Тунис — страна с долгой секулярной и вестернизированной политической традицией, необычной для арабского мира. Государство, с которого началась «арабская весна» 2011 года. И которое, в отличие от многих соседей по Ближневосточному региону, смогло пережить ее — хотя и с трудом, но без катастроф. А еще Тунис знаменит мощным профсоюзным движением. Строго говоря, профсоюзы в этой стране — нечто большее, чем просто организации работников. Тунисским профсоюзам случалось быть и двигателями революций, и партнерами-противовесами авторитарных правительств, и — что особенно ценно — силой, способной в трудный момент поддержать национальный мир.
17 декабря 2010 года в маленьком тунисском городке Сиди-Бузид уличный торговец Мухаммед Буазизи совершил публичное самосожжение. Накануне чиновница местной администрации ударила его по лицу и опрокинула его лоток с фруктами. Конфликт начался из-за того, что Буазизи не смог предъявить разрешение на торговлю, которое по закону ему с его лотком даже и не требовалось. Публичного унижения от женщины молодой торговец-мусульманин перенести не смог. Не найдя поддержки в мэрии, Буазизи облил себя горючим на центральной площади, получил ожоги 90% тела и позже скончался в больнице.
Маленькие трагедии — на первый взгляд маленькие! — иногда запускают непредсказуемую цепь больших событий. Самосожжение Буазизи спровоцировало в Тунисе народные волнения. Безработица, из-за которой торговля вразнос стала единственным вариантом работы для множества молодых мужчин, была давней проблемой тунисской глубинки. Произвол и коррупция в среде чиновников — тоже.
Начавшись в провинции, волнения перешли на крупные и развитые города побережья. Тунис — страна по меркам арабского мира весьма развитая, вестернизированная и выделяющаяся в регионе высокой долей образованного городского населения. И именно образованная городская молодежь к началу 2010-х годов, на третьем десятке бессменного правления в стране президента Зина Эль-Абидина Бен Али, страдала от безработицы сильнее всего. Молодые европеизированные тунисцы поколения Facebook, выросшие при Бен Али и уставшие от несменяемой авторитарной власти президента, и стали ударной силой протеста. Так началась революция, с которой по принципу домино начнутся драматические события «арабской весны», коренным образом повлиявшей на контуры привычного нам мира.
В организации и координации протестных действий почти сразу одну из ключевых ролей стали играть профсоюзные организации. И неслучайно. В Тунисе профсоюзное движение — одна из опор национального мифа и идентичности. Когда-то рабочие союзы были одной из главных сил, которые в XX веке привели Тунис к независимости и помогли ему стать современным и развитым по меркам региона государством. Всю историю независимого Туниса профсоюзы были то партнером, то противовесом, то оппонентом власти — но всегда основной силой, которая была способна говорить с государством на равных и мобилизовать тунисцев для защиты их прав.
Республика Тунис появилась на политической карте мира в 1950-е годы. Существовавшее до того в Тунисе бейство, в давние времена бывшее оплотом магрибского пиратства, в середине XIX века попало в зависимость от Парижа. В 1881 году Тунис был и вовсе оккупирован и превращен в протекторат Франции. Колониальное прошлое до сих пор серьезно определяет повседневную жизнь этого североафриканского государства.
Переселявшиеся на тунисские земли европейские колонисты принесли с собой идеи социализма и рабочего движения. В 1890-е годы здесь возникают первые профсоюзы, в которые быстро начинают вовлекаться не только европейцы, но и арабоязычные работники. В 1900-е годы среди образованной арабской тунисской элиты стали появляться группы сторонников перемен и расширения политических прав арабского населения — младотунисцев (по аналогии с национал-реформистским движением младотурок, примерно в то время пришедшим к власти в Османской империи).
Победа русской революции в 1917 году прокатилась по миру волной стачек и оживления левых и революционных движений. В 1920 году французам-коммунистам удалось легализовать в Тунисе отделение французской Всеобщей конфедерации труда — CGT, профсоюзного объединения выраженно левой ориентации. В том же году в Тунисе появилась арабская партия «Дустур» («Конституция»), объединившая разрозненные младотунисские организации и целую палитру политических сил — от либеральных реформистов и крупных мусульманских буржуа до сторонников панисламизма. Из этих двух источников и родились национальные профсоюзы Туниса.
