Вячеслав Кобозев дал показания по делу

НИЧЕГО НЕ СТОИТ

Анонсированная на 11 марта очная ставка между бывшей работницей “Волго-Дон банка” Светланой Ивендиковой и допрашивавшим ее в 2009 году по “делу Кобозева” следователем (тоже уже бывшим) Михаилом Жировым не состоялась. Напомним, две недели назад Ивендикова заявила в суде, что Жиров оказывал на нее серьезное давление, угрожая, в том числе, заключением в камеру. Кроме того, свидетель утверждала, что следователь заставил ее подписаться под его собственной версией событий, которые интересовали следствие (см. № 10, 2014).

Во вторник 11 марта сторона обвинения призналась, что не смогла обеспечить явку Ивендиковой: у свидетеля, дескать, больна мать, а единственный выходной Ивендиковой приходится как раз на вторник. Михаил Жиров, проявивший куда большую дисциплинированность, не выглядел сколь-нибудь разочарованным. Защитники бывшего председателя Волгоградского облсовпрофа Вячеслава Кобозева, кажется, тоже не очень расстроились. Вероятно, они предвидели такое развитие событий, потому что тут же ходатайствовали об очной ставке между Жировым и бывшей управделами облсовпрофа Оксаной Арискиной. Арискина уже ожидала вызова в коридоре, и суд согласился на ее повторный допрос - совместно с “оппонентом”.

Бывшая управделами облсовпрофа, как и Ивендикова, была допрошена Михаилом Жировым в качестве свидетеля по “делу Кобозева” вскоре после ареста последнего в конце 2009 года. По словам Арискиной, вопросы касались только эпизода с подвалом здания облсовпрофа и ООО “Туркестан”. Следователь, говорит она, угрожал ей сменой статуса - со свидетеля на подозреваемую по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере).

Арискина утверждала в суде, что Михаил Жиров добивался от нее признания в том, что она по указанию Кобозева изготовила пресловутое “постановление из шести пунктов” - а это уже часть другого эпизода, с “Туркестаном” не связанного. Речь идет о создании фонда “Содействие туризму и гостиничному обслуживанию” (“СТиГО”).

По итогам заседания исполкома облсовпрофа, на котором решался этот вопрос, было изготовлено два постановления с одинаковыми реквизитами. Между документами есть только два различия: в одном пять пунктов, а в другом - шесть: “лишний” пункт делегирует Вячеславу Кобозеву представительские полномочия от облсовпрофа в создаваемом фонде. Лишним его можно считать и в прямом смысле: соответствующие полномочия относительно всех юридических лиц, создаваемых при участии облсовпрофа, председатель организации получает автоматически, просто по должности. Второе различие: на бумаге с шестью пунктами стоит подпись Кобозева, на “близнеце” с пятью - его факсимиле. При этом сторона обвинения настаивает на подлинности последней.

Как бы то ни было, со стороны ценность показаний Оксаны Арискиной о давлении на нее во время предварительного следствия представляется сомнительной, даже если ее показания полностью правдивы. Так, отвечая на уточняющие вопросы о характере оказанного на нее давления, свидетель заявила, что не доверяет органам в принципе. Таким образом, стресс у нее мог быть и из-за самого факта вызова на допрос. Правда, добавила Арискина, ее запугивали еще и по телефону, но кто, когда, чем и с какой именно целью - не уточнила. К тому же к показаниям своим, под которыми она подписалась после допроса у Жирова, она, по собственным словам, претензий не имеет. То есть с содержательной их частью, выходит, согласна. Кроме того, официальных жалоб на следователя с ее стороны не поступало:

- Не захотела, в голову даже не пришло... Я сбежала оттуда, - говорит Оксана Арискина.

Соответственно, самому Михаилу Жирову на вопросы сторон было достаточно сказать только “нет, конечно, не угрожал” - что и было сделано. Пожалуй, единственным интересным моментом очной ставки стал диалог между бывшим следователем и адвокатом Юрием Вагиным. Последний спросил у Жирова, как он думает, почему вот уже второй свидетель (включая Ивендикову) заявляет о давлении с его стороны.

- Нынче лжесвидетельство везде, - был ответ. - Человеческое слово ничего не стоит.

- Вы это и к себе относите?

- Нет, безусловно, нет.

Из зала Жиров и Арискина удалились вместе. В коридоре вроде было тихо.

