Казалось бы, санкции, казалось бы, Украина, казалось бы, США. Однако есть транснациональные и социально ответственные компании, которые работают в непростых политических условиях не только на себя, но и на граждан тех стран, где присутствуют. «Профсоюзный журнал» нашел (пока) одну такую — фирму Cargill, основанную в США около 150 лет назад и действующую сейчас в 25 странах. Чтобы проверить компанию на чистоту социального партнерства, мы отправились в Тульскую область — на один из ведущих в стране агропромышленных комбинатов.
Материал опубликован в "Профсоюзном журнале" № 6, 2017
— Уважаемый, ваши документы, пожалуйста. — На пустой станции города Ефремов сержанту полиции, как видно, отчаянно скучно.
Примерно два часа дня, обратного поезда до Москвы ждать еще четыре. Даю полицейскому командировочное удостоверение, думаю: если из-за чего-то и заберет в отделение, хоть погреюсь. Он смотрит в бумагу:
— А, тоже на «Каргилл» ездили. Во всем городе, кажется, один «Каргилл» только и работает... — И, как бы подчеркивая относительную безлюдность 40-тысячного городка: — Это же вы в полдесятого утра сегодня из поезда выходили.
Насчет безлюдности — это, скорее, первое ощущение приезжего. Вот «Википедия» пишет, что Ефремов «является одним из крупных центров в сфере экономики, промышленности, транспорта, культуры, истории и туризма на территории Тульской области». По части туризма места здесь действительно хороши — особенно если смотреть на летние фотографии, а не на октябрьские пасмурные пейзажи. С культурой тоже неплохо: город тесно связан с именем Ивана Бунина. Здесь жил его брат, чей дом Бунин с точностью описал в рассказе «Полная чаша». Приезжал в уезд Толстой. «Записки охотника» Тургенева тоже отчасти отсюда. (Чего только не узнаешь, пока четыре часа подряд рассматриваешь стены ефремовского вокзала...)
Кроме того, вблизи от города проходит федеральная трасса М-4 «Дон», для «крупного центра промышленности» — дополнительный козырь. Вот только вслед за предыдущей характеристикой Ефремова та же «Википедия» рапортует: «Имеет статус моногорода». Ну что ж, и моногороду нужна дорога, а на градообразующее предприятие — ОАО «Глюкозно-паточный комбинат “Ефремовский”» — я как раз с утра и направлялся.
Комбинат — одно из подразделений американской компании «Каргилл» (Cargill). Самой компании уже больше ста лет, и сейчас она представлена в 25 странах. В России появилась в 1991 году. Тогда открылось представительство в Москве, хотя деловые отношения начались еще с Советским Союзом на 30 лет раньше. Сейчас, помимо Тульской области, предприятия «Каргилла» работают в Краснодарском крае, в Воронежской, Московской областях, в Ростове-на-Дону. Всего на фирму трудятся около 2500 человек, примерно 1200 из которых — в Ефремове. (Как утверждается на сайте компании, более 99% ее работников в стране — граждане России.)
Сфера деятельности «Каргилла» — сельское хозяйство. Конкретно ефремовское предприятие производит патоку, крахмал и прочие ингредиенты для отечественного (нашего, не американского) пищепрома. Есть и своя марка овсяных хлопьев. Крахмал же производился здесь на старом советском, а потом российском заводе. Хотя тут уместнее слово «прежний»: завод едва успел отметить десятилетие, как американцы купили его в 1995 году. С тех пор, вот уже более 20 лет, собственник не менялся. Что для русского уха звучит, согласитесь, ну очень непривычно. Позже представитель компании скажет мне, что «Каргилл» пришел в страну не только всерьез и надолго, но и вообще до тех пор, пока Россия будет существовать.
Но это потом, а сейчас я еду от вокзала в бюджетной иномарке: одинокий «бомбила» подъехал в надежде, что кто-нибудь выйдет из проходящего поезда, и не прогадал. Подобно полицейскому позже, он ничуть не удивился пункту назначения — скорее, готов был угадать, куда я направляюсь.