Отцом их в Тунисе считают уроженца юга страны Мухаммеда Али аль-Хамми. Человек незаурядной судьбы, аль-Хамми трудился шофером, изучал политэкономию в Германии, жил в Египте и других странах, пытался пропагандировать в Тунисе кооперативное движение. И в 1924 году создал профсоюзное объединение CGTT — Всеобщую конфедерацию тунисских трудящихся.
«Мухаммед Али вряд ли руководствовался сложными философскими категориями... — характеризует аль-Хамми арабист Роберт Ланда, — тем более что собственно идеология его «до сих пор является... “предметом спорным”. Его взгляд на народы колоний как “пролетарскую нацию” или его мечта о “республике рабочих” позволяют говорить только об анархо-синдикализме, представляющем основу его мировоззрения, дополненного жаждой независимости от любой не-национальной (нетунисской) силы».
Век первого собственно тунисского профобъединения оказался недолог. В 1925 году деятельность CGTT была запрещена колониальными властями, а Мухаммед Али был вынужден покинуть страну. Он перебрался в Саудовскую Аравию, где работал водителем автобуса и в 1928 году погиб в автоаварии. Но опыт и пример CGTT не пропали.
В двадцатые-тридцатые годы внутри «Дустура» выросло новое поколение политиков — молодые, европейски образованные, более радикально настроенные, чем старые дустуровские вожди из арабских элит. Одним из нового поколения был молодой адвокат Хабиб Бургиба. В 1934 году он вместе с соратниками спровоцировал раскол «Дустура». На базе более радикального крыла партии было создано движение «Новый Дустур», перехватившее симпатии сторонников самостоятельности Туниса. В 1934 году у «Нового Дустура» было несколько десятков партийных ячеек, а уже два года спустя — 400. «Новый Дустур» привлек на свою сторону и профсоюзы (в тридцатые годы в Тунисе удалось воссоздать CGTT).
Стачки и демонстрации с требованиями как социальных перемен, так и права на самоопределение нарастали, но колониальные власти предпочитали отвечать на них репрессиями. В январе 1938 года в портовом городе Бизерта была расстреляна массовая рабочая демонстрация. В апреле того же года подавлены — с двумя сотнями жертв — волнения в Тунисе, Сфаксе и других городах; развернулись репрессии против политиков и профсоюзных активистов.
Неудивительно, что к оккупации Франции нацистами в 1940 году львиная доля тунисских националистов отнеслась как минимум спокойно. Протекторат оказался под контролем коллаборационистского правительства Виши. Которое, впрочем, моментально запретило в стране профсоюзы и другие гражданские организации.
Только в 1943 году при помощи британцев в Тунисе установилась власть правительства «Сражающейся Франции» де Голля. С одной стороны, это означало новую волну массовых репрессий против националистов, обвиненных на сей раз в сотрудничестве с немцами и итальянцами, с другой — позволило возродиться профсоюзным структурам.
Именно в то время взошла звезда Фархата Хашеда — еще одного патриарха тунисского профдвижения. Сын рыбака-островитянина, он, обладая недюжинной харизмой, 15 лет отдал делу профсоюзного организаторства внутри французской CGT.
В 1946 году Хашед создал и возглавил новый независимый национальный профцентр — Всеобщий тунисский союз трудящихся (UGTT). Хашеду, которому на момент избрания главой союза было всего лишь тридцать, удалось не только переманить в новую структуру множество членов тунисского CGT, но и заручиться международной поддержкой. UGTT вошел в Международную конфедерацию свободных профсоюзов. Эта проамериканская международная профструктура в условиях холодной войны конкурировала с просоветской Всемирной федерацией профсоюзов. Что означало, что голос сторонников самоопределения Туниса теперь звучал на Западе куда громче.
К 1952 году борьба с колониальной администрацией окончательно перешла в горячую фазу. «Новый Дустур» в январе был объявлен вне закона; UGTT объявил бессрочную всеобщую забастовку. Митинги и демонстрации в разных частях страны расстреливались. Начались вооруженные столкновения сторонников независимости и сил режима. Тысячи профсоюзных активистов оказались в тюрьмах. Поскольку было арестовано и большинство лидеров националистов, глава UGTT фактически взял на себя руководство повстанческим движением. В декабре 1952 года он был убит боевиками тайной организации французских поселенцев «Красная рука».
Смерть Фархата Хашеда вызвала бурную реакцию и протесты по всему миру, что не могло не повлиять на позиции Франции. Уже в 1954 году Тунис получил внутреннюю автономию, а в 1956-м — полную независимость от Франции, избежав судьбы соседнего Алжира, где антиколониальная борьба вылилась в изнурительную кровопролитную войну.
