Боливийское профсоюзное движение родилось на оловянных рудниках Анд и среди индейского крестьянства, а в середине XX века оно фактически правило страной. Но самая «индейская» страна Южной Америки за десятилетия рабочей борьбы так и не смогла добиться больших социальных успехов. У боливийских профсоюзов мощные боевые традиции, что скорее мешает национальному рабочему движению: оно не смогло выстроить подлинно конструктивных отношений почти ни с одним правительством в истории страны. * Пачамама — «Мать мира», богиня земли и плодородия индейцев кечуа. В президентство Эво Моралеса культ Пачамамы получил в Боливии государственную поддержку.
10 ноября 2019 года один из самых узнаваемых политиков-антиглобалистов в мире, президент Боливии Эво Моралес на фоне массовых протестов подал в отставку и покинул страну. Индеец-аймара, первый представитель индейских народов во главе своего государства, в прошлом — активист профсоюза производителей коки, лидер левонационалистической платформы «Движение к социализму», Моралес правил Боливией три президентских срока — дольше, чем кто-либо до него в стране.
Если в Венесуэле, где недавно схожим образом лишился полной власти Николас Мадуро, наследник Уго Чавеса, протесты проходили на фоне полного экономического коллапса, то «эру Моралеса» в Боливии зовут успешной даже его политические противники. Моралес добился быстрого экономического роста в одной из беднейших стран Латинской Америки, показав большие успехи в борьбе с нищетой.
В беспорядках его сторонники обвинили «иностранное вмешательство» — но массовые грубые нарушения на выборах при президенте, собиравшемся на четвертый президентский срок, имели место. Уличное насилие нарастало — страна оказалась перед лицом гражданской войны. Боливийский рабочий центр (2 млн членов профсоюзов), в свое время бывший опорой Моралеса, попросил его уйти в отставку, чтобы не усугублять конфликт. Отвернулась от него и армия.
Эво Моралес покинул страну и нашел убежище в Мексике. Насилие, правда, на том не закончилось. Главная опора свергнутого президента, фермеры и крестьяне, не признали новое временное правительство во главе с представительницей «белого» меньшинства Жанин Аньес. Профсоюзы фермеров — производителей коки, из которых Моралес вышел в большую политику, объявили «национальную мобилизацию против государственного переворота». Временное правительство направило против них армию и полицию с боевым оружием. Погибли десятки людей. Профсоюзы призвали к восстановлению конституционного порядка, угрожая всеобщей забастовкой...
Боливия испокон веку находится в заложниках соперничества разных политических сил, и в этом неостановимом беге по кругу у профсоюзов традиционно важная роль.
Боливия — одна из самых бедных и самых «заповедных» стран Латинской Америки, отрезанные от моря «задворки» континента. На ее территории почти с две Франции живет всего лишь 11 млн человек, причем индейское население (прежде всего андские народы кечуа и аймара) составляет большинство. Но до прихода Моралеса испаноязычное меньшинство (креолы и метисы) играло основную роль в политике страны.
Страна расколота по расовому, социальному (уровень жизни «коренного» населения существенно ниже, чем у «некоренного») и географическому признакам. Горы — самая «индейская» и большая ее часть, прежде всего Альтиплано, высокогорное плато в Андах (Боливию иногда зовут «южноамериканским Тибетом»). Альтиплано — земля крестьян и горняков этой богатой недрами страны. А на равнине — районы более «белого» населения, развитые и богатые углеводородами, — так называемый «полумесяц»: Санта-Крус, Бени, Пандо и Тариха. Эти регионы в президентство Моралеса едва не отделились от остальной страны, попытавшись провозгласить «нацию равнин Боливии».
Неслучайно ни одна политическая сила не смогла привести эту пеструю и разобщенную страну к стабильности и процветанию: за 195 лет независимости — почти 200 восстаний и переворотов.
Республика Боливия, при испанском владычестве именовавшаяся Верхним Перу, возникла после освободительной войны 1809–1825 годов. С 2009 года официальное название — Многонациональное Государство Боливия. Какое-то время государство формально возглавлял герой антиколониальной борьбы, венесуэлец Симон Боливар: не появившись на боливийской земле, он оставил ей свое имя.
