Пандемия ковида обнажила все слабые стороны российской системы здравоохранения. И в первую очередь — вопрос обеспечения больниц и поликлиник профессиональными кадрами. «Профсоюзный журнал» подробно обсудил с новым председателем профсоюза работников здравоохранения РФ Анатолием ДОМНИКОВЫМ предстоящий эксперимент с системой оплаты труда медработников. А также — возможность расширения на федеральном уровне соцгарантий для медиков и другие темы, на которых в ближайшее время намерен сосредоточиться отраслевой профсоюз.
— Анатолий Иванович, пандемия, безусловно, стала серьезным испытанием не только для системы здравоохранения, но и для общества в целом. Тем не менее, если сосредоточиться именно на проблемах здравоохранения, — какие из них ярко обозначила эпидемия?
— В первую очередь это кадровый голод. Нехватка профильных специалистов действительно ощущается довольно остро, что было признано и на уровне федерального правительства. В том числе о дефиците врачей и медработников в этом году заявила вице-премьер Татьяна Голикова. Подчеркну, что эту проблему профсоюз работников здравоохранения обозначал неоднократно. Конечно, если смотреть по Москве, Санкт-Петербургу и городам-миллионникам, то возможно, что проблема не так заметна. Но отдельные региональные центры сталкиваются с существенным дефицитом медиков, особенно если речь идет о редких специальностях. Что уж говорить о небольших городах и поселках.
Пожалуй, наиболее ярким примером в этом отношении является Подмосковье, а также другие регионы, расположенные в непосредственной близости к столице. Слишком велика получается разница в заработках медиков в Москве и, скажем, Твери. Часть людей ежедневно ездят в столицу из ближайших регионов, тратя на дорогу по четыре-пять часов в день. Другие, по сути, переходят на вахтовый метод работы, неделю проводя в Москве, а выходные — дома. Таким образом, в региональных больницах остается мало квалифицированных специалистов. Этих людей можно назвать настоящими героями, которые в ущерб собственному карману остаются оказывать гражданам медпомощь на местах. Такие процессы крайне болезненны и для самих людей, и для всей системы здравоохранения.
— Зафиксировали ли в профсоюзе работников здравоохранения рост доходов медработников в период эпидемии?
— Благодаря дополнительным выплатам, гарантированным правительством, заработки в медучреждениях с «красными зонами» действительно выросли. Но это, что называется, «премия за риск»: медработники рисковали своим здоровьем и жизнями, конечно, не ради этих денег, а просто в силу своих обязательств перед обществом. Настоящие врачи не могут по-другому.
Но теперь, когда «красные зоны» перестают функционировать, мы сталкиваемся с другой проблемой: люди сразу и сильно теряют в деньгах. Причем иногда уровень зарплат почему-
то оказывается ниже того, что был до пандемии. С каждым конкретным таким случаем профком медучреждения разбирается отдельно. Я считаю, что сейчас одна из наших важнейших задач — не дать зарплатам медиков снизиться по сравнению с зарплатами в период эпидемии. Будет здорово, если это удастся. Так, несколько недель назад стало известно, что, учитывая значимость вакцинации, на дополнительные выплаты смогут претендовать и специалисты, работающие в прививочных пунктах.
— А что с дополнительными гарантиями прав медиков во время пандемии? Премьер-министр России Михаил Мишустин недавно отчитался в том, что на выплаты медработникам, переболевшим ковидом, в 2021 году пошло порядка 12,5 млрд рублей и будет выделено еще 3 млрд. Но известно, что у профсоюзов были определенные вопросы к правительственным программам.
— Мы, безусловно, приветствуем выделение дополнительных компенсационных средств для наших переболевших коллег. Это правильная и справедливая история. Вопросы же были в направлении того, каким именно категориям работников положены компенсации. Благодаря вмешательству профсоюза и обращениям, которые мы направляли в правительство, удалось добиться, чтобы соответствующие компенсации были предусмотрены и для водителей скорой помощи, и для некоторых других категорий работников.