За короткий путь выяснилось, что водитель и сам работает на «Каргилле», в семь вечера ему заступать на смену. Вообще же график, говорит он, такой: 12 часов работаешь, потом отсыпаешься, а затем выходной. На вопрос о зарплате отвечает уклончиво. Мол, сколько ни получай, все будет мало. Зато на рабочую нагрузку чуть ли не жалуется, несмотря на то, что сам признает: весь его рабочий процесс автоматизирован, знай себе только нажимай на кнопки. Однако на вид человеку, скажем так, далеко за сорок — мало ли какие болячки успел нажить (здесь не имеется в виду конкретно производственный фактор).
Доехали быстро. Прохожу к одному из входов в здание через приличных размеров стоянку, уставленную недорогими иномарками (говорят, парковочные места постоянно приходится добавлять). Предпрофкома ОАО ГПК «Ефремовский» Марина Есина ведет меня в свой кабинет. В помещении ничего особо примечательного. Разве что в нем расположились сразу все сотрудники профкома — все два человека, председатель и бухгалтер, на 800 членов профсоюза. Возможно, эффективная работа при минимальных затратах на аппарат и стала одной из причин того, что Есину избрали в Генсовет ФНПР.
Передаю предпрофкома наш с «таксистом» разговор. Спрашиваю: если человеку между сменами приходится заниматься извозом, то так ли хороши условия труда на предприятии?
— Ну, что я могу сказать? — отвечает Марина Васильевна. — Человек всегда стремится подзаработать. Главное, что у него еще остаются силы после наших смен заниматься извозом. Я знаю несколько человек, кто подрабатывает, в том числе из профсоюзных активистов. Понятно, что средней зарплаты в 30 тысяч среди основных работников может не хватать — нам всегда мало. Я рада за тех людей, которые подрабатывают, тем более что наш сменный график позволяет это делать. Но — если это не отражается на их здоровье. А зарплата — да ее, в принципе, никогда не бывает достаточно. Как говорят психологи, после каждого повышения зарплаты человек доволен только две недели (выходит — до аванса. — П.О.), — философски закрывает вопрос Есина.
И переходит к описанию предприятия, но не в форме его самопрезентации, а с точки зрения местного жителя и председателя профкома. Завод «Каргилла» действительно крупнейший в городе, говорит Есина. И не только самый крупный, но и самый стабильный: пара других заводов постепенно приходит в упадок, оттуда увольняются люди. При этом Марина Васильевна говорит о стабильности и в контексте зарплат. Но не в том смысле, что они не менялись с 1995 года, а в том, что заработок работника ефремовского комбината стабильно остается для города «нормальным».
Последние данные о средней зарплате на предприятии будут готовы к концу ноября, а пока что есть сведения по итогам прошлого года: 50 тысяч рублей в месяц. Но каждому понятно, что средняя зарплата по всему предприятию (городу, региону, стране) — цифра довольно бесполезная. Наверное, поэтому Марина Васильевна сама же и добавляет: у работников основных специальностей — в среднем около 30 тысяч в месяц. Немаловажно и то, что у всех сотрудников «Каргилла» в Ефремове «белая» зарплата. Среди работодателей города лидерство комбината в части выплаты налогов пока никем не оспаривается. Причем на звание одного из крупнейших местных налогоплательщиков может претендовать и коллектив предприятия — как исправный плательщик НДФЛ.
Конечно, никто и не пытается представить вакансию на «Ефремовском» билетом в пещеру Аладдина, полную сокровищ. Но, по данным Росстата, средняя зарплата (тут уж какая статистика есть, такой и приходится оперировать) по Тульской области за август этого года составила примерно все те же 30 тысяч рублей. Таким образом, «Каргилл» держит вполне достойную для региона планку (и для моногорода со всего-то 40-тысячным населением).
Кстати, работа на комбинате востребована у местных — туда трудно попасть. Но не только из-за высоких требований к соискателям. А еще и потому, что те, кто здесь уже работает, держатся за место. Между прочим — и при помощи профкома.
