Новый председатель Профавиа — о проблемах профсоюза и отрасли

Фото: Марина Лысцева / ТАСС

Материал опубликован в "Профсоюзном журнале" № 6, 2016

«ОТКАЗЫВАТЬСЯ БЫЛО ПОЗДНО»

— Алексей Валентинович, вашу карьеру по профсоюзным меркам можно назвать головокружительной, сейчас вы один из самых молодых председателей общероссийских профсоюзов. Вы сознательно шли к этой цели последние 16 лет?

— Нет, я вообще-то хотел было идти по производственной линии. Но однажды, выйдя из отпуска, узнал, что товарищи прочат меня в председатели цехкома, и отказываться было поздно. Но в профсоюз я попал раньше: когда учился в авиационном техникуме, был профгруппоргом. У меня до сих пор с собой профбилет того времени. (Тут же достает из портфеля «корочку», датированную 1989 годом. — П.О.)

— Все время с собой носите?

— Да, у меня оба профбилета с собой: ВЦСПСовский, старый, и новый. Стараюсь отметки о взносах успевать ставить вовремя. (Но в ВЦСПС, конечно, уже не плачу.) На самом деле моя профсоюзная карьера, можно сказать, началась еще с тех времен.

— И все-таки, когда вы работали на самарском «Салюте» фрезеровщиком, повлияло ли на ваше согласие стать предцехкома только мнение коллег, или это было и реакцией на некие нарушения ваших трудовых прав?

— Я бы сказал, что нарушения в то время были только в части условий труда. Потому что годы были непростые для всей промышленности, заказов было не так много, к началу 2000-х только-только подъем пошел, а тогда было что серьезно улучшить. В основном это бытовые условия, спецодежда — вот вопросы, которые на тот момент больше всего интересовали работников.

ЗАЦЕПИТЬ МОЛОДЫХ

— В 2003–2009 годах вы возглавляли молодежный совет Самарского обкома Профавиа и аналогичную структуру в рамках Федерации профсоюзов Самарской области, а затем и всего Приволжского федерального округа. Сейчас, когда говорят о молодежной политике в профсоюзах, часто сетуют, что молодежь соберется, чайку попьет да разойдется — вот и вся молодежная политика. В связи с этим вопрос: какой конкретный практический опыт вы извлекли из той работы?

— Скорее, вывод — на основе опыта. Самое главное, чтобы люди занимались этой работой не полгода, не несколько месяцев, а хотя бы один полный срок действия профсоюзных органов — пять лет. Вот если пять лет человек будет действовать, за это время он сможет проявить себя каким-то образом и выстроить работу системы. К сожалению, у нашей молодежи беда: годик позанимался — ушел, приходит другой человек — и все начинает заново, у него возникают абсолютно те же вопросы, которые у предыдущего товарища были, когда тот только появился. В результате нет дальнейшего развития всего дела. Что касается опыта, то мы в свое время много проводили всевозможных форумов, семинаров, конкурсы агитбригад. В принципе, я считаю, в некоторых вещах нам чего-то удалось добиться. В первую очередь нашей целью было повышение профчленства среди молодежи.

— А какие еще, по-вашему, цели преследует молодежная политика?

— Это привлечение молодежи на сами предприятия. В авиационной промышленности сегодня во всех колдоговорах есть раздел о молодежной политике. Он включает, как правило, некоторые материальные преференции молодым специалистам. С другой стороны, к этим вещам есть некоторые вопросы у старых работников: почему молодому, пришедшему на предприятие без опыта работы, приходится что-то доплачивать? Но эти преференции — следствие прямой необходимости привлечь на предприятие новых людей. Предприятие так же живет молодежью, как и профсоюз.

— Однако в профсоюзе, судя по вашим словам про полгода работы, новички особо не задерживаются. Почему?

— Нет единой формулы, которая объяснила бы, почему так происходит. Кто-то на предприятии заканчивает свою трудовую деятельность, например. Есть и не очень хорошая тенденция: когда мы готовим профсоюзные кадры, работодатель, видя активную и грамотную, взвешенную позицию конкретного молодого человека, забирает его на руководящую административную должность. Естественно, одновременно человек уходит из всех молодежных структур профсоюза, потому что времени у него на общественную работу не остается. Профсоюз сегодня является фактически кузницей кадров для предприятий, школой подготовки молодых специалистов.