В то же время с получением выплат периодически возникают сложности. Например, от многих сотрудников поликлиник, где работают с пациентами, зараженными коронавирусом, требуют подтверждение, что сотрудник заболел именно на рабочем месте. Зачастую доказать это очень трудно. Ведь люди приходят в поликлинику еще как бы здоровыми, без положительных тестов на ковид, а положительный результат получают уже позже. Если врач или медработник, состоящий в профсоюзе, считает, что его незаконно обделили компенсацией, — задача профсоюзного комитета помочь ему добиться справедливости!
— Вернемся сразу к двум уже затронутым вопросам: кадровому дефициту и зарплатам медиков в регионах. По «майским» указам президента Путина, заработки медперсонала должны были достичь 100% от средней зарплаты по региону, а врачей — 200%. Несколько месяцев назад правительство анализировало исполнение этих указов, но результаты до сих пор не опубликованы. Могут ли в профсоюзе назвать эти указы исполненными?
— В большинстве регионов — однозначно выполняются. В отдельных субъектах мы отмечали определенные проблемы с выполнением «майских» указов, но по врачам — статистику до «майских» подтянули практически везде. Хотя с такими хитрыми вещами, как статистика, нужно быть очень аккуратными. Все эти усреднения и ухищрения хороши лишь для красивой отчетности, а не для кошелька медиков. Надо честно сказать, что в стране в целом и в регионах как следствие средняя зарплата довольно низкая. Об этом, кстати, зачастую говорит и сам президент Путин. Так что если исходить из условий указов — 100% медперсоналу и 200% врачам, — то необходимо поднимать зарплаты по России в целом.
А кроме того, давайте не будем забывать, что полученные показатели складываются с учетом работы на несколько ставок. Поэтому сегодня профсоюз работников здравоохранения РФ выступает за то, чтобы президентские указы учитывались именно из расчета на одну ставку. А вся работа сверх ставки обсчитывалась бы отдельно. Тогда можно будет говорить о действительно справедливом расчете.
— Сейчас готовится к запуску пилотный проект новой системы оплаты труда медработников в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения. Запуск отложили на месяц. Насколько я понимаю, профсоюз достаточно вовлечен в этот процесс?
— Вопрос повышения и выравнивания оплаты труда медработников для нас сейчас основной, мы за этим внимательнейшим образом следим. Идут постоянные консультации на уровне профильных министерств — Минздрава, Минфина, Минтруда. Профсоюзную сторону привлекают постоянно, эксперты профсоюза работников здравоохранения работают и с Министерством здравоохранения, и с Министерством труда. Естественно, профсоюз добивается более значительного повышения зарплат. Правительство ищет финансы. Минздрав и Минтруд пытаются согласовать цифры с Минфином. Пока договориться не можем, в связи с этим решили дать еще месяц для согласования всех позиций. Чтобы не было профанации при выполнении поручения президента о росте и выравнивании зарплат медиков в различных регионах, эти «бои» идут сейчас.
— Где будет проходить первая фаза эксперимента? И какие его особенности вы могли бы отметить?
— Эксперимент начнут в семи регионах: в Якутии, Севастополе, Белгородской, Курганской, Омской, Оренбургской и Тамбовской областях. Учтено одно из наших главных требований — при проведении эксперимента зарплата медработников не должна быть ниже той, что была при старой системе оплаты труда. В результате пилотного проекта будут определены требования к отраслевой системе оплаты труда медработников. Это касается и размера должностных окладов, и единых перечней выплат стимулирующего и компенсационного характера.
— Действительно ли удастся полноценно уравнять зарплаты медиков по всей стране — при условии одинаковых стажа и нагрузки?