Хабиб Бургиба — в Тунисе ему присвоили громкий титул «Верховный боец» и лавры отца нации — стал в 1957 году первым президентом страны. А «Новый Дустур» на долгие годы утвердился в качестве безальтернативной правящей партии.
UGTT, к тому времени крепко связанный с «Новым Дустуром», приобрел в Тунисе громадное влияние. В шестидесятые его лидер Ахмед Бен Салах стал одним из самых влиятельных политиков страны. Перед молодым государством стояла задача быстрой экономической модернизации. Бургиба, вполне прозападный во внешней политике, выбрал, однако, путь к «социализму с местной спецификой». Уже в 1964 году «Новый Дустур» был официально переименован в Социалистическую дустуровскую партию.
Составление плана реформ и их исполнение Бургиба возложил на известного «левака» Бен Салаха; выходец из профсоюзов был назначен министром планирования и сосредоточил в своих руках несколько других портфелей. Под его руководством была проведена частичная национализация экономики и построена централизованная система управления ключевыми отраслями в соответствии с пятилетними планами. В сельской глубинке началось форсированное создание кооперативов.
Социализм по-тунисски не подразумевал идеи классовой борьбы и расправы с частной собственностью. И все же слишком резкие реформы, особенно добровольно-принудительная «кооперативизация» сельских районов, вызвали протесты тунисских предпринимателей и собственников.
Бургиба, первоначально давший Бен Салаху карт-бланш, открестился от него. Экс-профлидера сняли с государственных постов и отдали под трибунал, осудив на длительное заключение. Несколько лет спустя Бен Салаху удалось бежать из-под ареста за границу.
В начале семидесятых новое правительство стало разворачивать тунисскую экономику в сторону либеральной модели. Рост экономических показателей ускорился — темпы роста ВВП в семидесятые были вдвое больше, чем в годы «социалистического эксперимента». Но, как часто бывает, перемены привели к резкому социальному расслоению и массовому обеднению незащищенных слоев населения.
Бургиба к тому времени стал не только пожизненным лидером единовластной Социалистической дустуровской партии, но и официально несменяемым президентом.
Мировой кризис, разразившийся вследствие нефтяного эмбарго ОПЕК 1973 года, больно ударил по Тунису. Инфляция росла быстро, а с нею цены; однако зарплаты были заморожены. В стране нарастала волна забастовок, только в 1976–1978 годах произошло около 600 нелегальных стачек. Усиливалось и политическое напряжение: против режима Бургибы выступали и либералы, и марксисты, и пробудившееся в стране исламистское движение. UGTT, всегда теснейшим образом связанный с правящей партией (большинство профсоюзных лидеров были видными дустуровцами), не смог не поддержать низовое движение социального протеста.
В 1977 году Бургиба предложил правительству, профсоюзам и работодателям подписать так называемый «социальный пакт», который гарантировал рост зарплат во всех отраслях в обмен на социальный мир. Но социальная обстановка оставалась тяжелой, и протестные настроения не спадали. В январе 1978 года UGTT объявил в стране всеобщую забастовку против экономической политики правительства. Эти события вошли в историю Туниса под именем «Черный четверг».
Вслед за потоплением январской стачки в крови UGTT был обезглавлен: профсоюзные руководители, включая лидера организации Хабиба Ашура, одного из видных вождей тунисской освободительной борьбы, были брошены в тюрьму. Сам Ашур получил 10 лет заключения. Впрочем, довольно скоро арестованные профсоюзники смогли выйти на свободу. В 1980-е Фархат Хашед вернулся в профсоюзное руководство.
«Для нас важно, чтобы UGTT был независим от власти… — заявлял он в одном из интервью 1982 года. — Держась как можно дальше от власти, отказываясь от любого участия профсоюзов в структуре власти, мы служим своей стране».
Отношения профсоюзов и власти оставались напряженными. В результате правительственной экономической политики в 1983 году в Тунисе вдвое подскочили цены на хлеб. Страну захлестнули «хлебные бунты», поддержанные профсоюзными активистами. Власти, в свою очередь, бросили на подавление бунтов армию и тяжелую технику.
Жестокие репрессии привели к падению в обществе авторитета престарелого «верховного борца» Бургибы. Оппозиция режиму росла и слева, и справа, и со стороны формировавшегося исламистского подполья. Под давлением обстоятельств правящая партия отказалась от монополии на власть, допустив в политическую жизнь конкурентов...