— Для предприятий это, может быть, и хорошо. А для профсоюза?

— Тут — с какой стороны посмотреть. Если человек забывает старых товарищей, переходя на руководящую должность, это плохо. Значит, неправильно воспитали. А если он при всем при том помнит, где он вырос, то, скажем так, это хорошо…

— В конце сентября в Профавиа прошел очередной съезд, по итогам которого вы стали председателем профсоюза. На съезде отмечалось, что авиастроение сейчас в целом развивается, зарплаты растут, количество работников увеличивается, но в то же время на 3,7% за последний год снизилась численность членов профсоюза.

— Нет, поменялось только процентное соотношение. В целом членов Профавиа осталось столько же, сколько и было, однако вновь поступающие на работу сотрудники предприятий вступают в профсоюз не так активно, как хотелось бы. Поэтому соотношение числа работников и членов профсоюза изменилось не в нашу пользу. И как раз молодежь завлечь становится все сложнее, и сложнее объяснить им необходимость профорганизации. Отчасти это следствие того, что колдоговор распространяется на всех... Привлечь молодежь всегда было непростым делом. Вот молодой человек, обучаясь в высшем учебном заведении, состоит в профорганизации, был даже, допустим, профгруппоргом. А потом пришел на предприятие и в профсоюз вступать отказался.

— Почему? Разве в вузе он получил негативный опыт?

— Нет, опыт там для него было хороший. Но то, чем занимаются в вузах профсоюзы, и то, чем они занимаются уже во взрослой, я бы сказал, жизни, в рабочей — это разные вещи. Там — это «студенческая весна», турпутевки и прочее. Здесь — отстаивание трудовых прав, заработная плата, условия труда. И для пришедших это что-то такое непонятное... С ними начинаешь разговаривать, а они в ответ: а где льготы, а где то-сё, пятое-десятое?

— На том же съезде Профавиа говорилось, что 81 первичка утратила право представлять работников на коллективных переговорах. Значит, их численность стала ниже 50% от количества всех сотрудников. Причина та же — в проблемах с молодежью?

— Не совсем. Ситуация везде разная. Сейчас все грамотные и, к примеру, говорят: а колдоговор распространяется на всех — и что вы можете нам предложить? Мы и так будем пользоваться всеми благами, которые вы подпишете, а на сэкономленные профвзносы я лучше ребенку шоколадку куплю. Вот такая нехорошая тенденция имеется.

Где-то представительство первичек снизилось из-за жесткого противостояния с работодателем. Где-то председатели профкомов устают либо выбирают для себя определенное направление деятельности, опуская те, которые они считают второстепенными или неважными, — это тоже приводит к оттоку людей, которые не видят соблюдения своих интересов в работе профкома. Тут нужно каждый пример рассматривать конкретно. Причем в разных регионах у людей разные интересы. У нас есть некоторые первичные профорганизации, которые так занимаются спортом, что просто чуть ли не все предприятие вовлечено в этот процесс. А есть такие, которым спорт вообще неинтересен, им бы дачные вопросы порешать. Некоторые первички ведь до сих пор занимаются поиском возможностей, как обеспечить дачными участками работников. Я больше скажу: на некоторых предприятиях даже картошку до сих пор сажают в полях. И это востребовано.

Вот как единую формулу создать?! Каждой первичке нужно найти такие сегменты работы, которые интересуют большую часть работников.

КВАЛИФИКАЦИЯ И ПРОФЕССИОНАЛИЗМ

— Перейдем к делам более «взрослым». На данный момент вы, помимо прочего, являетесь членом Национального совета при президенте по профессиональным квалификациям. С 2017 года система оценки квалификаций должна заработать, что называется, на полную катушку. Но в самой теме многие путаются до сих пор, несмотря на то, что она обсуждается уже не первый год. Проведите, пожалуйста, как человек осведомленный, небольшой ликбез: что такое оценка и нормы профессиональной квалификации, да и зачем вообще это нужно?