— Абсолютно выравнять, конечно, не получится. Во-первых, у каждого всегда есть особенности нагрузки. Во-вторых — климатические особенности того или иного региона и соответствующие коэффициенты к зарплате. И в-третьих — самое главное и, пожалуй, болезненное: бюджеты дотационных регионов просто не потянут выравнивание заработков с теми, что могут платить наиболее развитые в финансовом смысле территории. Но лучше стать должно, это точно. К тому есть предпосылки, содержащиеся в обновленной программе. Здесь давайте рассмотрим подробнее.
Итак, нам было сказано, что никому не уменьшат зарплату. То есть если Москва имеет высокую заработную плату, то у Москвы она именно такая и останется. Или, например, Ханты-Мансийск: у него тоже высокая зарплата, она такой же и останется. Значит, выравнивая, мы должны добавить тем, у кого мало. Поэтому мы предполагаем, что добавка какая-то будет обязательно. Вопрос в том, сколько в стране найдется денег на выравнивание зарплаты медработникам. Если найдется больше денег — она выравняется больше, если найдется меньше денег — она выравняется меньше. Надеюсь, оценить результаты эксперимента можно будет уже в следующем году, когда увеличится количество регионов, в которых вводится новая система оплаты труда.
— Будет ли профсоюз отслеживать ход эксперимента и пытаться скорректировать в интересах работников систему, разработанную правительством?
— Естественно. Это сейчас одна из наших основных задач. Мы за этим следим внимательнейшим образом. Это прямо в фокусе, прямо сейчас мы этим занимаемся чуть ли не в каждодневном режиме. Поэтому и все территории, которые в эксперименте будут участвовать, все время с нами на связи, и все остальные с нами на связи. И мы готовы к любым действиям, в том числе к активным действиям, если нам потребуется.
— С вашей точки зрения, высокие зарплаты — единственная возможность побороть кадровый голод в здравоохранении?
— Не совсем так. Здесь очень важен баланс условий труда, соцпакета и заработка. Зарплата — фактор важный. Но какой бы зарплаты ты ни достиг, все равно ее в какой-то момент начинает не хватать. Это все прекрасно понимают.
Знаете, многие привыкли ссылаться на зарубежный опыт, в частности на опыт США, где заработки медиков чуть ли не самые высокие в мире. И при этом никто почему-то не ссылается на тот факт, что для получения профильного медицинского образования в Штатах нужно брать значительные образовательные кредиты. А потом на протяжении многих-многих лет эти кредиты выплачивать. У нас же медицинское образование по большей части бесплатное. И это тоже некоторая преференция.
Другой важный пример — у врача должен быть значительный социальный пакет. Здесь мы выступаем с единых позиций с Леонидом Рошалем, возглавляющим Национальную медицинскую палату. Он эту идею соцпакета поддержал вместе с нами и продвигает ее, используя свою медийность. Ему за это огромное спасибо. Важно понимать, что под соцпакетом мы подразумеваем не только и не столько даже дополнительные отпуска, а, скорее, обеспечение медработников жильем. Но здесь вновь жестко встает вопрос региональных бюджетов и, как следствие, обеспеченности медиками того или иного района. В конечном счете все упирается в то, насколько федеральный бюджет сможет выравнять соцпакеты для медиков по стране.
Это, кстати, отлично понимает и президент Путин. В середине сентября он назвал решение жилищного вопроса одним из ключевых элементов в закреплении медицинских кадров на местах.
— В пандемию обострился и еще один болезненный вопрос — нарушение прав профлидеров и активистов на местах. Логика понятна. Когда врачам или другим медработникам чего-то недодали, что-то не обеспечили, за них вступается профлидер и профком. А руководство далеко не во всех медучреждениях готово, мягко говоря, мириться с тем, что у профкома может быть своя точка зрения по тем или иным вопросам. Примеров много. Мы вместе были свидетелями одного из последних, когда профком больницы № 1 в Нижнем Тагиле попытались лишить кабинета в отместку за жесткую позицию профлидера. Как правильнее бороться с такими инцидентами?