Издревле — еще при империи инков и, конечно, при испанцах, которых привлекло в Анды богатство этих земель, — на Альтиплано добывали серебро. На рубеже XIX–XX веков там были разведаны огромные запасы олова и других металлов. Их добыча, которую держали в руках несколько олигархических семей, стала на многие десятилетия главной отраслью боливийской экономики. И именно горняки стали основой нарождавшегося боливийского рабочего движения. Еще в начале XX века среди шахтеров, трудившихся в тяжелейших условиях, развернули пропаганду анархисты. Так появились первые боливийские профсоюзы.
Радикальные настроения были и среди городских рабочих, и среди крестьян. Ведь в латиноамериканских странах основными плодородными землями владел узкий круг латифундистов, и отношения между землевладельцами и крестьянами даже в первой половине XX века были феодальными по сути. Но треть столетия профсоюзное движение Боливии оставалось разобщенным — ничто не предвещало будущего взлета.
Победа горняков Уануни стала одним из камней фундамента будущего трудового законодательства Боливии.
ПРОФСОЮЗЫ И СОЦИАЛИЗМ «ПО-ВОЕННОМУ»
В первой трети XX века в Боливии латифундисты и горстка оловянных магнатов, связанных с британским и американским капиталом, определяли и внешнюю, и внутреннюю политику. В конце 20-х годов в Латинскую Америку вдобавок пришли соперничавшие нефтяные компании: в Боливию — американская Standard Oil, в соседний Парагвай — британская Shell. В 1932 году при прямом вмешательстве двух корпораций между странами-соседками разгорелась кровопролитная трехлетняя война за нефтеносную местность Гран-Чако. Чакская война унесла десятки тысяч жизней и закончилась тяжелым поражением Боливии. А главное — жертвы оказались бессмысленными: богатых запасов нефти в Гран-Чако не нашлось.
Поражение в войне тяжело сказалось на атмосфере в стране. Боливия в то время была похожа на перегревшийся паровой котел. Закаленные ветераны, вернувшиеся домой с винтовками в руках, основывали левые и профашистские движения. Впрочем, и тех, и тех объединяла неприязнь к «гринго» и западному капиталу, усталость от бедности и военных неудач, а также зависимость политики от узкого круга землевладельцев и «оловянных королей». Левые и националистические настроения проникли и в военную среду.
В 1936 году власть в стране захватил генерал Хосе Давид Торо Руйлова. В Боливии наступил период «социалистического милитаризма» — популистских и реформистских военных правительств. Этот период позволил разрозненным боливийским профсоюзам консолидироваться и заявить о себе. Генерал Торо изгнал из страны Standard Oil и конфисковал имущество компании. Свергший его в следующем году подполковник Херман Буш Бесерра дал старт разработке первого в Боливии Трудового кодекса; тогда же впервые были законодательно закреплены права профсоюзов, в частности механизмы коллективных переговоров рабочих и хозяев. Буш отводил рабочим роль союзников в преобразованиях страны, левые и рабочие активисты получили весомое представительство во власти.
«Социализм» боливийских военных был специфичен. Левое офицерство, восприняв в какой-то мере марксистские идеи, восхищалось фашистской Италией и отчасти гитлеровской Германией (притом что нацистская расовая теория боливийцам была чужда). Сильное корпоративное государство, основанное на сотрудничестве национально ориентированных сил, антилиберализм, популизм — вот рецепт «социалистического милитаризма» по-боливийски. И Торо, изгнав американский капитал, не тронул «национальных» капиталистов — оловянных магнатов. Не смог этого сделать и сменивший его подполковник Буш.
А рабочая борьба — несмотря на законы о профсоюзах — оставалась в Боливии опасным делом.
Несмотря на кровавые эксцессы вроде «бойни в Катави», а отчасти и благодаря им, начало 1940-х стало временем консолидации реформистского, левого и рабочего движения Боливии. В 1941 году в стране было создано Националистическое революционное движение (MNR, Movimiento Nacionalista Revolucionario) — масштабная партия, объединившая окололевых и национал-реформистских политиков. Эта партия, тесно связанная с профсоюзами, привела в 1943 году к власти последнего «социалистического милитариста» — Гуальберто Вильярроэля — по боливийской традиции, в результате переворота.
