Как работают и развиваются детские госпитальные школы

Фото: Николай Федоров / "Солидарность"

НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ ТЕРЯТЬ

- Сергей Витальевич, с чего начинался проект “УчимЗнаем”? Почему есть потребность в особой, госпитальной педагогике?

- Начну с краткого исторического экскурса. Сама тема обучения детей в больницах имеет довольно долгую историю. Мы не первооткрыватели темы, однако в современной России понятие “госпитальная педагогика” ввел наш проект. Но еще в начале ХХ века врачи-педиатры сформулировали цель лечения детей: мы лечим ребенка в период его развития для дальнейшей полноценной жизни этого маленького человека. То есть для реализации его жизненного потенциала. Это значит, что ребенок, оказавшийся в больнице надолго, должен не только выздоравливать, но и учиться. Сегодня, по данным нейропсихологов, все комплексное развитие маленького ребенка происходит до пяти лет. Поэтому “ничего нельзя терять” - собственно, это исходный принцип госпитальной педагогики.

Мощный импульс ей дало направление лечения детского туберкулеза, развивавшееся после войны. И уже к 80-м годам в СССР сформировалась практика обучения этих детей, которая была закреплена межведомственным документом, принятым министерством просвещения и министерством здравоохранения при участии министерства финансов СССР.

А толчком к появлению нашего проекта стало открытие Национального медицинского исследовательского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. В основе проекта лежит социально-образовательная инициатива, его затем поддержали и наши государственные органы - министерства, ведомства, правительство Москвы… А сначала мы объединились: ваш покорный слуга (С.В. Шариков. - М.М.), педагог академик Ямбург и академик Румянцев - наш великий детский врач, гематолог, онколог, который создал, собственно, и центр Димы Рогачева, и тот институт, который переехал в это здание в 2011 году.

Президент Путин на встрече с академиком Румянцевым задал  вопрос: что нужно сделать, чтобы наши дети выздоравливали? Врачи объяснили, что нужен современный центр, в котором будет проводиться лечение на совершенно новом уровне. И в 2011 году Путин, открывая Центр, сказал очень важную для всех медиков и педагогов фразу: жизнь здесь, в Центре, должна быть у детей полноценной. Тогда мы сели и стали думать, что такое полноценная жизнь детей. И стало понятно, что без нормального обучения никак.

- Но длительное пребывание в больнице, да еще с серьезным заболеванием, накладывает определенные ограничения…

- Первоначально мы были нацелены сделать школу только в Центре Дмитрия Рогачева, но быстро поняли, что системы обучения детей в условиях стационара в регионах России не было. Никто не занимался ее серьезной проработкой. Получается, что, когда дети уезжали от нас домой, то снова оказывались в вакууме. И мы поняли: пока у нас есть силы, возможности, связи, надо развивать проект на всю Россию. Сегодня “УчимЗнаем” - это госпитальные школы в 60 регионах. И есть запрос из новых регионов, мы продолжаем открывать школы. Так, я вчера приехал из Оренбурга, где планируется открыть следующую площадку.

- Что привело в госпитальную педагогику вас? Это же очень непростая тема и технологически, и морально.

- Я человек из системы образования, и неудивительно, что моя жизнь связана с образованием на различных этапах, в том числе с управлением системой образования. Да, в моей жизни случилось непростое событие, я тоже болел раком, но не могу сказать, что это оказало серьезное влияние на мое решение войти в проект.

Но, естественно, моя жизнь перестроилась. В тот период, когда я боролся с болезнью, я занимался посильными образовательными проектами. И мне предложили организовать в Центре имени Димы Рогачева школу: “Но никто не знает, какую. Может быть, ты подключишься?” Мне задача показалась интересной.

На начальной стадии мы не думали, что проект станет всероссийским. У нас задача была - на конкретном месте, конкретной площадке продумать, как сделать такую школу, которую мы считаем правильной.

- Скажите, в чем, на ваш взгляд, уникальность проекта, специфика системы обучения?