— Инциденты бывают разные. Иногда случается, что на должность главного врача попадает такой «залетный орел», как в случае с нижнетагильской больницей. Что называется, «эффективный менеджер»... Он может быть действительно эффективен в ряде вопросов, только не в одном из главных — не во взаимодействии с трудовым коллективом.
В данном случае с попыткой давления на профком удалось разобраться. Благодаря, во-первых, молниеносной реакции наших коллег из Федерации профсоюзов Свердловской области, а во-вторых — слаженной профсоюзной кампании в интернете по привлечению внимания к факту нарушения прав. И, в-третьих, помог министр здравоохранения региона, переговоры с которым мы провели в кратчайшие сроки. С моей точки зрения, именно такие комплексные действия наиболее эффективны при проработке любого «наезда» на профсоюзную организацию со стороны администрации.
— Свердловский пример прекрасен, но, как я понимаю, далеко не всегда удается быстро и гладко разрешить такого рода проблемы.
— К сожалению, иногда не хватает боевого духа или, если угодно, мотивации самому профсоюзному комитету. У нас недавно произошел похожий инцидент, со знаком «минус». Пришел в одну из больниц молодой главврач, никакого опыта взаимодействия с профкомом не имевший. И наоборот — опытный профком никогда никаких дел не имел с молодыми руководителями. Нашла коса на камень, и в итоге профком в полном составе решил от своих функций отказаться. Сказали: мы честно работали и не заслужили такого отношения к себе, шел бы он лесом, мы слагаем с себя все полномочия и всем профкомом уходим, пускай избирают новых людей, пускай попробуют сами что-то сделать. Это, можно сказать, провал. Не должен профком сдаваться из-за какого-то давления. Если что-то идет не так — нужно подключать вышестоящие профструктуры, вплоть до ЦК. Но не сдаваться!
Думаю, такие инциденты происходят из-за боязни потерять работу, некачественного обучения, нехватки веры в собственные силы и силу профсоюза в целом.
— Получается, на первый план выходит укрепление профсоюзной солидарности и обучение профсоюзных кадров?
— Именно так. Кадровое укрепление необходимо как раз для того, чтобы в первичках не забывали: за ними стоит большой, сплоченный, сильный профсоюз. А обучение важно, особенно по всем этим направлениям, на которые профсоюзная организация имеет законное право. И обучение тому, какими средствами это право можно реализовывать.
— Еще немного о внутренних профсоюзных вопросах. Вы несколько раз участвовали в выборах на должность председателя отраслевого профсоюза. И наконец заняли этот пост. Какие направления работы вы считаете приоритетными для себя и команды?
— Ну да, в выборах я участвовал трижды. Как раз потому, что у целой группы региональных профлидеров были определенные вопросы к работе моего предшественника. Главные — наверное, в плане интенсивности и динамики развития профсоюза.
Но здесь нужно сказать следующее. Каждый предвыборный период мы ставили вопросы по разным направлениям, таким как оргработа, информационная работа и так далее. И, надо отдать должное, Михаил Кузьменко и его заместители эту критику слышали и прилагали усилия, чтобы разобраться с обозначенными нами проблемами. И важно то, что Михаил Кузьменко остался в роли почетного президента нашего профсоюза, а Михаил Андрочников согласился стать моим заместителем, несмотря на некоторые наши разногласия в предвыборный период. В том числе этот факт как нельзя лучше демонстрирует, что главное для них — работа на усиление нашей организации.
Что же касается приоритетных направлений работы — это, как я уже сказал, организационное укрепление профсоюза, создание и продвижение обучающих программ для профактива, значительное усиление информационной работы. О последнем — немного подробнее.
Профсоюз делает очень многое, но в современном информационном пространстве есть известная особенность. Важно не только то, сколько ты делаешь, а каким образом об этом рассказываешь. Нам предстоит научиться выстраивать более тесные взаимоотношения со СМИ.