Так, рассказывает Марина Есина, несколько месяцев назад завод объявил о сокращении 14 рабочих мест, в которых отпала необходимость: закончились определенные работы. Профком по этому поводу вел переговоры с администрацией и быстро собрал подписи 250 работников под требованием не увольнять людей. (Частота встреч профактива с конкретными работниками ограничена все тем же рабочим графиком.) В результате трое из 14 человек ушли не по сокращению штата, а по соглашению сторон, с соответствующими закону компенсациями, а остальные заняли другие вакансии и работают на предприятии до сих пор. Причем некоторые из них, утверждает Есина, получили более высокооплачиваемые должности. Как водитель автопогрузчика, перешедший в железнодорожный цех. Бывали и такие случаи, что люди переходили с физической работы на автоматизированную — например, на контрольно-весовой пункт. Устроиться туда изначально, говорит предпрофкома, им было бы трудно.
Этим отчасти и объясняется необходимость сбора подписей. Ведь по закону работодатель и так должен предложить увольняемому по сокращению работнику другую должность. Но — аналогичную занимаемой ранее, а таких на тот момент практически не было. Вот и проявили члены профкома солидарность в действии. Хотя, к чести работодателя, вопрос и так разрешился довольно быстро. Значит, администрация «Каргилла» и сама показывает заинтересованность в своих сотрудниках.
— Почему еще нам пришлось собирать подписи? Потому что вакансии-то предлагались, но — в подрядной организации, — уточняет Марина Васильевна. — И тогда бы люди работали на подрядчика. Возможно, они получали бы те же самые деньги на тех же самых должностях. Но они знают, какие у нас условия работы в «Каргилле» — и по коллективному договору, и помимо него… [И желали остаться в компании.] И почему они сразу пришли к нам? Потому что знают, что у них есть защита. Пришли и сказали: «А мы не хотим в подрядную организацию!»
Да, для справки. Ведь кто-то из читателей из профсоюзной среды может справедливо возмутиться самим фактом попытки вывести людей в аутсорс. Однако вдумайтесь: за девять лет, что Марина Есина возглавляет профком, это был первый случай, и речь шла всего о нескольких сотрудниках. И то, что интересы всех, так или иначе, удалось успешно обговорить с работодателем — это победа. Причем, думается, для обеих сторон.
Хотя между двумя сторонами переговоров (отойдем в данном случае от термина «соцпартнерство») бывает и, мягко говоря, недопонимание. Это касается, исходя из слов Есиной, взаимодействия с менеджерами среднего звена, которые недовольны тем, что «от работника ничего нельзя добиться — он сразу заявляет, что пойдет искать защиты в профсоюзе».
— Но позвольте, человек приходит к нам, и мы защищаем его строго в рамках Трудового кодекса, — рассказывает предпрофкома об общении с такого рода менеджерами. — Вы что-то имеете против ТК? Они говорят: «Нет». А тогда какие вопросы? Это право работников — прийти к нам и попросить защиты, если считают, что с ними поступили несправедливо. На этом наш диалог с такими представителями работодателя и заканчивается.
Впрочем, видимо, не всегда именно на этом. Пока мы общаемся с Мариной Васильевной, в кабинет заходит женщина и, явно путаясь в терминологии, говорит, что хочет «вступить в профком». Бухгалтер помогает ей заполнить бланк, а через пару часов Есина вспоминает историю кандидата в члены профсоюза. Это, говорит, руководитель одного из подразделений, на которую сразу после вступления в должность (совсем недавно) со стороны работников посыпались жалобы на хамское обращение. Само собой, люди стали обращаться в профком, и руководитель, вероятно, смекнула, на чьей стороне в данном случае сила.
Но заметим, что без стремления администрации самого «Каргилла» к взаимовыгодному диалогу с профсоюзом такой менеджер мог бы просто наплевать (или попытаться это сделать) на существование профсоюза на предприятии. Так что здесь, не исключено, не обошлось и без некоей воспитательной беседы о соцпартнерстве с вышестоящим руководством. В любом случае нельзя травить оступившегося один раз человека. Дай бог (и закон), отныне в подразделении все будет хорошо.
К слову, на предприятии действует и упреждающий конфликты инструмент — комиссия по трудовым спорам. Там подробно разбираются конкретные случаи возможного нарушения трудовых прав работников, что позволяет не выводить разбирательства на более высокий уровень и не тратить на них силы и нервы. И, между прочим, бывает, что работодатель соглашается с доводами профсоюзной стороны, а бывает — и работнику объяснят, что вот тут он не прав. Естественно, и то и другое — с опорой на действующее в России трудовое законодательство.
