Интеграция беженцев в европейский рынок труда

Фото: rt.com

КРИЗИС В ЦИФРАХ

Трудно сказать, кто были первыми беженцами в Европе, но первым крупным миграционным кризисом было, наверное, Великое переселение народов в IV - VII веках. Впрочем, не будем копаться в древностях. Не будем говорить и о том, что Россия сто лет назад тоже внесла вклад в коллекцию народов, спасающихся от неурядиц на родине: мы об этом немного рассказывали в статье “Русский князь - шофер такси” (“Солидарность” № 36, 2020).

В самой новейшей истории в Европу едут в основном из стран Ближнего Востока, охваченных - не без внешнего вмешательства - глубоким внутриполитическим кризисом: из Сирии, Афганистана, Ирака. Главные ворота Европы для беженцев оттуда - Греция и Румыния. Из бывших колониальных владений в Африке севернее экватора переселенцы прибывают через Испанию и Италию. По данным на 1 января 2019 года, в Европе проживало 21,8 млн приехавших из-за пределов ЕС, которые составляли 4,9% населения 27 стран Евросоюза. Пик миграции, особенно нелегальной, пришелся на 2015 год. Тогда было зафиксировано 1,8 млн случаев (но количество случаев, читай попыток, не равняется числу беженцев: один человек мог пытаться пересечь границу два раза и больше - на такие повторы приходится порядка 10% от этих 1,8 млн).

Не все эти мигранты являются беженцами, но, как и следовало ожидать, события в Сирии спровоцировали резкое увеличение числа заявок на предоставление убежища. По данным Евростата, с января 2014 по декабрь 2020 года в Евросоюзе было подано 5,1 млн заявок на предоставление убежища. Число заявок росло и раньше, увеличившись примерно втрое за шесть лет, с 2008 по 2013 год, а потом сделало аналогичный скачок всего за два года, в 2014 - 2015-м. Заявки по странам Евросоюза распределяются неравномерно. Максимальное давление миграции испытывают на себе Германия, Франция и Испания (в 2020 году около 65% всех заявок пришлось на эти три страны).

Следовательно, эти страны приложили значительно больше усилий по интеграции беженцев в общество, в том числе на рынок труда. Но нельзя забывать о том, что адаптация мигрантов - процесс двусторонний, который включает как полное вовлечение их в экономическую, социальную, культурную и политическую жизнь, так и адаптацию населения принимающей страны, и борьбу с ксенофобией и дискриминацией.

СКРОМНЫЕ ПРАВА И СКРОМНЫЙ ВКЛАД

Согласно законодательству Евросоюза, сразу после предоставления статуса беженца государства должны давать возможность мигранту работать. А также должны способствовать интеграции вынужденных переселенцев в общество с помощью ряда других услуг, таких как языковые и профессиональные курсы. Важная проблема при входе на рынок труда состоит в признании профессиональных квалификаций беженцев. Поскольку из-за разницы профстандартов и стандартов подготовки этого часто не происходит, для беженцев рынок труда сужается, и они могут претендовать в основном на низкоквалифицированные должности, а также на вакансии, субсидируемые государством. Разумеется, это не добавляет беженцам оптимизма и не мотивирует дальнейшую интеграцию в общество.

В то же время значительное число беженцев не обладает никакой профессиональной квалификацией и имеет низкий уровень образования. В первую очередь уровень образования зависит от страны происхождения. Исследование 2018 года, проводившееся в Германии, Австрии и Швеции, показало, что большинство беженцев из Сирии, Ирана и Ирака имеют как минимум полное среднее образование, а беженцы из Афганистана, Эритреи и Сомали - в лучшем случае основное общее образование.

Это приводит к тому, что мигранты демонстрируют значительно меньшую активность на рынке труда, чем граждане ЕС. Средний уровень занятости трудоспособного населения (в возрасте от 20 до 64 лет) среди граждан ЕС в 2019 году не превышал 73,8%, а среди неграждан ЕС этот показатель равнялся 60%. Среди экономически активных беженцев каждый пятый - безработный, а каждый восьмой не может найти работу дольше года. В среднем беженцы выравниваются по уровню занятости с коренным населением ЕС лишь спустя 20 лет пребывания в Европе.