— Идея была следующей: у нас есть справочники ЕКТС и ЕКС, которые не менялись уже много лет. За это время многое изменилось: какие-то профессии ушли, новые появились. Изучив мировой опыт, руководство страны пришло к выводу, что нужно выстроить некую новую систему, которая бы интегрировалась в международную практику. А в международной практике оценка квалификации работников, в том числе, влияет и на доверие к той или иной компании. На Западе качество продукции ставится, среди прочего, в зависимость от качества персонала. Кроме того, на базе этой системы выстраивается и образовательный процесс.

Действительно, идея у нас муссируется давно. Многие пока не понимают, зачем нужно ломать ту систему, которая действует сегодня. Шишек, наверное, мы еще набьем в этом плане. Мы уже встречаемся с тем, что некоторые работодатели неправильно трактуют связанные с этим вещи.

— Каким образом?

— Оценкой квалификации ни работодатель, ни какая-то общественная организация — профсоюзная или объединение работодателей — заниматься не имеют права. И учебные заведения не могут. Центр оценки квалификации должен быть независимым. Он дает работнику сертификат о подтверждении его квалификации. Идея в том, что работодатель будет доверять центру оценки квалификации. С 1 июля этого года организации с госучастием обязаны отправлять работников на такую оценку. Но работодателям не до конца объяснили, как она должна проводиться. И некоторые начали пытаться своими силами подтверждать квалификацию работников, что уже априори неправильно.

— Что — прямо на предприятии?

— Прямо на предприятии. Такая оценка недействительна. Трудовой кодекс у нас разделяет аттестацию работников, которая подтверждает соответствие занимаемой должности, и оценку квалификации, которую дает независимая организация. Но на сегодня — еще один момент! — документы по оценке квалификации пока что проходят согласование, их еще даже нет.

— А интеграция нашей системы в «общемировую практику» не будет иметь побочного эффекта в виде перетекания российских рабочих рук и мозгов в другие страны?

— Изначально профсоюзы как раз и говорили примерно об этом. Мы — я имею в виду профсоюзы системы ФНПР — изначально не понимали, зачем нам нужна эта система оценки квалификации, которая позволит работнику занять то или иное рабочее место за границей. Но сейчас я думаю, что эти вещи не будут между собой связаны. Потому что системы оценки квалификации в разных странах разные.

— То есть интеграция в мировой опыт означает создание аналогичной системы, но своей?

— Да. Наша система будет не совсем похожа на европейскую. Насколько я помню, там их несколько, навскидку могу назвать две. Это английская система, которая в остальном мире, как нам говорили специалисты, не очень котируется, и общеевропейская, она более широко распространена. А у нас нечто такое среднее будет. Мы всегда создаем что-то такое свое, под себя подстраиваем, под свои условия. И это, наверное, правильно, потому что у нас страна иная. Если посмотреть хотя бы территориально на любую из стран Европы, то они по площади в лучшем случае сравнимы с одним из регионов России. Поэтому полностью переносить их опыт на нашу почву нецелесообразно. У нас большая разбросанность предприятий — не только территориально, а и по видам производств.

И если, к слову, коснуться смежной темы — системы образования — то экономика вузов требует ежегодно по каждой квалификации набирать группы по 25–30 человек. Но если в регионе только одно предприятие конкретного профиля, то оно свои потребности в новых кадрах насытит буквально за год, и образовательный процесс прервется. Так что тут нужна интеграция образовательных процессов в жизнь производства.

— А что за люди, из каких организаций входят в Совет по квалификациям при президенте? Есть ли там фракции, спорящие между собой? О чем приходится спорить, если приходится вообще?

— Членов Совета много, и перечислять все направления их профессиональной деятельности можно очень долго. Есть представители госструктур, общественных организаций, в том числе профсоюзов, и представители работодателей. Основную работу в организации деятельности совета взял на себя РСПП. Включая, например, создание базы данных по разработанным профстандартам.

Спорить приходилось, да. Особенно на первом этапе, когда эта система только начинала формироваться. Со стороны работодателей было много попыток включить лишние трудовые функции в тот или иной профстандарт. Допустим, токарь (я очень грубо, приближенно говорю): вменить ли ему в обязанность зачистку заусенцев? Но это то, что слесарь должен делать или фрезеровщик. Предлагалось включить туда и… знание иностранных языков. Конечно, мы в производстве сталкиваемся с такими проблемами, когда некоторая техническая документация поступает на английском или французском. Но должен ли токарь или фрезеровщик знать все эти языки — вопрос спорный.