— Был такой случай: в результате рассмотрения одного дела комиссией работнику заменили выговор замечанием, — вспоминает Марина Есина. — Но он все равно не согласился, что в чем-то был не прав, и отправился в суд. Мы ему говорили: мы тебе сейчас помогли больше, чем помогут в суде. Но он все равно пошел туда. В суде подтвердили решение комиссии, но только потому, что в результате ее работы выговор был уже отменен...
— Чем характеризуется «Каргилл»? С моей стороны это прозвучит субъективно, поскольку я сам руковожу в ней одним из направлений, но все-таки: это компания с высокими этическими принципами и с достаточно высокими требованиями к безопасности труда, — говорит директор «Каргилла» по персоналу в регионах Россия и Украина Алексей Арсентьев. — Это также компания, непоколебимо следующая принципам выполнения соглашений, достигнутых в коллективном договоре. И здесь нет разницы в стране присутствия компании: в России, Америке или Европе будет примерно одно и то же.
Различия, поясняет Алексей, могут быть связаны с культурными или законодательными особенностями тех или иных стран. Что же касается отношений между администрацией предприятия (и компании в целом) и профсоюзом, то «достаточно скучно все это будет перечислять»: рабочие, конструктивные и так далее.
Важно заметить, что Алексей Арсентьев выступает здесь скорее прогрессистом, который понимает, что обязательные, но банальные фразы не нужны ни компании, ни профсоюзу, ни тем более прессе. В отличие от людей, наводящих туману именно так: «конструктивные, рабочие отношения» и прочее — пусть даже эти отношения такие и есть. Директор по персоналу «Каргилла» явно не впервые общается со СМИ и знает, что клише наводят на читателей скуку.
И тут же выдает (в ответ на соответствующие вопросы) пару любопытных нюансов работы компании. Так, если вы обратили внимание, Алексей Арсентьев возглавляет свое направление одновременно и в России, и на Украине (сам он говорит «в» — но речь не о лингвистических или того похуже спорах; просто он, вероятно, бывает там не реже, чем здесь). От того, что отношения между двумя странами на государственном уровне сейчас весьма напряженные, нельзя откреститься. Тем более что «Каргилл» — компания американская. Не будем вдаваться в политическую конспирологию — это удел совсем других СМИ. Просто отметим, что такой «треугольник» вызывает в обывательском сознании некий, как это называет молодежь, «разрыв шаблона».
— Я бы не сказал, что такое положение вещей как-то влияет на бизнес. Мы работаем в одной компании, и этим все сказано. У меня есть команда в Украине, есть команда в России, у нас проходят совместные совещания, и мы совершенно нормально разговариваем, обсуждаем рабочие вопросы, принимаем какие-то решения и выполняем их, — говорит Арсентьев. — Не знаю, может быть, у кого-то за душой кошки и скребут, но о том, что из-за внешнеполитической ситуации у нас сложился какой-то внутренний кризис, я бы не сказал.
Еще момент: экономические санкции, наложенные на Россию, не влияют на работу компании, говорит менеджер «Каргилла», поскольку фирма (ее российские подразделения) производит продукцию в основном для российского рынка. Единственная помеха в том, что оборудование используется иностранное, и цены на него в долларах и евро за последние годы выросли. И все же ориентация на внутрироссийский спрос на продукцию, производимую пусть даже американской компанией, но в России, в остальном позволяет закрывать на экономические санкции глаза.
Тут же, в тему международных отношений, стоит добавить кое-что и о первичке «Каргилла». Дело в том, что организация напрямую входит в международный профсоюз работников пищевой промышленности — IUF. Причем это отнюдь не пресловутое «повторение организационной структуры работодателя» (если вы не знаете, что такое IUF). А вполне себе самостоятельная и надежная защита от любых поползновений работодателя нарушить нормы трудового права. Потому что для многих транснациональных компаний это действительно является поводом посмотреть на вопрос и со стороны работников тоже: своей репутацией серьезные люди привыкли дорожить.