НА СКАМЬЕ ОГОВОРЕННЫХ

Вслед за этим была допрошена представитель потерпевшей стороны - юрист Волгоградского облсовпрофа Елена Белая. Допрос был короток, потому что - как несколько раз подчеркнула и сама Белая - она может судить о событиях, интересующих суд, только по обвинительному заключению. (Дело в том, что на работу в облсовпроф Елена Евгеньевна устроилась незадолго до начала нового рассмотрения дела в 2012 году.) Стороны процесса, видимо, сошлись на том, что содержание обвинительного заключения им и так прекрасно известно.

И тогда началось то, чего все ждали почти два года. Нет, судья Алексей Косолапов не стал зачитывать приговор. Но показания начал давать сам подсудимый. Еще в начале процесса было оговорено, что он будет выступать последним, а это значит, что “дело Кобозева” подошло к началу конца. Вячеслав Владимирович зачитал свои письменные показания и передал записи суду для приобщения к делу.

Показания касаются всех десяти эпизодов уголовного дела и занимают почти 33 страницы печатного текста (есть в распоряжении редакции). Если говорить коротко, то ни по одному эпизоду Кобозев своей вины не признал, считает обвинения надуманными и сфабрикованными, а доказательства, представленные суду обвинением, абсурдными.

- Большая часть так называемых “доказательств” получена стороной обвинения в ходе производства обысков, выемок документов, допросов, которые проводились без возбуждения уголовного дела в установленном УПК РФ порядке, - заявил, например, Вячеслав Кобозев относительно эпизода со злосчастным ООО “Туркестан”.

Видное место в показаниях Вячеслава Владимировича отведено бывшим деловым партнерам облсовпрофа - управленцам гостиничного комплекса “Турист” Леониду Мильману и Сергею Лебедеву. Так, в показаниях Кобозев утверждает, что пресловутое ООО “Евростиль”, выкупившее подвал у “Туркестана”, было полностью подконтрольно этим лицам. Обвинение утверждает, что юрист ГК “Турист” (и родственник Лебедева) Александр Попов передал все учредительные документы и единственную печать “Евростиля” подсудимому еще в 2006 году. Однако 22 октября 2009 года в ходе обыска в кабинете Сергея Лебедева (sic!) было обнаружено множество документов, свидетельствующих о том, что “Евростиль” вел хозяйственную деятельность как минимум до 2008 года. Гендиректором (а как выяснилось в суде, по факту - зицпредседателем) этого ООО был, кстати говоря... водитель Лебедева Владислав Лизунов.

Нагляднее всего роль бывших деловых партнеров облсовпрофа в собственном уголовном преследовании подсудимый показывает, конечно, на примере самого гостиничного комплекса. Кобозев обвиняется в растрате доли облсовпрофа в праве собственности на здание гостиничного комплекса “Турист”. И, по заявлению подсудимого, версия событий, предложенная стороной обвинения, основана на оговоре со стороны Лебедева, Мильмана, зависимого от них бухгалтера Екатерины Луневой и все того же Попова.

- Первые двое, путем обмана и злоупотребления моим доверием, реализовали схему захвата профсоюзной собственности в виде 895/1000 долей гостиничного комплекса “Турист”. Лунева и Попов, занимающие также ведущие управленческие посты в организациях, созданных Лебедевым и Мильманом, находясь в полной юридической и материальной зависимости от последних, помогли завершить захват собственности, - заявил Вячеслав Кобозев. - Именно перечисленным выше лицам выгодно мое осуждение по данному эпизоду обвинения за хищение путем растраты, поскольку это легализует их приобретение, то есть придаст законный и законченный вид разработанной ими схеме присвоения доли в совместной собственности.

Для улучшения финансового положения “Туриста” и самого облсовпрофа (налог на имущество был для профобъединения слишком большим бременем) был создан фонд “СТиГО”. Создан по совету Попова и директора Фонда управления имуществом волгоградских профсоюзов Валерия Безрукова, утверждает подсудимый. Директором “СТиГО” становится Лебедев, и дальше они с Мильманом объясняют Кобозеву, что фонд сам по себе не может получать прибыль при использовании зданий. Значит, не может и оптимизировать затраты и налогообложение. Поэтому фонду нужно заключить договоры аренды с хозяйственными обществами, которые будут вести коммерческую деятельность. В результате три здания гостиницы арендовало ООО “Гостиница “Турист” под руководством Леонида Мильмана.

В 2006 году - по версии Кобозева - Лебедев и Мильман сфальсифицировали изменения устава фонда, позволяющие им составлять протоколы общих собраний его участников без самого Кобозева. Подразумевается, что решения по этой схеме могли приниматься любые. А в середине октября 2009 года Вячеслав Владимирович встречался с Лебедевым и Мильманом, и они предложили ему подписать документы о добровольной ликвидации фонда.