В 1987 году Бургибу сверг Зин Эль-Абидин Бен Али, за год до того назначенный им на пост министра внутренних дел. 84-летний «верховный боец» был отстранен от власти бескровно, в связи с «невозможностью исполнять обязанности по состоянию здоровья». Тридцатилетняя эра Бургибы в истории Туниса закончилась, началась почти столь же длительная — 23 года — эра Бен Али.
Правление Бен Али, военного, бывшего разведчика, началось с деклараций о демократизации Туниса. Был проведен очередной ребрендинг правящей партии. Социалистическая дустуровская партия была переименована в Демократическое конституционное объединение. Было ослаблено давление на оппозицию (в частности, на исламистов) и нелояльную прессу; в Тунисе даже заговорили о начале «зинестройки».
UGTT в последние годы правления Бургибы переживал не лучшие времена: власти, чтобы ослабить нелояльное руководство профсоюза, в 1983 году спровоцировали и поддержали раскол в организации. При поддержке правящей партии был создан альтернативный и подконтрольный правительству профцентр — Национальный союз тунисских трудящихся, UNTT.
В 1989 году целостность UGTT была восстановлена. Однако профсоюзный центр в девяностые годы оставался лоялен курсу правительства. В 2000 году было избрано новое, более критически настроенное руководство UGTT, но и оно в целом поддерживало Бен Али. И все же профсоюзы оставались единственной организованной силой, имеющей ресурс, чтобы серьезно влиять на авторитарную власть Туниса. В 2000-х годах в Тунисе было создано несколько альтернативных профсоюзных объединений — но, конечно, ни одно из них не смогло сравниться с UGTT по влиятельности.
Бен Али в целом действовал в русле, заложенном Бургибой: авторитарный светский режим, ориентация на Запад, поступательные экономические реформы. Тунис стал крупным мировым туристическим направлением. Экономика стабильно, хотя и небыстро, росла.
Вместе с тем по мере продолжения либерализации и приватизации росла и безработица — хотя ее показатели по меркам региона оставались сравнительно невысокими. Важнее было другое: общество начало уставать от несменяемости власти Бен Али, родня которого к двухтысячным годам узурпировала львиную долю прибыльных бизнесов Туниса.
В январе 2008 года спровоцированные высоким уровнем безработицы волнения охватили шахтерский регион Гафса в центральной части страны. К требованиям обеспечить занятость прибавились политические и антикоррупционные лозунги. Власти ответили арестами активистов...
…А спустя два года грянула «вторая жасминовая».
Смерть Мухаммеда Буазизи (с чего мы начали это повествование) спровоцировала волнения. Локальные профсоюзные организации стали одними из первых, кто их поддержал. Несмотря на колебания в руководстве UGTT, профцентр вскоре влился в революцию, и это во многом предопределило развитие событий: таких организационных способностей, как у UGTT, не было ни у одной партии или движения в стране. В середине января 2011 года Бен Али бежал из страны. В столкновениях погибли 66 человек — но Тунису посчастливилось избежать полномасштабного гражданского конфликта вроде тех, что вскоре ждали Ливию и Сирию.
После бегства Бен Али деятельность Демократического конституционного объединения была запрещена. Более чем полувековая «дустуровская» эпоха в жизни Туниса завершилась; в стране активизировалось около сотни партий и движений. Во время переходного периода именно UGTT — как самая уважаемая, да и более представительная, чем все политические партии, общественная организация страны — смог скоординировать разновекторные политические силы и выработать консенсус относительно организации выборов и «пересборки» политической системы страны.
После революции в Тунисе резко возросло влияние политического ислама. Гонимая при Бен Али исламистская Партия возрождения (Ан-Нахда) смогла уже в 2011 году одержать убедительную победу на выборах. Ан-Нахда традиционно позиционировала себя как «умеренная» сила, не покушающаяся на основные «демократические ценности», — но на фоне ее прихода к власти в стране резко активизировались радикальные салафитские группировки, требовавшие построения в Тунисе шариатского государства. Будущее демократического и светского Туниса стало вызывать у многих опасения.
В стране произошло несколько громких политических убийств и терактов. В 2012–2013 годах Тунис, казалось, был готов скатиться к новой революции, которая на сей раз вряд ли кончилась бы малой кровью. Чтобы уберечь мир, инициативу пришлось брать в свои руки опять же профсоюзам.