Это относится и к взаимоотношениям между профсоюзом и работодателем. Ведь если отношения между ними налажены, то, как правило, возникают разговоры о взаимовыгодной заинтересованности. Тем более если в той или иной компании действует сильная служба по руководству персоналом, то неминуемо возникает и вопрос, не подменяет ли она своей деятельностью функции профсоюза. То есть не пытается ли вложить эту мысль в головы работников. Алексей Арсентьев отвечает на этот вопрос так:
— Все зависит от отдельно взятой ситуации в той или иной компании. Но мы, благодаря тем шишкам, которые себе набили, пришли к выводу, что нам делить, собственно говоря, и нечего. У каждого своя роль, и она должна быть понятна. Нужно договориться до этого понимания. У нас все ясно и прозрачно. Есть колдоговор, взаимные обязательства, роль профсоюза и, в частности, профсоюзного лидера. Мы просто понимаем, что профсоюз — это не организация с миллионом прав и нулем обязанностей. Они тоже несут определенную ответственность. Могу, подытоживая, сказать, что и мы, и профсоюз действуем на благо коллектива и компании.
На этих словах читатели из профсоюзных рядов, может быть, едва подавляют саркастические улыбки. Но Алексей Арсентьев по-прежнему не обходится общими словами, а объясняет конкретно: польза от сотрудничества с профкомом для работодателя — как минимум в экономии времени. А время — ну, все помнят… К примеру, приходит недовольный работник в профком. И говорит: так-то и так — нарушили мои права. И та же Марина Васильевна разбирается в каждом случае, уточняет детали, запрашивает у работодателя те или иные бумаги: «А у вас есть документальное подтверждение того, что работника N не было на месте? А что работник Z был одет не по технике безопасности?» И так далее. В результате еще до всяких процедурных разбирательств стороны могут прийти к соглашению. Кто-то признает свою неправоту, и не надо тратить деньги и время на судебные тяжбы. И как бы это ни звучало для рабочего уха, в этой системе профком может прямо сказать работнику, что, увы, он, работник, в данном случае не прав, и судебных перспектив у него нет. Но тут уж вопрос доверия к профкому, а оно исчисляется примерно 70 процентами трудящихся предприятия, состоящих в профсоюзе.
— Такой независимый в глазах работников, да и в наших, орган, как профсоюз, помогает разрешать конфликтные ситуации на стадии их зарождения, — уверен Арсентьев.
Здесь самое время пройтись по коллективному договору ефремовского «Каргилла». Ведь то, о чем, например, говорилось выше, тоже входит в колдоговор. Читаем: пункт 2.8 — «профсоюзный комитет обязуется прилагать все возможные усилия для решения споров и разногласий с Обществом, в том числе по заявлениям работников, в досудебном порядке». А еще, что тоже важно, «в досудебном порядке уведомлять Общество о возможном нарушении им своих обязательств по колдоговору». Работодатель таким образом действительно перестраховывается от возможных ошибок со своей стороны. И это закреплено не только подписями и печатями, но и взаимовыгодной практикой.
Далее колдоговор можно полноценно осмыслить, похоже, только после общения с некоторыми сотрудниками предприятия — как состоящими в профсоюзе, так и нет. Их ответы о выгоде принадлежности к профсоюзным рядам в чем-то похожи: имеющие профбилет, как правило, затрудняются ответить на вопрос о конкретных выгодах; не имеющие профбилета говорят, что и так имеют все, что нужно… Ведь получаемые блага бывают порой незаметны, как воздух, без которого, тем не менее, никуда. И бывают незаметны тем более, что колдоговор распространяется на всех. Но на эту тему в профсреде ведется отдельная и очень оживленная дискуссия.
Хотя, если дать члену профсоюза «Ефремовского» подумать несколько минут, он, как правило, вспоминает, что бесплатно вставил себе зубы. Это не повод для, извините за каламбур, зубоскальства: стандартная медицинская процедура, одна из наиболее востребованных во многих странах. Но, увы, весьма дорогостоящая в большинстве из них. Так вот, на зубопротезирование работодатель на «Каргилле», согласно последнему колдоговору, выделяет на коллектив по 400 тысяч рублей в год. (Действие нынешней редакции документа заканчивается в 2018-м.) Конечно же, под строгую отчетность и ответственность профкома.