- Я уже понял к тому моменту, что в этом случае облсовпроф может потерять право на имущество, поэтому отказался подписать протоколы несостоявшихся общих собраний участников фонда (эти документы я забрал с собой и позднее выдал их добровольно следователю Видюкову; на них уже стояла подпись представителя другого участника фонда - Мильмана), - вспоминает Кобозев. - Увидев мою несговорчивость и поняв, что их план срывается, а возможно, желая свести со мной счеты, Лебедев и Мильман умышленно оговорили меня, дав показания о том, что в ходе этой встречи я якобы пытался оказать на них давление, как на свидетелей. Этот шаг Лебедева и Мильмана послужил поводом к тому, чтобы мне незаконно и необоснованно изменили меру пресечения на содержание под стражей и фактически сфабриковали обвинение в совершении преступления, которое задумали, организовали и реализовали другие люди. Я считаю теперь, что действия Мильмана и Лебедева свидетельствуют об их намерении похитить имущество Фонда “СТиГО” - гостиничный комплекс “Турист”.

(К сожалению, печатный формат не позволяет нам рассказать подробно о показаниях Вячеслава Кобозева по всем эпизодам уголовного дела или опубликовать их целиком. Но если читатели проявят к ним интерес, это будет возможно сделать в комментариях под данным материалом на сайте “Солидарности”.)

Тем временем довольно странный диалог состоялся между подсудимым и судьей Косолаповым после дачи первым показаний. Речь вновь зашла об эпизоде с “Туркестаном”.

- По вашему мнению, отчуждение данного подвального помещения произошло в ущерб интересам облсовпрофа? - спросил судья.

- Если бы все завершилось нормально...

- Ну [давайте] так, как завершилось, - перебил судья.

- Я в этом не виноват.

- Не, никто вас в этом не обвиняет... - на этих словах у корреспондента “Солидарности” отвисла челюсть.

ЧТО ЭТО БЫЛО?

После допроса подсудимого стороны процесса объявили, что закончили предъявлять суду доказательства. Это по факту означает, что стадия судебного следствия завершена и пора переходить к стадии прений. На подготовку к прениям обвинение запросило 30 дней, сторона защиты не возражала. Алексей Косолапов отвел сроку до 31 марта... но это вовсе не означает, что прения начнутся именно в этот день.

Дело в том, что длительный перерыв “захватывает” дату 16 марта, когда необходимо было бы решать вопрос о продлении либо изменении Кобозеву меры пресечения. Он, напомним, с апреля 2012 года находится под домашним арестом с “перерывом” на несколько недель заключения под стражу. И в связи с тем, что следующее заседание состоится только 31 числа, вопрос стали решать 12-го.

Основным аргументом обвинения (по крайней мере, наиболее часто звучавшим) в пользу того, чтобы оставить Вячеслава Владимировича под домашним арестом, была гипотетическая возможность подсудимого повлиять на свидетелей. Суд при вынесении решения о продлении меры пресечения каждый раз ссылался на то, что “условия не изменились”. То есть что обстоятельства, заставившие суд поместить Кобозева под домашний арест, остались прежними. По большому счету, на это “условия не изменились” не влияли даже серьезные проблемы подсудимого со здоровьем. “Не изменились” они и на сей раз.

Следим за движениями рук. Вячеслав Кобозев зачитывает свои показания и отдает суду их письменный вариант. Стороны процесса объявляют об окончании представления доказательств и готовы после подготовки переходить к прениям. Судья, несмотря на то, что о новых свидетелях заявлено не было, отправляет Кобозева под домашний арест еще на три месяца - до 16 июня. И... не объявляет стадию судебного следствия закрытой.

В каком-нибудь нечестном суде (но, конечно, не в Центральном районном суде Волгограда) это могло бы означать желание, скажем так, обвиняющей стороны предъявить новых свидетелей, предварительно ознакомив их с показаниями подсудимого. Особенно если кто-то из ранее допрошенных свидетелей открыто говорил о том, что накануне допроса побывал на консультации в Следственном комитете (см. № 9, 2014)...

Если же вернуться к нашей ситуации, то сам Вячеслав Кобозев прокомментировал продление домашнего ареста так:

- Знаешь, - сказал он корреспонденту “Солидарности”, - внутри даже ничего не екнуло. По-другому быть просто не могло.