- Это полноценная школа для детей, которые на данном этапе оказались в сложной ситуации. Абсолютно полноценная школа. Вот и вся специфика. Потому что до этого никаких полноценных школ для таких детей не было. Школы как таковые при больницах были, но это совсем другое.

В их основе лежал обывательский тезис: “Ах, это несчастные тяжелобольные дети!..” Некий вариант гиперопеки, свойственный чаще мамам, которые пытаются накрыть больного ребенка куполом, защитить от всего и, соответственно, формируют очень ущербное представление о том, что для них есть жизнь как таковая. Проект изменил прежде всего это понимание.

ПРОБЛЕМА - В ЛЮДЯХ

- Как развивается и финансируется проект?

- На старте был очень сложный вопрос: кто должен заплатить за образование этих детей? Дети со всей России, а бюджет - Москвы. Но была проявлена политическая воля мэра Москвы, он сказал очень важные для нас слова: эти дети находятся в Москве очень долго, они не виноваты, что такие больницы находятся в Москве, следовательно, раз они столь долго здесь и проживают, и лечатся, то они такие же москвичи, как и остальные дети.

Мы решили, что лучше всего финансировать госпитальную школу в структуре московской школы. Поэтому было создано специальное структурное подразделение школы № 109, через которую и пошло финансирование. В регионах школы открываются по нашей модели, и финансирование идет через школу-оператора.

- Вы активно развиваетесь в регионах. И говорили, что в регионах “своя специфика”. Да и возможности у них разные. Какие-то проблемы в связи с этим возникают?

- Основная проблема - в людях. Все школы, которые открываются в регионах, начинались с людей, которые сюда приезжали и говорили: Сергей Витальевич, мы хотим так же. Они уезжали с нашей идеологией, и мы им помогали создавать свою госпитальную школу в регионе. Если есть люди, у которых горят глаза, - остальное не проблема.

Но таких людей не хватает. Серьезная проблема - квалификационный уровень тех педагогов, которые у нас работают. Не только у нас, это вообще проблема нашего образования.

Понимаете, очень важно не просто вдохновить учителей, а вдохновить тех людей, которые принимают ключевые решения, - они должны понимать, для чего им в регионе госпитальная школа. Вот что важно!

- Ваш проект относится к московской 109-й школе. Участвует ли в вашем проекте профсоюз, есть ли от него помощь?

- Конечно, в 109-й школе существует профсоюзная организация. Часть наших педагогов - члены профсоюза, дело это сугубо добровольное. И на уровне работы с членами профсоюза все идет тихо и адресно: помочь с путевкой, к примеру.

Но помимо этого профсоюз сегодня - участник многих процессов, которые происходят в школе. Например, в школе есть управляющий совет, куда входят и родители, и члены профсоюза, и сами ученики. В составе этого совета лидеры профсоюзной организации школы доносят до широкой аудитории, что такое госпитальная школа. И очень многие акции поддержки наших детей, нуждающихся в помощи, в том числе материальной, организованы были по инициативе представителей профсоюза. Надо быть справедливыми, это для нас очень значимо, потому что профсоюз сегодня - это представление не только интересов наших педагогов, но и всего нашего проекта.

СМЕЮТСЯ, ВЛЮБЛЯЮТСЯ, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО

- Уточните, пожалуйста, ваши ученики - не только пациенты онкологических центров?

- Нет, не только, но это магистральное направление, потому что онкология - самое длительное заболевание, которое требует пребывания в стационаре. Оно выбивает ребенка и его семью из обычного течения жизни на длительный период. Мы, как педагоги, не можем от этого абстрагироваться. В нашу орбиту попадают, например, дети, которые ждут пересадки органов, дети с осложнениями ряда других заболеваний. Мы не занимаемся детьми, больными туберкулезом, это отдельные проекты, но мы влияем на эту тему идеологически.

- Вы сказали, что ученики госпитальных школ и их семьи выбиты из привычного течения жизни. Это как-то меняет детей? Какие они, ваши ученики?