Авторитарно-реформистский режим Вильярроэля (он, как и его предшественники, открыто симпатизировал фашистскому блоку) сделал профсоюзы одной из своих опор. Костяк боливийского рабочего движения — шахтеры, закаленные в стачках против «оловянных баронов», — в его президентство создали единую национальную организацию: в 1944 году на съезде в городе Уануни была учреждена Профсоюзная федерация рабочих-горняков Боливии (FSTMB). Ее лидером стал один из основателей Националистического революционного движения, троцкист Хуан Лечин. Профсоюзы горняков правительство Вильярроэля рассматривало как естественный противовес влиянию Патиньо и других оловянных магнатов. Поощрял Вильярроэль и создание мощных, централизованных профсоюзов в других отраслях — тогда же появились национальные союзы железнодорожников, банковских служащих и другие организации.
Многие реформы Вильярроэля были прогрессивны, но в конце концов против его режима объединились и консерваторы, и леворадикалы. С политическими противниками последний «социалистический милитарист» не церемонился: в июле 1946 года десятки видных противников режима были арестованы и расстреляны без суда. Этим было спровоцировано восстание. Президентский дворец в Ла-Пасе был взят штурмом, Вильярроэля толпа повесила на фонарном столбе.
После гибели Вильярроэля олигархия на время вернула себе влияние — но обеспечить стране стабильность и развитие консерваторы не смогли.
Весной 1952 года Националистическое революционное движение, опираясь на вооруженные отряды рабочих и крестьян, после нескольких дней боев легко сбросило правый режим, не желавший отдавать власть левым через выборы. Так началась эпоха Боливийской национальной революции — время впечатляющего левого социального эксперимента, одной из опор которого стали профсоюзы, прежде всего союз горняков.
К власти пришел Виктор Пас Эстенссоро — министр финансов при Вильярроэле и советник предыдущих «социалистических милитаристов». В 1956 году его сменит в президентском кресле Эрнан Силес Суасо — чтобы в 1960 году вновь уступить место Эстенссоро до 1964 года, когда того (как водится!) свергнет военный режим.
Получив власть, Эстенссоро и его коллеги (из которых самым радикальным, но и харизматичным был профсоюзный вожак горняков Хуан Лечин) решились на многие преобразования, о которых в эпоху полуфашистских левых военных режимов в лучшем случае только говорили.
В Боливии было впервые введено всеобщее избирательное право и принят закон о всеобщем образовании. Земли латифундистов изъяли, чтобы распределить их между крестьянами. Под давлением профсоюзов были национализированы недра — для управления изъятыми у оловянных магнатов шахтами была создана единая государственная компания «КОМИБОЛ».
Наконец профсоюзы, одна из опор революции, стали — уникальный случай! — соправителями.
В 1952 году, сразу после победы революции, рабочие организации создали единый Боливийский рабочий центр COB (Central obrera boliviana), главное профобъединение страны и поныне. Профсоюзная федерация рабочих-горняков стала фундаментом COB — и его основной ударной силой.
Профсоюзные деятели вошли в состав большинства органов государственного управления, а рабочие организации получили возможность накладывать вето на не устраивающие их законы. Опорой профсоюзов стала вооруженная рабочая милиция. Профсоюзы имели право даже распоряжаться тюрьмами для противников режима. Для полноты картины стоит сказать, что в первые годы «национальной революции» армия страны была вовсе распущена.
Кажется, такого влияния, как COB в первой половине 1950-х, никогда не имела ни одна профсоюзная организация в мире.
Как часто бывает со скоротечными масштабными переменами, левые преобразования в Боливии обернулись серьезным экономическим кризисом и гиперинфляцией. Неумелое управление национализированными шахтами с введенным на них тотальным рабочим контролем быстро сделало добывающую отрасль неэффективной. В некоторых районах власть взяли вожаки вооруженных рабочих и крестьянских отрядов. Страна скатывалась к анархии. Социалистическое правительство вынуждено было обратиться за помощью к США, и Штаты ее предоставили (парадоксальная ситуация для начавшейся холодной войны!).
Нарастал и конфликт между правительством и профсоюзами. Только с 1952 по 1958 год в стране произошло порядка 350 забастовок — рабочие требовали повышения зарплат и новых реформ. Но денег не было, а чтобы стабилизировать ситуацию, правительству приходилось сворачивать наиболее радикальные преобразования — например, реструктурировать управление шахтами и отменять на них «диктатуру профсоюзов».