— Кстати, об альтернативных профсоюзах. Какая в их отношении политика у профсоюза работников здравоохранения РФ? Будете конкурировать или готовы совместно работать?
— Альтернативные профсоюзы есть разные, и подход к ним, соответственно, должен быть разным. Некоторые псевдоорганизации создаются лишь для политических целей, под выборы. Чтобы руководитель такой псевдоорганизации мог добавить к своим титулам «председатель профсоюза» и под этим прикрытием пытаться встречаться с чиновниками. Под намеренное разжигание проблем, как это, видимо, было с «Альянсом врачей». С такими организациями мы, понятно дело, не будем ни конкурировать — в силу их крошечного размера, ни сотрудничать — в силу их деструктивной работы.
— Работу в должности председателя вы начали с комплексных командировок по регионам. Встречаетесь с профактивом, с руководителями профобъединения в обязательном порядке, зачастую — с руководителями региональных минздравов. Знают ли о деятельности профсоюза в министерствах, как относятся к профсоюзной работе?
— Еще не было ни одного министра, который бы сказал, что он не знает, что такое профсоюз и зачем он нужен. На уровне таких крупных руководителей вопросов с этим нет. А вот в уровне взаимоотношений между министерствами и территориальными организациями профсоюза расхождения от региона к региону существенные. Есть очень грамотные специалисты, которые прекрасно взаимодействуют и с профсоюзами, и с другими общественными организациями, работают в трехсторонних комиссиях и так далее.
Например, очень приятное впечатление произвел Дагестан, где и профильный министр, и глава правительства взаимодействуют с профсоюзом. Это опытные организаторы и руководители.
Некоторые вопросы возникают там, где люди только-только приступили к исполнению министерских обязанностей, перешли с должностей главврачей. У нас в отрасли во многих регионах сейчас появляются довольно молодые министры, это тоже один из нюансов. Они просто не успели еще опыта набраться, в том числе в отношении работы с общественными организациями.
— Вы возглавляете не только профсоюз работников здравоохранения РФ, но и Общественный совет при федеральном Минздраве. Можно ли добиться таким образом более грамотного и эффективного продвижения интересов медработников?
— Полагаю, можно. Должность главы Общественного совета способствует более тесному контакту с руководством министерства, помогает лучше понять, чем живет отрасль в целом. Но здесь нужно понимать, что в Общественный совет входят представители различных врачебных и пациентских объединений. И это, кстати, зачастую выглядит нелогично по численности. Профсоюз объединяет 2 млн человек, при этом от него в совете только я один. Национальная медицинская палата — 500 тысяч человек, однако от нее в совете семь человек. Ну, и прочие крупные профильные объединения представлены более массово. Полагаю, со временем это надо будет урегулировать.
— Каким образом выстраивается работа Общественного совета при Минздраве?
— Работа обычная: все разбиваются по комиссиям, в которых хотят работать. Получается, те общественные организации, которые мы представляем, вытаскивают огромное количество проблем. Какие-то удается решить практически сразу, проведя консультации с министерскими чиновниками разного уровня. Они охотно идут на контакт, мы тихо, спокойно обсуждаем, приходим к каким-то решениям. А вот если по проблеме есть разногласия, разные мнения — она выносится на полноценное заседание совета. В принципе, в этом аспекте Общественный совет напоминает Российскую трехстороннюю комиссию по регулированию социально-трудовых отношений. Только вопросы более нишевые.
На самом деле эффективность любого такого совета, совещательного органа при ведомстве, очень зависит от конкретных людей. Если люди понимающие и активные — совет будет эффективен.
И еще относительно общественных советов. Если на уровне министерства работа выстроена, то на уровне даже крупных учреждений здравоохранения таких советов нет. А они как раз могли бы очень пригодиться. Потому что вот именно они занимаются конкретными проблемами людей, именно там есть группы заинтересованных пациентов, от которых надо получать обратную связь.
Александр КЛЯШТОРИН