- Абсолютно такие же, как и все здоровые дети. Но со своими особенностями, которые связаны с тем путем, по которому они идут. Эти дети, безусловно, становятся старше своего возраста, потому что они осмысливают совершенно другой уровень проблем, с которым большинство других детей не сталкивается. Они находятся в определенной социальной изоляции, попадают в атмосферу замкнутости, которая заставляет очень сильно задуматься над многими вещами, перестроить свои приоритеты в жизни. Поменять их.

Я как-то спросил одного подростка, который долгое время провел в боксе, не выходил вообще на улицу: о чем ты больше всего мечтаешь? Он сказал: я мечтаю выйти на улицу и сделать глоток воздуха. Вот такая мечта.

Но во всем остальном это такие же дети, как и все. Они смеются, влюбляются, несмотря ни на что. Дети, к большому нашему счастью, намного сильнее и мужественнее взрослых.

- Кто ваши педагоги? Приходит ли молодежь?

- Да, молодежи много. В первую очередь потому, что им интересна эта тема. Кроме того мы создали педагогам условия, показали, как они могут профессионально реализовать себя в этой теме.

И нельзя забывать, что Москва держит достаточно высокую планку материального обеспечения педагогов.

- Сколько зарабатывает педагог госпитальной школы? Велика ли текучка?

- В наших московских школах педагог на стартовой позиции получает 110 тысяч рублей. Поэтому открытых вакансий у нас практически не бывает, наоборот, к нам постоянно поступают предложения: хотим у вас работать. Текучка, конечно, есть, но не очень большая, и она не связана с какими-то особыми моральными переживаниями и выгоранием. Конечно, мы сталкивались, особенно на первых порах, с тем, что педагог говорил: больше не могу, мне тяжело. Но со временем научились отбирать тех, кто может.

МЫ ФОРМИРУЕМ БЛОК СВЕТЛЫХ ВОСПОМИНАНИЙ

- А кто может? Какими качествами должен обладать “ваш” педагог?

- В первую очередь тот, кто понимает миссию, знает, зачем сюда пришел.

Во-вторых, он должен осознавать, что он не педагог-предметник, он - педагог-тьютор. (Тьютор - это педагог, помогающий ребенку, сопровождающий его в освоении учебного материала.) Потому что мы детей сопровождаем в образовательном процессе, у нас по-своему выстраиваются учебные планы, они динамические, часто меняющиеся, поскольку зависят от разных обстоятельств: тяжести заболевания, текущего момента, связанного со здоровьем ребенка, с его образовательной ситуацией на момент, когда он к нам попал.

Надо постоянно быть в контакте с коллегами и с врачами, получать от них обратную связь, обмениваться информацией.

Но все-таки глобально - это понимание миссии. Это “миссионная” работа. Надо чувствовать, что ты здесь каждый день творишь маленькое чудо. Ты делаешь жизнь людей, которые очень часто находятся в отчаянии, не только больных детей, но и их родителей, чуть лучше. Вот это важно.

- И все же для педагогов это серьезная моральная нагрузка. Есть способы, которыми вы помогаете им сохранять настрой, моральное, психическое здоровье?

- Я бы не нагнетал. Мне часто говорят: Сергей Витальевич, знаете, вы такие герои, вы совершаете подвиг. Никакого геройства и подвига мы здесь не совершаем. Есть работа - обучение болеющих детей. Как есть у врачей работа в реанимации, где каждый день - это жизнь и смерть. Безусловно, есть факторы, которые могут способствовать профессиональному выгоранию, потому что мы работаем в центре событий, связанных с жизнью и смертью. И ты не можешь быть от них абстрагирован.

Но, конечно, мы учим наших педагогов регуляции в этой теме. За все это время с нашими детьми, родителями столько всего передумано. Мы же поначалу не раз слышали, особенно в спину: а зачем на это тратить деньги, эти дети все равно умрут.

А потом в какой-то момент я понял, что любой вопрос имеет право на жизнь. Даже самый циничный. И на него надо найти ответ. Я стал искать, и знаете, для себя я этот ответ нашел и стараюсь его учителям передать. Ведь педагог может утром зайти в учительскую, и ему скажут, что, вот, ученик твой умер. Это непросто, особенно молодежи моей, которой здесь много работает.

