббировании своих интересов, существуют сами по себе: парикмахеры, ювелиры, портные, ткачи и так далее. Это и есть одна из основ более детального деления на касты-джати.
Профсоюзы в Индии впервые возникли в 1920 году, то есть еще до обретения страной независимости от колониального владычества Британской империи (что случилось 15 августа 1947 года). Первым объединением организациий профсоюзов стал Всеиндийский конгресс тред-юнионов (AITUC), который существует по сей день. С годами появились и другие организации, и теперь у Всеиндийского конгресса тред-юнионов есть как союзники, так и противники в рабочем движении Индии.
Сама идея профсоюзов - равенство - находится в противоречии с кастовой системой. Вероятно, поэтому в Индии так и не сложилось высокого уровня профчленства. Однако даже 13% всей рабочей силы Индии - внушительное число, ведь там рабочей силой считаются примерно полмиллиарда человек.
Чтобы сделать Индию более демократичной страной, в ее Конституции закреплены квоты на получение образования и должностей в государственном секторе для “зарегистрированных каст и племен Индии”. То есть для “панчама”, которые исторически находились под гнетом индийских варн. Так что представителям высших каст приходится мириться с тем, что 25 - 35% госслужащих - это люди, которых они по своему кастовому положению не должны уважать. Но исследования показывают, что представители низших каст чаще занимают подчиненное положение или выполняют функции обслуживающего персонала. Конституционные квоты тем, в чью пользу они действуют, кажутся возможностью, в то время как другим - препятствием на карьерной лестнице.
Все стороны пребывают в предубеждении. Представители высших каст подвергают сомнению знания, навыки и компетентность коллег из низших каст, и карьерный успех последних видится как безосновательный реверанс политкорректности. С противоположной стороны все выглядит иначе: у высших каст есть все ресурсы, чтобы получить образование и устроиться на желанную работу.
Чтобы лучше понимать эту противоречивую картину мира, надо уточнить, что высота кастового положения не всегда означает материальный достаток и высокий заработок. И наоборот - низкое происхождение не всегда означает нищету.
И в профсоюзе отношения между представителями разных каст оказываются натянутыми. Объединяя людей с профессиональной точки зрения, профсоюз не в силах преодолеть культуру, которая держит разные группы индийского общества обособленными.
“Я - [название элитарной джати], мы должны быть [некая высокая позиция], но лидер нашего профсоюза - [презрительное название низшей касты]. Как я могу относиться к нему с уважением?” - это универсальная формула негодования, когда элитарное происхождение оказывается уязвлено. И, разумеется, все те, чье самолюбие подвергается испытанию, когда у руля профсоюза стоит человек “низкого” происхождения, не склонны считать, что их интересы будут учитываться.
Но если ситуация с руководством складывается противоположным образом, то представители низших каст теряют веру в профсоюз, поскольку видят пренебрежение к себе.
Ошибкой будет считать, что ситуация похожа на примитивную историю о надутых индюках, снобах, которые в упор не замечают коллег - “выскочек” “из грязи в князи”. Кастовая обособленность - явление обоюдное; ученые, исследовавшие вопросы влияния кастовой стратификации общества на индийские профсоюзы, приводят рассказы с обеих сторон: люди, которые пытались закрыть глаза на происхождение и наладить контакт, натыкались на стену, будь этот прогрессивный человек из брахманской джати или шудра. Не только пресекаются контакты с высшими кастами со стороны низших - не встречают с распростертыми объятиями и тех представителей высших каст, которые “снизошли”.
Кастовая принадлежность - это политический капитал, причем не важно, профсоюзные ли выборы, или муниципальные, или государственные. Кандидаты проводят активную агитацию среди своей касты, а к остальным обращаются постольку поскольку. И когда кто-то побеждает, то это происходит, “потому что его каста в большинстве. Он не будет заботиться о нас или о людях нашей касты”. Картина не столь однозначна: в индийском обществе есть люди, для которых касты - пережиток прошлого, и если эти люди являются членами профсоюза, то профсоюз для них в приоритете. Но все же таких меньшинство. В основной массе кастовая солидарность берет верх над профсоюзной.
Если поставить себя на место рядового члена профсоюза из касты меньшинства и развивать мысль о кастовой солидарности, то выводы в голову приходят неутешительные: если профлидер и топ-менеджмент компании-работодателя из одной касты, то профсоюз в кармане у работодателя.
В качестве контраргумента: вдохновляющий пример из истории профсоюзов Индии имел место штате Гуджарат в конце 1920-х годов. Работники текстильных фабрик создали профсоюз, лидером которого стала сестра одного из крупнейших владельцев фабрик. И она была весьма бескомпромиссна в своей приверженности интересам рабочих, придерживаясь концепции “Опеки” Махатмы Ганди. Отец нации считал, что богатому принадлежит не богатство, а право на достойный образ жизни миллионов людей. Богатые должны быть попечителями трастов, которые заботятся о благосостоянии людей.