От бригадира до профлидера

Фото: Николай Федоров / "Солидарность"

Краткая биография

Кришталь Давид Михайлович

В 1981 году окончил с отличием Московский институт инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ, сейчас — Московский государственный университет путей сообщения Императора Николая II).

С тех пор прошел большой трудовой путь. Был бригадиром, мастером электрозаготовительного цеха локомотивного депо «Лихоборы» Московской железной дороги. Потом — председателем профкома депо, председателем райкома профсоюза Московско-Окружного отделения железной дороги, председателем райпрофсожа Московско-Павелецкого отделения Московской железной дороги.

В 2001–2007 годах работал заведующим организационным отделом, а затем заместителем председателя ЦК Российского профсоюза железнодорожников и транспортных строителей.

С апреля 2007 года — заместитель председателя Федерации независимых профсоюзов России.

Награжден знаком «Почетный железнодорожник» (1995), медалью «В память 850-летия Москвы» (1997).

БЫЛА ТАКАЯ МЕЧТА

— Давид Михайлович, большая часть вашей профессиональной биографии связана с профсоюзами — от председателя профкома до зампреда ФНПР. Но первым местом работы все-таки было локомотивное депо. Вы сами хотели стать железнодорожником — или это дань семейной традиции?

— В моей семье не было никого, кто бы работал на железнодорожном транспорте. Просто в семь лет я решил, что буду железнодорожником, а потом, в пятом классе, поступил на Московскую детскую железную дорогу, в Кратово. Тогда я уже точно знал, что буду поступать в МИИТ (сейчас — Московский государственный университет путей сообщения Императора Николая II. — Прим. ред.). Серьезно говорю — я не хотел быть ни космонавтом, ни милиционером, ни хоккеистом, как большинство мальчишек того периода, а мечтал стать железнодорожником и учиться именно на факультете, где готовят инженеров локомотивного хозяйства. Но на практических занятиях в Кратово мне удалось поработать на всех должностях: и диспетчером, и дежурным по станции, и начальником смены даже, хотя это была большая редкость — ведь смен всего четыре, а юных железнодорожников много.

В МИИТ я поступил. И окончил его с красным дипломом. Тема была интересная — гидроуправление форсунок... И надо было мне поступать в аспирантуру, защищать кандидатскую, но вместо этого я решил пойти на производство, в локомотивное депо «Лихоборы». Стал бригадиром в электрозаготовительном цехе, самом большом подразделении в депо. В нашем ведении было все электрооборудование тепловозов.

— Институт вы окончили в 1981 году, значит, в то время вам было немного за 20 лет. Как удавалось руководить большим коллективом, добиваться выполнения заданий в таком, вообще-то еще нежном, возрасте?

— Личным примером. (Улыбается.) Я не только контролировал процесс. Это не входило в обязанности бригадира, но я переодевался в спецодежду и сам работал вместе с рабочими: снимал полюса, главные полюса, вспомогательные полюса… Короче, делал полный цикл обслуживания тягового двигателя. И засекал, сколько на это уходит времени. Это всегда помогало.

Был случай, когда состав остановился на станции — вышел из строя тяговый электродвигатель, и нам дали порядка двух с половиной часов на внеплановый ремонт. Тут стоит пояснить, что отличает инженера-транспортника от человека любой другой профессии: транспорт невозможно остановить. И если нужен ремонт, он должен быть выполнен в определенный промежуток времени, потому что иначе может случиться беда… Так вот, нам нужно было поменять в двигателе главный полюс, а это достаточно сложная работа. Даю задание слесарю и определяю время на замену: по нормативам это порядка полутора часов. Я ему даю час, и слесарь тут же отказывается: мол, за это время такую работу сделать невозможно. Тогда я в присутствии всей бригады говорю: «Засекаем время, я делаю эту работу за 50 минут, но оплату за этот рабочий день ты отдаешь мне». (А я-то точно знал, сколько мне нужно времени на замену полюса.) Слесарь обиделся — и сделал работу за 47 минут. Рекорд!