Никаких слов родителям ты не найдешь, потому что потерять ребенка - это огромное горе. Нужно просто молчаливое понимание.

Так вот ответ, который я понял: мы знаем, что своей деятельностью формируем блок светлых воспоминаний, который, в случае если ребенок уйдет из жизни, останется с его родителями и поможет пережить неизбежный этап горевания. И я это уже точно знаю, потому что у меня много родителей, которые потеряли детей, но продолжают со мной общение. Мы воспоминаем, смеемся, улыбаемся, вспоминаем наших детей, которые уже не с нами. Мы работаем не только для детей, но и для их родителей, даже если они потеряют ребенка.

И, конечно, те наши сотрудники, которые занимаются административным блоком, всегда думают об учителе. Надо готовить тренинги, организовать обмен позитивными новостями, практиками, создавать точку научного профессионального развития.

У нас есть и психологическая служба, которая работает и с педагогами, и с детьми. Есть и внутренняя система профессионального развития.

Например, все наши педагоги получают дополнительный коэффициент к зарплате именно за то, что они работают в больнице. Больница накладывает очень много требований, которых нет в обычной школе. Скажем, женщины должны ограниченно пользоваться определенной косметикой, потому что это все может негативно влиять на пациентов. Мы же имеем дело с детьми, находящимися в состоянии пониженного иммунитета.

ОНИ ХОТЯТ ЧЕСТНОЙ ПОБЕДЫ

- Как удается, учитывая все ограничения, организовать экзамены, например ЕГЭ?

- Что касается ЕГЭ, это отдельная тема, потому что для меня это был тоже момент определенной внутренней трансформации, изменений. Я тоже прошел через рак, я знаю, что такое эти процедуры.

Мне иногда говорят: какой ЕГЭ, зачем вы их мучаете? А всё на самом деле очень просто. Это взрослые себя очень сильно жалеют, и если можно что-то не делать, они не делают. А дети, как выяснилось, ровно наоборот - и это там, “за периметром”, непонятно.

Я приходил к некоторым детям, отговаривал сдавать экзамен, брал с собой врача, просил помочь мне.

Лежит ребенок на койке, подросток. Слабый, господи, я его отговорить пытаюсь, а он мне: Сергей Витальевич, дайте сдать. И мы понимаем, что для них сдать - крайне важно, причем они ставят для себя высокие планки.

Технологически все выстроено так, чтобы для ребенка это было комфортно, но - поверьте, чтобы не возникла иллюзия, что здесь кто-то кому-то помогает, - здесь точно так же приходят с проверками, вплоть до прокуратуры, смотреть, как эти экзамены идут. Здесь точно так же запрашивают все эти видеозаписи и просматривают их на предмет соблюдения процедур. Но и, поверьте, наши дети не хотят поблажек. Вот это меня поражает. Эти дети нас учат.

- То есть, наоборот, есть желание сдать как можно лучше, без скидки на обстоятельства?

- Вы знаете, у нас здесь есть и дети - победители всероссийских этапов олимпиад, причем они в этот момент получали химиотерапию. И я как раз просил никому не говорить, что в олимпиаде принимают участие онкобольные дети. Дети сами этого не хотели. Я хочу, чтобы читатели поняли главное: нашим детям не нужна жалость, они хотят честной победы.

“А”-СПРАВКА

Проект “УчимЗнаем”

Социально-образовательный проект по созданию полноценной образовательной среды для детей, находящихся на длительном лечении в медицинских стационарах.

Реализуется при поддержке министерства здравоохранения и министерства просвещения РФ, правительства Москвы, органов исполнительной власти субъектов Федерации.

В России более 60 региональных площадок, на этих площадках обучается более 7000 детей ежегодно.

С 2018 года госпитальная модель педагогики масштабируется на страны СНГ (Киргизия, Азербайджан, Узбекистан, Беларусь, Армения).