Говорят, депутаты получают гораздо больше, чем учителя или врачи, не корысти ради, а токмо потому, что “работа более ответственная и требующая более высокой квалификации”. На это уважаемому члену Совета Федерации уже ответил Александр Шершуков - здесь и здесь.
Но остается общая проблема: чем определяется размер вознаграждения за различные виды деятельности?
С тех пор как на смену марксизму-ленинизму пришла наука “экономикс”, подрастающему поколению вдувают в уши, что рынок труда, как и любой другой рынок, оценивает свой товар по количеству и качеству (т.е. по квалификации работников). Ничего личного, только бизнес. Однако при капитализме наемный работник продает не труд как таковой, а рабочую силу. Если бы продавался труд, за него при прочих равных и цена была бы примерно одинаковая, что в Германии, что в Бангладеш. Однако на самом деле при сопоставимой квалификации немецкому рабочему больше платят в день, чем бенгальскому в месяц.
Чем ниже уровень жизни, тем рабочая сила дешевле. И тем выгоднее переносить производство туда, где люди готовы надрываться за гроши без пенсии и медицинской страховки (в Германии на такое никто не согласится, да и профсоюз не позволит). А если в конкретной стране Третьего мира аборигены слишком разжирели, то их уровень жизни можно искусственно опустить.
Вот вам и личное - то, что зависит от волевого решения. От парламента, от генералов и владельцев СМИ. Была страна Ливия с невероятно высокими по африканским меркам зарплатами. И вдруг не стало ни Ливии, ни зарплат. Где здесь невидимая рука рынка? Все руки видимые. Напоказ. По локоть в крови.
Конечно, продвинутая наука “экономикс” тоже отражает реальность, и можно представить такую ситуацию, которая идеально вписывается в ее схемы. На соседних улицах два сапожника, один чинит ботинки в полтора раза лучше, и настолько же больше зарабатывает. Но ни ТНК, ни тем более государства по этим правилам не играют.
Султан пожаловал одному своему евнуху 150 серебряных акче, а другому все 300. Почему? Потому что второй принес больше пользы Османской империи? Нет, конечно. Может, он просто родня любимой наложницы. Вы скажете, пример экзотический. А чем принципиально отличается ситуация в наших госучреждениях, где “эффективный менеджер” выписывает себе любимому миллион, приближенным по полмиллиона, а рядовым работникам то, что после этого осталось? После чего радостно отчитывается перед президентом, что средняя зарплата достигла 40 тысяч.
Как объективно оценить депутатов, министров, главврачей и гендиректоров - насколько их труд квалифицированный? Через свободную конкуренцию? Например: если один парламент дружно проголосовал за налог на отечественные курорты, можно обратиться в соседний, не столь откровенно озабоченный интересами иностранной туриндустрии.
Увы, наша Конституция такой конкуренции не предусматривает.
И за что вообще мы платим представительной власти, если ее работа состоит, как правило, в том, чтобы механически соглашаться с решениями, уже принятыми властью исполнительной? Врача, даже молодого и неопытного, нельзя заменить на гастарбайтера, который асфальтирует снег, потому что “начальника велела”. В чем же преимущество депутата перед врачом?
Наверху (там, где власть и собственность) платят не столько за труд, сколько за статус, за принадлежность к правящему классу. И это даже можно понять. Если недоплачивать своим боярам, они могут сказать: “Зло есть нашим головам да нам ясти деревянными лъжицами, а не сребряными” - и уйти за серебром и золотом к чужому государю. Как, собственно, и произошло на рубеже 80 - 90-х гг. Коммунистическая номенклатура отреклась от коммунизма и от собственной страны ради приобщения к сладкой жизни американских миллионеров.
Нынешнюю нашу элитку зазывают в “постиндустриальное общество”.
Есть в слове “постиндустриальный” какой-то смысл? Наверное. Новые технологии - честь им и хвала. Тот, кто их создает, вносит в экономику особый вклад. Больший, чем вклад рядовых исполнителей. Но ведь так было всегда: неизвестный древний гений, придумавший парусное судно с балансиром, открыл человеку просторы Тихого океана.
И сейчас нет оснований считать, что построено какое-то принципиально новое общество, в котором привычный (индустриальный) труд никому не нужен, а настоящие ценности создаются движением наманикюренного пальчика по экрану айфона. Это пропагандистский миф, он создан для того, чтобы оправдать социальную несправедливость, причем средства, изъятые у рабочих, достаются вовсе не изобретателям, а финансовым спекулянтам, дизайнерам стандартного убожества, блудливым политтехнологам и прочему “креативному классу”, от которого польза даже не нулевая, а отрицательная.
Какой практический вывод из всего вышеизложенного?
То, что было установлено волевым порядком, может быть таким же волевым порядком и пересмотрено - в пользу тех, кто на самом деле работает.