Вот так я и руководил. Впрочем, бригадиром проработал недолго, всего три месяца, а потом стал мастером.

— То есть вас повысили в должности?

— Да. Чтобы вы понимали: бригадир в депо — это как мастер на заводе. Мастер в депо — как начальник заводского цеха. Такой масштаб. В тот период тоже произошел, можно сказать, исторический случай. Вместе с моим наставником, бригадиром Виктором Петровичем Платоновым, нам удалось добиться для работников поднятия расценок на ремонт на 15%. Такого еще не было! Даже начальник депо, когда в итоге согласился, был удивлен. А мы просто сумели доказать, что локомотивы и оборудование устарели и требуют больше времени на ремонт.

В ВОДОВОРОТЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

— Мне кажется, вы, будучи мастером, выполнили вполне профсоюзную работу — добились повышения людям оплаты труда. Именно после этого случая вас избрали председателем профкома?

— Не только. Когда предложили возглавить профком, я, подумав, решил согласиться. Пока работал мастером, у меня совершенно не хватало времени и сил заняться своей кандидатской (а я все еще мечтал ее защитить!). И почему-то мне казалось, что на профсоюзной работе свободного времени у меня будет гораздо больше и я смогу окончить аспирантуру. Думаю: пойду-ка передохну! (Улыбается.) А оказалось — наоборот. Два месяца я изучал работу профкома, и после этого времени у меня не стало совсем! Ведь если заниматься работой с людьми постоянно, то решаешь массу самых разных проблем: и вопросы зарплаты, и бытовые... Этого не расскажешь ни за час, ни за два, ни за пять часов. В общем, решил вернуться в цех, но не вышло.

— Почему не вышло?

— Меня выдвинули в кандидаты на вступление в партию. Когда я пришел в партком и сообщил, что хочу обратно на производство, то услышал в ответ: «Партбилет на стол». (То есть членом партии мне не стать точно.) С секретарем парткома мы к тому времени подружились, я и говорю: да ладно смеяться! А он снова: на стол. Причем сказал это очень жестко. Но вы понимаете — мои анкетные данные: Кришталь Давид, не прошедший кандидатский стаж… О любом профессиональном росте можно было забыть сразу. Так я и остался председателем профкома, да к тому же пошел учиться в Высшую партийную школу.

Сначала было очень интересно. Но вижу, что с учетом нагрузки в ВПШ совсем не успеваю ничего… Прихожу к преподавателю: «Могу я экстерном выпускные экзамены сдать?» Отказали, потому что посещение обязательно. В итоге школу я так и не окончил, но членом партии все-таки стал. Меня приняли 15 марта, в мой день рождения.

— Получается, что давние мечты и профессию фактически пришлось оставить под давлением обстоятельств. Проще говоря, обидно не было?

— Нет, я горжусь, что был членом КПСС, и до сих пор считаю, что это была мощная партия. Колоссальное количество коммунистов — это глубоко порядочные и честные люди. Я работал среди них, жил рядом с ними. Скажите: слесарь, машинист, помощник машиниста, бригадир, даже начальник депо — какую корысть он может иметь, будучи членом партии? Да никакую. А вот на него ориентировались остальные. Это преданные люди были — и делу, и жизни. И доверием профсоюза я тоже горжусь. Ведь мне не было 24 лет, когда меня избрали председателем профкома депо (а это — более полутора тысяч членов профсоюза!). А председателем районного комитета я стал лет в 30, если не меньше даже.

— И о том, чтобы вернуться на производство, защитить диссертацию, вы уже не думали?