Еще 700 тысяч рублей в год выделяется на помощь работникам, которым требуются сложные операции. То же касается и их близких родственников. Но есть и выплаты по куда более радостным случаям: например, родившая малыша семья получит 35 тысяч рублей. А многодетным семьям выплачивается по 15 тысяч для приобретения школьных принадлежностей. Ну, а о таких вещах, как доплата к отпуску в зависимости от стажа работы или выделение средств на новогодние подарки детям и путевки в детские оздоровительные лагеря за полцены, и говорить излишне.
В общем, весьма интересный колдоговор. Думается, Марина Васильевна не будет против дать вам его почитать для обмена опытом (а может, и вы что-то подскажете — почему бы нет). Но еще раз подчеркнем, что социальные гарантии — не игра в одни ворота, работники тоже несут ответственность перед работодателем. Вот вполне иллюстрирующая справедливое положение вещей цитата из колдоговора «Каргилла»: «Любой работник Общества, имеющий/получивший дисциплинарное взыскание в виде выговора, утрачивает право на все установленные настоящим коллективным договором социальные гарантии, льготы и/или компенсации…» Это в том случае, если взыскание получено заслуженно. Ну так на то и профком, чтобы все было по-честному.
Наконец, вот вам вишенка на торте: все свои обязательства работодатель должен выполнять (печать, подпись) вне зависимости от своего текущего финансового состояния. Перечитайте. Как говорится, абзац. Но — хороший. Перейдем к следующему.
— Начнем с того, что компания «Каргилл» существует в этом мире дольше, чем мы с вами, раз в пять — ей 150 лет, — Алексей Арсентьев объясняет описанный выше феномен. — И у нее за это время сформировались определенные незыблемые принципы. Один из них гласит, что слово, данное ранее, действует до того момента, пока мы работаем с теми, кому его дали. Будь то клиент, будь то партнер или сотрудник компании. Опять же: компания пришла в Россию не на год, не на пять и не на десять лет. В России существует мнение, что здесь бизнес — дело сегодняшнего дня. Максимум — завтрашнего. Никто не строит бизнес для того, чтобы им владели его внуки, правнуки и так далее. Так вот, с коллективным договором такая ситуация: это обязательство было в свое время дано исходя из того, что «Каргилл» пришел в Россию всерьез и надолго. Бессрочно. Если можно так выразиться, до тех пор, пока Россия существует. И в связи с этим сегодня, исходя из текущей прибыли, премировать сотрудников, а завтра их «ставить в угол» — не очень прагматично. Было время, мы несколько лет подряд не получали прибыли, но колдоговор выполнялся от пункта до пункта — такова философия компании.
Стоит все же иметь в виду, что для бизнес-компании это вопрос вовсе не филантропии, а уважения к себе (а будут ли тебя иначе уважать партнеры?). Имеется в виду, что слово соблюдается именно перед теми, кому оно дано. Так, в силу не злой воли работодателя, но новых критериев оценки вредности условий труда многим работникам по всей стране урезали компенсации и льготы. Но на «Каргилле» пришли к консенсусу: пока конкретный работник трудится на своем старом месте, надбавки и прочее для него имеют прежнюю силу и объем. Но если это место занимает вновь принятый человек, то он уже, в общем-то, ничего и не терял…
Можно долго спорить о методике СОУТ, но здесь (справедливости ради, и еще в десятках случаев в разных отраслях) мы имеем дело все-таки с проявлением гуманности. По-своему это справедливо: труд требует в качестве отдачи не милостыни, а честной денежной оценки. А честность, как известно, даже у нас стараются измерять по закону.
Вслед за этими интересными разговорами и собственными рассуждениями об услышанном меня, как репортера, ждет некое разочарование. Но оно сродни разочарованию охотника, не поймавшего «жертву» в неудобной для нее ситуации. Так что не стоит жалеть меня, надо порадоваться за работников «Каргилла», которых мы с Мариной Владимировной застали на смене.
