Кто кому дает консультации в “деле Кобозева”?

“НУ КАК ЭТО МОЖНО ПОМНИТЬ?..”

На минувшей неделе в повторном судебном разбирательстве по “делу Кобозева” в Центральной районном суде Волгограда продолжился допрос Татьяны Белоусовой, до 2009 года возглавлявшей Волгоградский обком профсоюза работников здравоохранения. Вообще-то, свидетель пришла на заседание с больничным листом, но, по ее словам, ее уговорили найти возможность дать показания до обеда.

Впрочем, ничего существенного по делу свидетель не сообщила. Как праздновалось столетие профсоюзов, помнила смутно. Знала, что Волгоградский облсовпроф принимал постановление, где определялось количество мероприятий, но не помнила, когда оно принималось и что в нем говорилось. Также знала, что исполком утверждал смету мероприятий, но никогда не интересовалась тем, какие суммы облсовпроф вложил в празднование. Помнит, что менялась главная профсоюзная символика, в частности знамя, но не помнит, было ли это приурочено к празднованию столетия профсоюзов, и не представляет, во сколько эти замены обошлись.

Примерно с таким же нулевым результатом завершился допрос по следующим эпизодам обвинения. Мильмана и Лебедева Белоусова не знает, о фонде “СТИГО” ничего сообщить не может. О существовании фирмы “Сервита” знает, но ничего не может сообщить о взаимоотношениях этой фирмы с облсовпрофом.

Однако свидетель уверяла, что вопрос о передаче акций “Сервиты” не рассматривался на заседании исполкома. Впрочем, дальнейший допрос показал, что память изрядно подводит свидетеля. Она не вспомнила других вопросов, рассмотренных на том заседании, не вспомнила и докладчиков. А по одному из вопросов, который, по ее словам, также не рассматривался на заседании, нашлась ее подпись в листе согласования.

- Да, конечно, я этого не помню. Ну как это можно помнить, ведь столько лет прошло... - развела руками Белоусова.

- Так означают ли ваши показания, что вопрос о передаче акций не рассматривался на заседании исполкома?

- Нет, не означает, просто я этого вопроса детально не знаю и на этом заседании - не помню.

Покидала зал судебного заседания свидетель с видимым облегчением...

ЭКЗАМЕНОВКА

Василий Косоротов, председатель Волгоградского обкома профсоюза работников госучреждений, дал более полные показания. Но и допрос ему устроили “по всей строгости”: пришлось не только рассказывать, как часто были заседания исполкома облсовпрофа и как оформлялись документы, но и выдержать практически экзамен по уставу и регламенту облсовпрофа. Впрочем, свидетель не стушевался.

- Каким образом принимались постановления “в рабочем порядке”? - сторона обвинения задала свой излюбленный вопрос. (Сторона обвинения регулярно пытается добиться от свидетелей показаний о том, что вопросы о финансах или недвижимости не могли решаться в рабочем порядке, хотя регламентом на самом деле это не запрещено.)

- Такие вопросы были, но не так много, - не терялся свидетель, - и процедуры было две. Первый вариант принятия решений - это когда обзванивали всех членов исполкома по телефону. Второй - это когда сотрудники общего отдела обходили членов исполкома с бланком согласования, где члены исполкома ставили свои подписи.

- Какие вопросы рассматривались в рабочем порядке?

- Согласно регламенту, это определяет лишь председатель.

- Какими документами фиксировались решения, принятые в рабочем порядке?

- Листом согласования, протоколом.

- А при телефонном обзвоне?

- Откуда я могу это знать? Этим занимался общий отдел.

ПОДВАЛ

О существовании ООО “Туркестан” свидетель Василий Косоротов знал. По его словам, так называлось ООО, созданное на базе одного из объектов профсобственности.

- Подробнее? - допытывалась сторона обвинения.

- Вопрос рассматривался примерно в 2005 году, но точной даты я не помню. В повестке дня был вопрос о создании на базе пустующего объекта столовой или ресторана, где как раз могли бы питаться и сотрудники облсовпрофа и работники территориальных организаций. Облсовпроф вошел в создаваемое общество объектом - подвальным помещением, а другая сторона - деньгами. Название второго участника не помню. Лично я голосовал за создание этого общества. Как голосовали другие, не помню. Что произошло с “Туркестаном” дальше, точно не знаю. Я так понимаю, организация обанкротилась, и объект продали.