Чем больше проходило времени, тем становилось понятней, что «светлого будущего», несмотря на демократические перемены, в Тунисе не наступило. Там с каждым годом становилось все больше поминавших беглого Бен Али добрым словом. В 2014 году 58% тунисцев характеризовали экономическую ситуацию в стране как «очень плохую». С 2011 по 2018 год из Туниса уехало в Европу больше 100 тысяч высококвалифицированных специалистов.
В послереволюционные годы в протестном движении стали все чаще проявляться «новые левые», критично настроенные к UGTT. Но и у самого профцентра явно остается порох в пороховницах, и не только для медиации политических конфликтов, но и для уличных действий. В 2018 и 2019 годах UGTT cумел вывести на всеобщие забастовки до 6% населения Туниса, защищая право работников госсектора на повышение зарплат (их рост был заморожен по требованию МВФ).
Но удастся ли UGTT сохранить свое влияние? Уже несколько десятилетий основная масса тунисского рынка труда приходится на частный сектор, в том числе на малый бизнес — сферу, в которой традиционные профсоюзы редко чувствуют себя хорошо. И UGTT, увы, тут не исключение.
Сохранят ли профсоюзы свой многолетний статус опоры тунисского общества? Как знать...
Александр ЦВЕТКОВ
Апрельская бойня. 1938 год
В конце тридцатых отношения «Нового Дустура» с метрополией и колониальными властями ухудшилось. В Париже потерпело поражение левое правительство Народного фронта, которое изъявляло готовность к реформам и контактам с дустуровцами. Падение Народного фронта развязало руки сторонникам жесткой линии в борьбе с националистами и рабочими активистами.
Погибли люди во время январской демонстрации в Бизерте, по всей стране начались аресты активистов.
В знак протеста против арестов своих членов и требуя скорейших политических реформ в протекторате, «Новый Дустур» назначил на 8 апреля всеобщую забастовку. Города Тунис, Сус и Сфакс оказались парализованы тысячными толпами демонстрантов. Митинги и стачки переросли в кровопролитие. 22 человека погибли, больше 150 было ранено, тысячи попали за решетку. Был арестован и Хабиб Бургиба — избежать гильотины ему удастся с трудом…
В независимом Тунисе 9 апреля стало отмечаться как национальная памятная дата.
«Черный четверг» 1978 года
Забастовка 26 января 1978 года, организованная UGTT, основной целью имела повышение в стране минимальной зарплаты. Но у забастовки была и иная причина: правительство незадолго до того попыталось устроить переворот внутри организации и сместить слишком независимое руководство профцентра.
Стачка была объявлена общенациональной; митинги и шествия были организованы во многих городах Туниса. Но — впервые за годы независимо
Урегулирование политического кризиса 2013 года
Зимой 2013 года Тунис потрясло убийство Шакри Белаида — адвоката и видного лидера светской и левой оппозиции, критика правящей исламистской партии. Летом того же года был убит другой левый лидер — Мухаммед Брахими. Эти убийства спровоцировали в стране многотысячные протесты, забастовки и манифестации. Протесты против исламистов сопровождались стачками с экономическими лозунгами — против растущей безработицы и низких зарплат: экономическая ситуация в Тунисе после бегства Бен Али отнюдь не стала лучше. Тем временем все более реальной становилась угроза от салафитских группировок, открыто требовавших отказаться от конституции и перевести страну на шариатские рельсы.
Когда ситуация в стране начала дестабилизироваться, UGTT объединился со своим давним противником — союзом работодателей Туниса UTICА, а также с существующей еще с XIX века Ассоциацией адвокатов Туниса и авторитетной Тунисской лигой прав человека. Был создан так называемый Квартет национального диалога — надпартийная структура по поиску национального консенсуса.
В конце 2013 года четверке удалось усадить правящую Ан-Нахду и оппозицию за стол переговоров. Процесс был тяжелым и длился больше двух месяцев — но консенсус был найден. В 2014 году в Тунисе был все же согласован и принят проект демократической конституции, созван новый кабинет министров, а также назначены выборы, на которых исламисты на сей раз потерпели поражение.
В 2015 году за свои действия по урегулированию гражданского конфликта UGTT и другие члены «четверки» получили Нобелевскую премию мира.
Хусин Абасси, лауреат Нобелевской премии, генеральный секретарь Всеобщего тунисского союза трудящихся (UGTT). Октябрь 2015 года.