Производство в компании практически полностью автоматизировано, и люди, которых удалось увидеть за работой, в основном сидели за мониторами и отслеживали возможные ошибки в рабочих процессах. И, честно говоря, оказалось, что народ на комбинате не слишком расположен говорить с прессой. Даже для того, чтобы сделать несколько снимков, пришлось уговаривать каждого их фигуранта. С другой стороны, это ли не проявление корпоративной ответственности…
Кто-то из древних сказал: счастлив тот народ, который не знает имени своего правителя. Мы перефразируем это на свой лад: не может быть вполне счастлив тот коллектив, который не знает реальных дел своего профкома. То есть хорошего о профсоюзе было сказано много. Напоследок перейдем к тому, над чем еще надо поработать. (А по последним данным «Профсоюзного журнала», Марина Есина, обнаружив вместе со мной некоторые пробелы, уже начала успешно их исправлять.)
Скажем, приходим на завод по производству крахмалопродуктов. Завод, повторим, в данном случае — это люди, сидящие за мониторами в комнате и следящие за показаниями датчиков, установленных на резервуарах в десятках метров от них. Сидящие за мониторами девушки оказались застенчивыми. Так что объяснить технологический процесс, который отображается для меня на экранах графической абракадаброй, берется незастенчивый (спасибо ему!) Сергей.
Понимаю, для такого дилетанта, как я, почти любой будет выглядеть гуру пищевой химии. Несомненный козырь Сергея как специалиста — в том, что он может объяснить сложный процесс и двухлетнему ребенку. Но вместе с тем Сергей «принципиально не состоит в профсоюзе» и отказывается обсуждать эту тему. «Кто-то состоит — это их право, я не хочу», — говорит. Но в разговоре как таковом не отказывает и продолжает объяснять тонкости технологического процесса. И, как и мой утренний «бомбила», выражает недовольство графиком работы. В его случае это выходит две смены по 12 часов с таким же перерывом плюс «отсыпной и выходной». Как бы то ни было, видно, что Сергей — человек честный, грамотный и открытый, таких бы профсоюзу не терять.
Или вот на заводе по производству сырого крахмала (снова несколько компьютеров вдоль стен и люди в фирменной одежде за мониторами) встречаем молодого специалиста Александра. Совсем недавно он окончил вуз по специальности «инженер-эколог». В смене 8–10 человек, и только он один не в профсоюзе.
— Цех получения сырого крахмала и побочных сырых продуктов, — уточняет он место своей непосредственной работы. Говорит четко, уверенно, немножко даже, кажется мне, снисходительно. Я бы ему мог показать, где падежи со спряжениями зимуют, но, боюсь, он и так это все знает и без меня…
Спрашиваю, состоит ли он в профсоюзе. Отвечает, что нет и не собирается: «Не вижу в этом плюсов никаких для себя».
И тут уж у Марины Васильевны, к ее чести, что называется, взыграло профессиональное, в смысле профсоюзное, самолюбие. То есть, извините, самоуважение. Или, точнее говоря, коллективоуважение.
— Простите, а вы коллективным договором пользуетесь?
— Чем? — следовал искренний ответ.
— Вот я и говорю, — обращается предпрофкома как бы к окружающим Александра женщинам. — Еще поймет, что как не будет коллективного договора — так не будет здесь никаких социальных льгот! У нас коллективный договор кто заключает? Профсоюз! И вы — просто пока молодой — считаете, что мы здесь просто так, ни за чем.
— Нет, вы мои слова зачем переворачиваете? Я просто сказал, что лично для себя не вижу плюсов.
— А если руководитель подумает, что вы в чем-то виноваты, а вы так не считаете — куда пойдете?
— Никуда я не пойду… Если я не буду виновен, меня не накажут, — отвечает Александр. — А то, что кто-то про меня подумает, меня абсолютно не касается. Я прежде всего сам попробую разобраться. — И вот последняя фраза в любом случае заставляет уважать этого молодого мужика, серьезно. Но сила проходит с возрастом, а мудрость приходит с опытом…
P.S.: В данном случае есть основания надеяться, что половина поговорки не так уж пессимистична. Как рассказала мне Марина Васильевна через сутки после приведенного выше диалога, к ней в профком заходил тот самый Александр. Задал несколько вопросов, сказал, что подумает. Теперь, когда вы читаете этот текст, Александр, может быть, уже в профсоюзе работников АПК. А может, и нет. Но учиться принимать решения приходится сначала за себя. Иначе за других — от детей до подчиненных — не получится.
Скачайте бесплатный выпуск газеты "Солидарность" и оставайтесь дома!
Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь на сайте