- Обсуждалась ли продажа подвала?

- Обсуждалась. Но где именно, не скажу. Но вообще, я так понимаю, помещение уже не являлось собственностью облсовпрофа, и необходимости разговаривать об этом и принимать решение на исполкоме не было.

- А вы сами интересовались, что произошло с “Туркестаном”?

- Нет. ООО “Туркестан” перед нами же не отчитывалось. Верили на слово, что у них нет денег.

Василий Константинович рассказал, что сам бывал в подвале до реконструкции: помещение ветшало без ухода, там развелся грибок и “зверьки” (по-видимому, крысы. - П.С.). А также что он, как и остальные члены исполкома (хотя подчеркнул, что говорил только о себе), понимал, что право собственности на подвальное помещение, передаваемое в уставный капитал ООО, перейдет к ООО “Туркестан”.

Государственный обвинитель, огласив протоколы допросов свидетеля на предварительном следствии, попросил объяснить, почему следователю свидетель говорил о том, что не знал ничего о существовании ООО “Туркестан”. Косоротов пояснил, что, во-первых, следователь предъявлял ему далеко не все документы, касающиеся создания ООО “Туркестан”, а во-вторых, он, Косоротов, не запоминал названия ООО, строившего ресторан в подвале облсовпрофа: “То, что речь идет именно о подвале, я понял уже после допроса - из разъяснений представителей следственного комитета и ФСБ, присутствовавших на заседаниях исполкома, и из средств массовой информации”. Видимо, кому-то было удобно не разъяснять свидетелю почтенного возраста Косоротову суть задававшихся тогда вопросов, да еще о событиях пяти-шестилетней давности...

ПОПЫТКА ДИСКРЕДИТАЦИИ

Кстати, по поводу заседаний исполкома облсовпрофа, на которых присутствовали представители правоохранительных органов. Василий Косоротов пояснил, что исполком согласился признать себя потерпевшим и просил органы правопорядка выяснить обстоятельства отчуждения объектов собственности. Но никак не давал согласия на уголовное преследование бывшего председателя облсовпрофа Вячеслава Кобозева. Это не являлось компетенцией исполкома, поскольку он даже уволить Кобозева не имел права. Не дано такого согласия и по настоящее время. Более того, в ходе допроса свидетеля Косоротова выяснились новые нюансы, связанные с началом уголовного преследования Кобозева.

Так, Павел Николаенко, написавший заявление, в котором просил проверить деятельность Кобозева на посту председателя и при наличии вины возбудить уголовное дело, сослался на не существовавшее решение исполкома. На тот момент Николаенко в нарушение требований устава облсовпрофа (то есть незаконно) считался исполняющим обязанности председателя облсовпрофа, будучи назначенным “и.о.” исполкомом, хотя такое назначение входило в компетенцию Совета облсовпрофа. И свидетель Косоротов подтвердил данное обстоятельство.

По всей видимости, показания свидетеля совсем не устроили сторону обвинения. И прокурор стал допрашивать его на тему “а не давал ли Кобозев вам консультаций о том, какие показания надо давать”, ссылаясь на то, что их видели беседующими перед зданием суда. Поясним для читателей: двери суда после обеденного перерыва открываются ровно в 14.00. И в ожидании этого момента перед входом скапливается человек 15 - 20. Там-то и встретились Вячеслав Кобозев с Василием Косоротовым. Более того, корреспондент “Солидарности” лично стал свидетелем начала этой примерно трехминутной беседы, и начиналась она с фразы: “Как дела в облсовпрофе?” То есть ничего общего с “дачей консультаций”. Да и какой дурак стал бы такие консультации давать в присутствии полутора десятков посторонних людей?

С другой стороны, в момент этой беседы мимо проходил председательствующий по делу судья Алексей Косолапов. А вот прокурор пришел позже и фактом беседы “заинтересовался” лишь на следующий день. То есть консультации имеют место. Но кто кого консультирует?