— Думал, я ведь именно для этого оканчивал институт. Потом я еще пару раз пытался уйти с профсоюзной работы. Уже в начале 90-х рассматривался вопрос о назначении меня либо главным инженером депо, либо заместителем начальника депо по кадрам. Я дал согласие — иду на производство в любом варианте, и в тот же день мне предложили работать секретарем парткома (КПСС тогда еще действовала). И к тому же вызвали в дорожную профсоюзную организацию — Дорпрофсож на Московской железной дороге, предложили работать председателем районного комитета на Московско-Окружном отделении железной дороги. Все в один день! Я недолго сопротивлялся (улыбается) и остался в профсоюзе...

...В 90-е нам приходилось заниматься снабжением наших работников всем: и сигаретами, и едой, и товарами. Даже, извините, колготками. Потому что люди должны работать. Чтобы машинисты не работали голодными, чтобы действовала столовая, мы с колхозами договаривались, помогали свиней растить. Не в нашем депо, а на Московской железной дороге даже были свои колхозы. Вот такие бытовые проблемы. Это не профсоюзная работа, по большом счету, но она была необходима.

И еще одна попытка у меня была. Тогда я уже был председателем профорганизации Московско-Павелецкого отделения (самого «длинного» в России, и 25 тысяч членов профсоюза!). После одной из конференций начальник Московской железной дороги в то время, Фадеев Геннадий Матвеевич, говорит мне: «Давид, зачем тебе нужны профсоюзы?» И предлагает работать начальником отделения железной дороги. Это как генерал с двумя звездами! Но снова не вышло, потому что на следующий же день меня фактически забрали в ЦК профсоюза железнодорожников. Видимо, судьба.

О ТОМ, КАК СТАТЬ СИЛЬНЕЕ

— Сейчас вы — заместитель председателя ФНПР. Есть проблемы, с которыми профсоюзы борются и на местах, и на федеральном уровне. Но, насколько мне известно, пока нерешенных вопросов хватает и внутри профсоюзной структуры. Что, на ваш взгляд, стоит изменить или усовершенствовать, чтобы оставаться сильной организацией, к мнению которой прислушиваются и власти, и бизнес?

— Вы совершенно правы — разговаривают всегда с сильными. Профсоюзы обязательно должны иметь сильную и техническую, и правовую инспекцию, своих юристов и технических работников, которые занимаются вопросами оплаты и охраны труда и способны, в том числе, выигрывать судебные процессы. А маленькие, финансово слабые профсоюзы не могут привлекать таких специалистов ни в территориальные свои организации, ни в центральные комитеты. Да что — специалисты! Даже съезд провести не могут! Поэтому сейчас я могу назвать одной из важнейших задач объединение и укрупнение профсоюзов. Но процесс идет очень туго, потому что, даже если центральный комитет понимает необходимость объединения, в регионах все равно находятся те, кто против.

— Вы говорите о территориальных организациях отраслевых профсоюзов?

— Да. Среднее звено. Я считаю его тромбом в профсоюзном движении России. Тромбом! Они тормозят изменения и на уровне региональных федераций, и на уровне отраслевых профсоюзов. И всегда ссылаются на членов профсоюза: например, не стоит, мол, объединяться, потому что члены профсоюза против. Да членам профсоюза до лампочки, какая у организации структура! Работник ждет от профсоюза прежде всего защиты и решения его проблем! А кто его будет защищать, когда в организации работать некому, потому что денег нет?

Другая проблема — перераспределение членских взносов и их целевое использование. Мы говорим: деньги должны быть в профсоюзе, чтобы он мог эффективно работать. Но на местах взносы собирают и раздают членам профсоюза как матпомощь. Оно кажется вроде как хорошо — а численность организации становится все меньше. Не работает матпомощь как стимул.

На встречах с профактивом в регионах кто-нибудь обязательно да скажет: «Вот ФНПР и должна добиваться принятия таких законов, чтобы все стали членами профсоюзов!» Недавно в одном регионе меня начали воспитывать, как это делать. Предложили: давайте мы соцстрах вернем, чтобы тем, кто не в профсоюзе, больничный оплачивали только на 50%, и еще ряд подобных «инициатив» — колдоговор только для членов профсоюза и т.п. Не будет этого! Надо себя оторвать от стула и идти в народ, агитировать, рассказывать, зачем нужны профсоюзы, чем профсоюзы занимаются! Работать надо!