Правительству Националистического революционного движения пришлось опираться на крестьянские отряды (иногда — при подавлении рабочих забастовок) и восстановленную армию. Но армия оказалась ненадежным союзником. В 1964 году президента Эстенссоро свергла военная хунта.
Шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые годы для Боливии стали эпохой круговорота военных режимов, от левых до ультраправых (11 государственных переворотов за 20 лет!). И — временем сокращения некогда огромного влияния COB на страну.
В 1971 году в результате очередного переворота у власти оказался диктатор Уго Бансер. Армия при нем разгромила вооруженную рабочую и крестьянскую милицию, а в 1974 году, после неудачной попытки переворота, Бансер запретил в Боливии деятельность партий и профсоюзов. COB на несколько лет оказалась вне закона, хотя и сохранила влияние у рабочих.
Пожалуй, самым мрачным периодом правления за это двадцатилетие стал недолго продержавшийся режим Луиса Гарсиа Месы — генерала, построившего свою власть на помощи консультантов из числа беглых нацистских преступников, праворадикалов со всех концов света и... организованной преступности. «Разбойники и бандиты всегда были солью нашей нации и дрались во имя народа», — говорил Меса, открытые сношения которого и с уличным криминалом, и с кокаиновой наркомафией шокировали даже привычных к латиноамериканским реалиям наблюдателей.
Режим Месы развернул жестокие и демонстративные репрессии против оппозиции, в том числе против левых и рабочих активистов, но старался завоевать симпатии рабочих низов — в чем, надо сказать, преуспел. Полуанархистски-фашистский курс эксцентричного даже по латиноамериканским меркам диктатора поддерживала почти половина шахтеров, традиционной опоры Боливийского рабочего центра. Но Боливия Месы моментально превратилась в страну-изгой под санкциями, и режим (1980–1981) пал, оставив обнищавшую страну в хаосе и разрухе.
В 1980-х COB (и его флагман — профсоюз горняков, который возглавлял непотопляемый Хуан Лечин) вернулся из подполья, а у власти снова оказались левые и реформистские партии. В 1982 году президентом был вновь избран Силес Суасо, которого в 1985-м сменил тоже непотопляемый Пас Эстенссоро. Бывшим руководителям эпохи «национальной революции» пришлось столкнуться с профсоюзами. Те требовали продолжить реформы, но в условиях полной разрухи экономики «леваки» в боливийской власти вынуждены были отказаться от левых идеалов и обратиться к опыту пиночетовской Чили и «чикагских мальчиков»...
Эстенссоро, победивший на выборах как отец Национальной революции, развернул сверхжесткие неолиберальные реформы: ужесточение трудового законодательства, заморозка госрасходов, реструктуризация добывающих госкорпораций и массовые увольнения шахтеров и госслужащих. COB и его ядро FSTMB пытались противодействовать этим реформам в добывающей отрасли и даже добились смягчения реструктуризации, но из-за непримиримости радикальных рабочих лидеров соглашение в силу не вступило. Для COB это обернулось катастрофическим падением авторитета у рабочих...
Упадку COB и FSTMB способствовало изменение прежней роли олова в боливийской экономике — не только из-за разрухи, но и из-за падения цен на олово. К 1994 году доля горнорудной отрасли в ВВП страны была лишь 6% (в 1974-м — 21%). Со временем нишу олова в экспорте заняли углеводороды.
Для сравнения — около 2% ВВП Боливии стали давать производство и экспорт коки. Эта традиционная отрасль боливийского хозяйства в 1980-е тоже стала ареной профсоюзной борьбы — на сей раз со стороны крестьянских организаций.
Неолиберальные реформы и «шоковая терапия» дали эффект. После жесткого кризиса экономика Боливии стабилизировалась, хотя это не повлияло на зашкаливающую нищету. К началу 2000-х ниже уровня бедности оставалось больше 60% населения.
COB, несмотря ни на что, остался влиятельной организацией численностью около 2 млн человек (для малонаселенной Боливии — очень много!). Рабочие организации — вместе с сообществами индейцев и крестьян — сыграли активную роль в протестах против приватизации ресурсов и инфраструктуры страны.
Протестовали боливийцы радикально. Так, резкое повышение тарифов на водоснабжение в Кочабамбе спровоцировало в 1999–2000 годах настоящие «войны за воду»: массовые демонстрации, блокады, всеобщую забастовку в регионе, человеческие жертвы...