В УСЛОВИЯХ РЫНКА

— Немного о самой отрасли. На съезде говорилось, что растет производство. Но насколько верно утверждение, что растет это самое производство за счет военной его части — за счет гособоронзаказа?

— Я скажу по-другому. Задача стоит — перейти на гражданскую продукцию и в дальнейшем все-таки увеличить ее гражданский сегмент. Сложностей тут очень и очень много. И самая главная — создать условия, чтобы наши перевозчики пользовались российскими самолетами.

— Sukhoi Superjet 100 пока не пользуется популярностью?

— Дело не в популярности. Там есть ряд моментов, которые я бы не стал сейчас озвучивать. Но пока мы не побудим перевозчиков на территории РФ использовать только суда российского производства, в мировом сообществе должного признания не получим. Потому что есть такая система, которая подтверждает качество и признается во всем мире: количество безаварийных полетов. Полеты без аварий можно обеспечить только своими силами.

— А здесь не возникает вопроса про яйцо и курицу? Вы заставите перевозчиков пользоваться нашими самолетами — а чем именно они будут пользоваться? Сначала ведь нужно произвести, разве не так?

— МС-21 сейчас на подходе, практически «на вылете». Уже выкатывали его. И «Суперджет», и МС-21 — они все-таки строятся с заделом на будущее. К примеру, «Суперджет» уже экономичней, чем «Бомбардье» такого же класса. И здесь, при приобретении той или иной техники, включается в ход чистая политика. Поэтому я говорю: нужно создать условия для использования только наших самолетов. Вот когда мы обеспечим налеты на нашей технике… Хотя «Суперджет» далеко не совсем наш, это совместное производство. Предполагалось, что иностранные потребители будут смотреть в сторону «Суперджета», но должного эффекта международное сотрудничество не дало. Несмотря на то, что интеграция мировая там присутствует: часть двигателя, часть кузова — много чего делается за пределами России, но заказов оттуда, которые мы ожидали, мы не получили.

— Таким образом, производитель в этих условиях особенно нуждается во внутреннем спросе?

— Вопрос очень глубокий, я бы не хотел его затрагивать в рамках нашей беседы. Если в общих чертах, то дело в том, что есть международная сертификация, которую пройти очень сложно, потому что рынок захвачен, туда уже не пустят никого. Рынок сегодня поделили, хотя тот же «Суперджет» сертифицирован. Но промышленность ставит себе амбициозную задачу: к 2025–2030 годам занять третье место по производству авиационной техники в мире.

— А куда сбывать, если рынок захвачен?

— Он захвачен каким образом? Он поделен. И тут как раз играет большую роль эта международная сертификация, которую, я думаю, наши конкуренты не дадут нам пройти. Рынок не для этого делили. Даже если наши машины будут в разы лучше.

— «Засудят», что ли?

— Совершенно верно. Включается тот же фактор, что в спорте — на примере тех же российских паралимпийцев. Это сравнение будет самым лучшим. Поэтому надо проводить свои, внутренние «олимпиады». То есть использовать свои суда на внутреннем рынке. Когда мы покажем, что они экономичнее, что они безаварийные, тогда их будут покупать за границей. Просто у нас сейчас налетов нет. И машины были перспективные в разработке, но сегодня они уже устарели, мы упустили время. Сейчас начинаем производить новые, модернизировать то, что было наработано раньше. В принципе, техника должна получиться вполне конкурентоспособной.

НУЖДА И НЕОБХОДИМОСТЬ

— Вернемся к конкурентоспособности и «модернизации» профсоюза. На съезде Профавиа принял программу приоритетных действий до 2021 года. Там среди задач — повышение профчленства, развитие соцпартнерства... Какой-то конкретный план, схема выполнения этих задач существует? Или цель просто продекларирована?

