В “деле Кобозева” понятые меняют показания

Рисунок Дмитрия Петрова

На суде понятые описали патроны далеко не такими, какими те были на самом деле. Более того, в предыдущем судебном разбирательстве понятые дали другие показания, но и в тот раз тоже исказили реальный облик патронов. Как пояснил Кобозев, понятые и не могли видеть содержимого сейфа - он находится в такой узкой нише, что туда могли втиснуться только оперативники.

КАКОГО ЦВЕТА ПАТРОНЫ?

Напомним, что бывшего председателя Волгоградского облсовпрофа Вячеслава Кобозева обвиняют, в частности, в незаконном хранении боеприпасов, а именно - четырех боевых патронов “калибра 7,62 мм, образца 1943 года, относившихся к категории боеприпасов и изготовленных промышленным способом Барнаульским станкостроительным заводом в 1961 году”. По версии обвинения, Кобозев, “осознавая общественную опасность и противоправный характер своих действий, в неустановленное время, в неустановленном месте, при неустановленных обстоятельствах незаконно приобрел четыре патрона”, а потом хранил их в своем сейфе “в течение неустановленного времени”. Согласно материалам дела, патроны эти были обнаружены и изъяты 12 октября 2009 года в ходе обыска в квартире Кобозева. Кобозев сразу заявил, что эти патроны ему подброшены, и отказался подписывать протокол обыска.

Понятые Дмитрий Овечкин и Ольга Журавлева, “совершенно случайно” попавшиеся в 7:30 утра под руку работникам ФСБ, за время, прошедшее с первого судебного заседания, стали родственниками: сестра одного вышла замуж за брата второй.

По словам Овечкина, в тот день 2009 года так рано перед университетом он оказался потому, что приехал на консультацию к научному руководителю, но того не оказалось на месте, и поэтому он согласился проехать с сотрудниками ФСБ. А Журавлева поехала с ним “за компанию”, потому что “хотели поехать погулять по делам”.

В этот раз Овечкин показал, что дверь сейфа отрыл Кобозев, в сейфе помимо охотничьего оружия были патроны - и в упаковках и россыпью. Свидетель уверял, что патроны, которые следователь классифицировал как “боевые”, отличались от всех прочих патронов: “Эти патроны были золотистые и имели красный ободок”, а остальные, дескать, были серебристыми без красного ободка. Овечкин утверждал, что несмотря на пройденную службу в армии, он “никогда более не видел боевых патронов”, но тем не менее уверенно назвал калибр патронов, якобы изъятых при обыске в квартире Кобозева: 7,62 мм.

Сторона защиты предъявила показания, данные Овечкиным на предыдущем судебном разбирательстве. Тогда он показал, что все патроны были золотистыми с красным ободком, и лишь боевые были серебристыми без ободка. Для установления истины гильзы от изъятых патронов были предъявлены свидетелю. Овечкин был вынужден признать, что гильзы... зеленого цвета. И никаких ободков не было. Кобозев же пояснил, что имевшиеся у него патроны тоже были того же цвета, безо всяких ободков и того же калибра - то есть визуально отличить патроны было невозможно. Только по маркировке на дне гильзы.

НЕ ПУСТИЛИ АДВОКАТА

Возник еще один немаловажный вопрос - о законности проведения того обыска как такового. Кобозеву не разрешили воспользоваться услугами адвоката при обыске. В материалах дела имеется жалоба адвоката Александра Голдобина. Согласно жалобе, на утро обыска был назначен допрос Кобозева у следователя с участием адвоката. Голдобин звонил в то утро следователю, просил отсрочить встречу на час, и следователь согласился, скрыв от него и факт возбуждения уголовного дела, и факт проведения обыска. О том, что в квартире Кобозева идет обыск, адвокат узнал от водителя Кобозева. После чего прибыл на место, звонил в дверь, стучал, но дверь ему так и не открыли. В первом судебном рассмотрении дела и следователь, и сотрудники ФСБ отрицали, что слышали звонки или стук в дверь. Они также отрицали, что видели адвоката Голдобина.

Свидетель Дмитрий Овечкин на этой неделе показал, что Кобозев якобы не заявлял о наличии защитника, и что он, Овечкин, не помнит, чтобы кто-то звонил в дверь или на мобильные телефоны.

- А следователи пользовались мобильными телефонами? - спросила защита.

- Не знаю, я за ними не следил.

- А за кем же тогда следили? - возник закономерный вопрос у защиты.

Свидетель промолчал.

- Говорит ли это о том, что вы наблюдали не за действиями следователя и оперативных работников, а исключительно за вещами, которые они доставали? - уточнил сам Кобозев.

И на этот вопрос у Овечкина тоже не было ответа. Между тем, в прошлом судебном разбирательстве Овечкин утверждал, что видел адвоката Голдобина прямо на выходе из квартиры Кобозева. А свидетельница Ольга Журавлева показала, что видела адвоката при выходе из подъезда, а то, что это адвокат Кобозева, ей, по ее же словам, пояснила следственная группа. В этот раз Журавлева повторила, что адвоката встретила возле подъезда, но теперь уверяет, что Голдобин сам кричал на весь двор, что он адвокат. И это не единственные показания Журавлевой, которые претерпели изменения.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА ЖУРАВЛЕВА

Свидетельница Журавлева сказала, что в день обыска она в половине восьмого утра оказалась у здания “политеха” (в котором, кстати, не училась) только ради того, чтобы составить компанию Овечкину, потому что якобы ей было нечего делать.

- А зачем вы приехали к университету в половине восьмого, если занятия начинаются в девять утра? - поинтересовалась у Журавлевой защита.

- Я прошу снять вопрос. Не доказано, что занятия начинаются в девять, - стала возражать сторона обвинения.

Судья просьбу обвинителя удовлетворил.

По поводу изъятых патронов Журавлева пояснила следующее: в сейфе было одно оружие, одна коробка патронов и четыре патрона россыпью. Именно их и изъяли оперативники, опознав их как боевые. Что было за оружие, сказать не может, ибо не разбирается. Цвет, размер патронов она описать тоже не может, так как не разбирается в оружейной тематике.

Впрочем, в первом судебном процессе Журавлева, наоборот, поражала своими познаниями в оружии. Тогда она как раз и рассказывала про “красный ободок” на патронах, и уверенно называла калибр изъятых патронов. А удивленным участникам заседания пояснила, что у нее отец охотник, и поэтому она разбирается в оружии.

Отметим также, что в сейфе Кобозева хранились карабин “Сайга” и гладкоствольное ружье (на них имелись соответствующие разрешения), а также патроны к ним - две картонных коробки и множество патронов россыпью. Более того, сейф и сам состоял из двух отдельных частей. Только, как пояснил суду Кобозев, вышеозначенные понятые Овечкин и Журавлева физически не могли всего этого наблюдать: сейф находился в узком, шириной сантиметров 70, отделении шкафа-купе. Туда не могли втиснуться более двух человек, не говоря уж обо всех семерых участниках обыска. Соответственно, правдивыми показания понятых не могут быть.

С предыдущим материалом о "деле Кобозева" можно ознакомиться здесь