Разгорелся и масштабный гражданский конфликт — из-за судьбы газовых месторождений, которые правительство планировало передать иностранным инвесторам. В 2003 году профсоюзы, индейские организации, левые группы вышли на массовые акции протеста под лозунгом «Наши недра не на продажу». COB объявил всеобщую забастовку, заблокировав важнейшие дороги. Индейские ополченцы вытеснили представителей власти из целых районов. В Эль-Альто, населенном в основном индейцами городе-спутнике фактической столицы страны Ла-Паса, было введено военное положение. Ситуация накалилась настолько, что президент Гонсало Санчес де Лосада вышел в отставку.
В 2005 году — новые протесты с требованием национализировать недра. Сотни тысяч людей на улицах, дорожные блокады и беспорядки — и вот уже новый президент, Карлос Меса, выходит в отставку. А к власти на волне протестов и при прямой поддержке профсоюзов пришел бывший кокалеро, индейский националист, лидер партии «Движение к социализму» Эво Моралес.
В Боливии, самой «индейской» стране обеих Америк, впервые представитель коренных народов сел в президентское кресло. Начавший жизненный путь погонщиком лам, не получивший высшего образования, а политическую «школу жизни» прошедший в крестьянских профсоюзах, Моралес разительно контрастировал с традиционной креольской элитой Боливии.
Ренационализация нефтегазовой отрасли была одним из первых действий Моралеса в президентском кресле. Это позволило резко увеличить социальные траты из бюджета, и главным их направлением стала борьба с нищетой. При всем популизме политики Моралеса здесь ему действительно удалось добиться внушительных успехов: число живущих за чертой бедности в стране за время его правления снизилось с 60% до 37%.
Президент провел масштабную кампанию ликвидации безграмотности (на трех языках — испанском, аймара и кечуа) и в 2008 году объявил о полной ликвидации неграмотности в стране.
Не забывая о своем прошлом вожака кокалерос, Моралес легализовал выращивание кокаинового куста для традиционного использования (выдвинув лозунг «Кока — да, кокаин — нет»).
Довольно эксцентричным для стороннего наблюдателя выглядел и принятый в 2010-х закон, разрешающий официально принимать на работу детей с 10-летнего возраста (до того был запрет на трудоустройство подростков до 14 лет). Власть объясняла это просто: львиная доля боливийских семей все еще не может прокормить себя без помощи малолетних детей — значит, надо как минимум покончить с детской незащищенной «серой» занятостью.
Как ни спорны были отдельные экономические решения Моралеса, после долгих лет кризисов и стагнации Боливия вышла в латиноамериканские лидеры по темпам экономического роста. За время президентства Моралеса экономика стабильно росла на 5–8% в год!
Отдельного упоминания стоит пенсионная реформа, в рамках которой Моралес не только вернул под госконтроль ранее приватизированные пенсионные фонды, но и — уникальный случай в эпоху, когда повышение пенсионного возраста стало мировым трендом! — снизил возраст выхода на пенсию и для мужчин, и для женщин. Право на пенсию получили и больше 3 млн неформально занятых боливийцев — при условии добровольных взносов в подконтрольный государству единый Фонд солидарности.
Впрочем, хотя профсоюзы и привели «Эль Эво» к власти, их отношения с президентом были непростыми. Профсоюзы не оставили любви к уличной борьбе и при малейшем несогласии с Моралесом пускали в ход весь ее арсенал — от блокад дорог до применения оружия и динамита.
Забастовки не прекращались всю эру правления Моралеса, и не всегда требования профсоюзов рабочих были выполнимы. Так, в 2013 году COB вывел своих членов на всеобщую забастовку, требуя, чтобы все наемные работники смогли получать пенсию в размере 100% от зарплаты (такая привилегия в Боливии ранее была установлена для военнослужащих), не считаясь с тем, что пенсионная система бедной страны этого бы не вынесла. Стачка расколола работников разных отраслей: горняки, медики и госслужащие устроили серию массовых демонстраций и блокад дорог, а профсоюзы нефтяников и фермеров-кокалерос остались на стороне президента.