— Мы поставили цели и задачи, мы наметили направления, по которым будем двигаться. Эти решения принимает съезд. Теперь новому составу Центрального комитета Профавиа, который соберется в декабре, предстоит на основании принятого программного документа разработать программу конкретных действий. Естественно, упор, на мой взгляд, надо сделать на образовательный процесс, потому что наши специалисты должны быть на порядок выше. А для этого их надо готовить: и в области охраны труда, и в области заработной платы, и информационные технологии надо отрабатывать. Мы должны уметь пиарить себя для того, чтобы к нам шли люди. Это нужно делать умеючи, и для этого нужно готовить кадры. Нам требуется молодежь грамотная, для этого ей надо объяснять, что такое профсоюз во «взрослой» жизни, чем он занимается, для чего нужен. Объяснять, что это все — не танцы-пляски и посещение бассейна, а совсем другая, «взрослая», серьезная работа. Надо привлекать их к этой работе, в том числе к переговорным процессам.

— Вы говорите о повышении качества знаний профсоюзных специалистов, но есть ли у вас для этого образовательные ресурсы?

— У нас как такового центра обучения нет. Но они есть у ФНПР, у ряда отраслевых профсоюзов и у территориальных объединений. Мы пользуемся их услугами, проводим обучение и в Нижнем Новгороде, и в Санкт-Петербурге, и в Ростове-на-Дону... Можно ведь использовать этот ресурс. Кроме того, у нас проводятся конференции по охране труда, совместно с работодателями. Ежегодно мы проводим выездную конференцию. Выбираем регион, смотрим предприятия — не только свои, но относящиеся и к другим отраслям промышленности, чтобы можно было сравнить и понять, в какой же стадии развития сегодня находимся мы сами. Обсуждаем законодательство, все нововведения, которые там происходят, готовим юристов.

— Как раз об инспекторах по охране труда шла речь на том же съезде: их число увеличилось в два раза, но нужно еще намного больше. А сколько именно?

— Там говорилось вместе и о технической, и о правовой инспекции. Сколько нужно? Вопрос сложный. Наверное, нужно сначала посчитать, сколько необходимо.

— В чем разница между «нужно» и «необходимо»?

— Когда говорят «нужно», складывается впечатление, что вот просто «нужно-нужно-нужно», без привязки к целесообразности. А «необходимо» — это все-таки целесообразность. И если на конкретном месте справляется один инспектор, то больше, может быть, и не нужно. Тем не менее у нас есть свои примерные расчеты: на три тысячи работников — один правовой инспектор. Плюс у нас же есть уполномоченные по охране труда. И, на мой взгляд, надо активизировать их работу. У нас даже в отраслевом соглашении прописано, что нужно поощрять работу уполномоченных по охране труда. Ведь сегодня охраной труда, кроме профсоюза, уже практически никто не занимается! Раньше были профильные департаменты в министерствах — теперь они упразднены. Разве что Минтруд все еще занимается этим, но больше на законодательном уровне. Выходит, оценку реальной картины все сегодня получают в основном от профсоюза. Потому что только профсоюз работает на местах, занимается сбором статистики, реальной информации.

В целом нужно построить свою работу таким образом, чтобы люди хотели вступать в профсоюз. Вполне возможно, стоит закрепить норму о том, что колдоговор распространяется только на членов профсоюза. Об этом сегодня говорит больше половины первичных профорганизаций.

Беседовал Павел ОСИПОВ

ДОСЬЕ

Алексей Тихомиров родился в 1974 году. Трудовой путь начал в 2000-м фрезеровщиком в ОАО «Салют» (г. Самара), позднее стал механиком цеха. Вскоре был избран председателем цеховой профсоюзной организации. В 2003 году был избран председателем профкома уже всего предприятия, в 2006 году переизбран на эту должность. С 2003 по 2008 год возглавлял молодежный совет Самарского областного комитета профсоюза трудящихся авиационной промышленности (Профавиа), с 2004 года по 2009-й — молодежный совет Федерации профсоюзов Самарской области и Приволжского федерального округа.

В 2010 году Алексей Тихомиров был избран председателем Самарского обкома профсоюза и уже в 2011-м — заместителем председателя Профавиа. В сентябре 2016 года избран председателем профсоюза. Является членом Национального совета при президенте РФ по профессиональным квалификациям