Но у нас далеко не все понимают эту истину. Вспомнился еще один случай. На региональной встрече ко мне подошел председатель весьма слабой территориальной организации: «Давид Михайлович, послушайте, как я хорошо пою!» Пою!!! Я ответил: «Вы бы лучше не пели, а работали». Обидел человека.

Еще одно серьезное направление — это кадровая политика, подготовка достойной смены профсоюзных руководителей.

— Вы имеете в виду возрастной порог для переизбрания в должности?

— Не только. Согласно рекомендациям ФНПР, сейчас профсоюзный руководитель может оставаться в должности до 70 лет. Как-то на отчетно-выборной конференции в регионе меня спросили: «Давид Михайлович, а почему вы боретесь против повышения пенсионного возраста? Посмотрите на нас, — и спрашивающий обвел рукой зал: — Нам всем за семьдесят, и мы работаем». И этот человек прав: пока руководителя избирают — выгнать его невозможно. Он «незаменим». И в региональном руководстве такого «профлидера» зачастую поддерживают. Только вот не потому, что незаменим, а потому, что удобен. Мое личное мнение: с учетом того, что сейчас жизнь другая, — переизбираться профсоюзному руководителю можно до 75 лет. Впрочем, работать — пожалуйста, хоть до ста лет, но переизбираться в 75 на должность первого лица уже неприлично. А наставником, советником, преподавателем в учебный центр — ради бога, если позволяют силы.

Второе направление — это обучение. Мы говорим сейчас о том, что есть проблемы с оформлением пенсий, нужны знания по спецоценке условий труда и т.п. А кто этими знаниями обладает? Иногда говоришь с некоторыми, смотришь человеку в глаза — а он тебя не понимает, физиологически не понимает ничего. А ведь, по большому счету, если нормальный, сильный профсоюзный лидер — он может работать в организации любой отрасли. Месяц изучать специфику, а в остальном — это решение общих для всех отраслей проблем.

Вот три основных проблемных направления: укрупнение профсоюзов, финансы и обучение кадров. Да, и еще — информационная работа.

— Тем более что идет Год профсоюзной информации…

— Я бы не год, а пятилетку назвал. Пятилетка информационной работы! Потому что без этой работы вообще не будет ничего. Вот мы сейчас с вами придем на любое предприятие, где действует самая сильная, большая организация профсоюза (сами выберите), и спросим членов профсоюза: чем занимается профсоюз, кто у вас предпрофкома и что он делает? Люди не знают. Порой председатель горкома или обкома может затрудняться ответить на вопрос, что делает ЦК профсоюза, а что делает ФНПР, он вообще может сказать: ничего не делает. Не все, но...

Информационная работа нам как воздух нужна. Я считаю, если надо сделать десять дел, то лучше сделать девять из них, а вместо последнего рассказать людям о том, что сделано. Вот иногда меня спрашивают: а почему это в центральной профсоюзной газете «Солидарность» позволяют себе критиковать профсоюзы? А по-моему, чем честнее писать, тем больше будет доверия. Люди должны знать правду, и где плохо работают — тоже рассказывать нужно.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

— Давид Михайлович, мой последний вопрос — о мечте. В профессиональном плане или просто, по жизни. Что вы еще такого не сделали в жизни, а хочется?

— Мне иногда становится плохо, потому что порой кажется, что я вообще ничего не сделал. Посадить дерево, построить дом и вырастить сына — недостаточно... А хочется простых вещей: чтобы были здоровы родные и не было войны. И еще — чтобы в жизни было меньше вранья и больше справедливости. Поменьше лжи, меньше пустых обещаний людям. А если пообещал и не сделал — приди, с людьми встреться, скажи: не получается. Честно и открыто.