Полтора десятилетия президентства — для Боливии настоящий рекорд, но достигнут он был путем махинаций. Конституционный суд страны «обнулил» Моралесу первый президентский срок, чтобы тот смог идти на третий. Вопрос о четвертом сроке президент выдвинул на референдум и, получив отрицательный ответ уставших от его несменяемой власти боливийцев, все равно выдвинулся в президенты. В избирательной гонке, в которой наравне с Моралесом участвовал руководивший страной в 2003–2005 годах Карлос Меса, журналист и историк по образованию, были задействованы грязные технологии. Страна взорвалась.
Протесты свергли Моралеса, но задвинули на вторые роли и его интеллигента-соперника. Главными выгодоприобретателями смены власти в Боливии стали крайне правые и околофашистские силы креольского меньшинства...
Колесо боливийской истории пошло на новый круг. Как теперь поведут себя профсоюзы и, главное, что их ожидает?
Предсказать сложно.
Александр ЦВЕТКОВ
1919 год. Как горняки 8-часовой рабочий день завоевали
Основным требованием боливийских активистов-горняков (как и их товарищей в мире) было введение 8-часового рабочего дня. Одним из первых в Боливии добиться победы удалось рабочим на выработках в Уануни (город на Альтиплано). Рудники в Уануни принадлежали оловянному магнату Симону Итурри Патиньо по прозвищу Андский Рокфеллер, одному из богатейших людей того времени. На его добывающих предприятиях шахтеры обычно работали по 12 часов в день.
В 1919 году профсоюз шахтеров Уануни устроил забастовку, парализовавшую всю добывающую компанию. Руководству выработок пришлось подписать отраслевое соглашение. На шахтах компании вводился трехсменный график и 8-часовой, а для занятых в особо опасных условиях — 7-часовой рабочий день.
1942 год. Бойня в Катави
Принятые при Буше законы о профсоюзах оставались во многом формальностью. Особенно когда после смерти Буша (покончил с собой в 1939 году) к власти на время вернулись сторонники традиционной олигархии, а Боливия присоединилась к антигитлеровской коалиции, став сырьевым тылом стран-союзниц.
В конце 1942 года рабочие оловянных шахт «Катави» и «Сигло XX», принадлежавших магнату Патиньо, потребовали повышения зарплат на 100%. Шахтовладельцы от переговоров отказались. Руководство шахтерского профсоюза было арестовано.
Началась стачка, для подавления которой были вызваны войска. 21 декабря 1942 года многотысячный марш протестующих рабочих был расстрелян. Лишь по официальным данным погибли 19 человек и несколько сотен были ранены. По неофициальным — во время стрельбы солдат по толпе было убито до 400 человек.
1919 год. Как горняки 8-часовой рабочий день завоевали
Основным требованием боливийских активистов-горняков (как и их товарищей в мире) было введение 8-часового рабочего дня. Одним из первых в Боливии добиться победы удалось рабочим на выработках в Уануни (город на Альтиплано). Рудники в Уануни принадлежали оловянному магнату Симону Итурри Патиньо по прозвищу Андский Рокфеллер, одному из богатейших людей того времени. На его добывающих предприятиях шахтеры обычно работали по 12 часов в день.
В 1919 году профсоюз шахтеров Уануни устроил забастовку, парализовавшую всю добывающую компанию. Руководству выработок пришлось подписать отраслевое соглашение. На шахтах компании вводился трехсменный график и 8-часовой, а для занятых в особо опасных условиях — 7-часовой рабочий день.
1942 год. Бойня в Катави
Принятые при Буше законы о профсоюзах оставались во многом формальностью. Особенно когда после смерти Буша (покончил с собой в 1939 году) к власти на время вернулись сторонники традиционной олигархии, а Боливия присоединилась к антигитлеровской коалиции, став сырьевым тылом стран-союзниц.
В конце 1942 года рабочие оловянных шахт «Катави» и «Сигло XX», принадлежавших магнату Патиньо, потребовали повышения зарплат на 100%. Шахтовладельцы от переговоров отказались. Руководство шахтерского профсоюза было арестовано.
Началась стачка, для подавления которой были вызваны войска. 21 декабря 1942 года многотысячный марш протестующих рабочих был расстрелян. Лишь по официальным данным погибли 19 человек и несколько сотен были ранены. По неофициальным — во время стрельбы солдат по толпе было убито до 400 человек.