Последняя волна миграции в Европу с Ближнего Востока, прежде всего из Сирии, была сравнительно однородной: больше трети прибывших - это молодые низкоквалифицированные мужчины.

Заинтересованность государств - членов ЕС в интеграции беженцев в общество, скорее, инспирирована гуманитарными соображениями и стремлением к безопасности, нежели экономическими мотивами. Общее экономическое влияние беженцев на рынке труда оценивается как очень слабое. В Швеции, стране с самым высоким (в 2014 - 2017 годах) числом просителей убежища на миллион жителей, доля беженцев среди занятого населения была всего 2%. А учитывая, что их зарплаты в среднем ниже, чем у коренного населения, экономический вклад будет и того ниже. Так что когда Европейская конфедерация профсоюзов (ETUC) борется с популистскими разговорами, мол, беженцы занимают рабочие места европейцев, профсоюзы проявляют вполне осознанную позицию, а не слепую солидарность.

Наиболее вероятно, что вынужденные переселенцы будут заняты низкоквалифицированным трудом на местах с высоким потенциалом автоматизации. Притом что мигрантов меньше 5% населения, они занимают одно из четырех низкоквалифицированных рабочих мест, а в таких странах, как Австрия, Германия и Швеция, - 40%, в Люксембурге - все 60%. Стало быть, дальнейшее использование потенциала цифровых технологий и автоматизации приведет к тому, что рынок труда для мигрантов будет сжиматься. Это если не предпринять дальнейших шагов по их интеграции, требующей прежде всего овладения языком страны пребывания, получения образования и квалификации.

Кроме этих трех называются еще несколько проблем, препятствующих интеграции вынужденных переселенцев: отсутствие навыков и профессионального опыта, длительные процедуры предоставления юридического статуса и разрешения на работу и, как следствие из этого, правовой статус.

В целом беженцы - одна из наиболее уязвимых категорий на рынке труда. Внутри этой категории самыми уязвимыми являются женщины; чуть лучше обстоят дела у молодых людей.

ПО СТАРОЙ ПАМЯТИ - СТОЛИЦА МИРА

Как уже сказано, Франция была одной трех стран, где миграционный кризис проявился ярче всего. С 2014 года в стране наблюдался заметный рост числа беженцев, и к концу 2018 года их численность почти достигла 280 тысяч. До 2015 года не было целенаправленной государственной политики поддержки интеграции беженцев - этим занимались лишь несколько НКО. В 2015 году ряд организаций гражданского общества выступили с инициативами, призванными обеспечить доступ беженцам на рынок труда: языковые курсы, профессиональное обучение, поддержка доступа к жилью. И все же государственная политика в этом вопросе еще на стадии апробации, а позиция профсоюзов весьма осторожна. Профцентры Франции небезосновательно опасаются, что выход множества беженцев на рынок труда может существенно повлиять на зарплаты французских рабочих. В свою очередь организации работодателей ратуют за предоставление более широких трудовых прав мигрантам, особенно в таких областях, как строительство, сельское хозяйство и ресторанный бизнес.

Почти 10% населения Франции - мигранты, причем треть из них - граждане других стран ЕС. Половина мигрантов прибыли в страну до 1998 года. После Германии Франция - вторая в ЕС страна по количеству заявлений о предоставлении убежища. Также для многих мигрантов она является транзитным пунктом на пути в Великобританию и другие европейские страны.

Иностранцы и иммигранты во Франции составляют соответственно 6,6 и 9,5% активного населения, то есть трудоустроены или ищут работу. Что касается профессиональных категорий, то иностранцы и иммигранты чаще трудятся как промышленные рабочие (11,1 и 15,3%) и как ремесленники или торговцы, мелкие предприниматели (8 и 13,5%). Они недопредставлены среди руководителей и специалистов (4,7 и 8,6%) и служащих среднего звена (3,2 и 5,7%). Значительно больше их доля среди безработных и тех, кто никогда не работал (14,6 и 17,5%).

Опрос, проведенный Национальным институтом статистики и экономических исследований Франции в 2018 году, показал, что примерно треть работающих иммигрантов считают, что они более квалифицированны, нежели требуется для их текущей работы. Это мнение находит отклик в исследованиях, показывающих, что среди мигрантов из стран, не входящих в ЕС, как правило, более высокий уровень безработицы. К тому же эти люди сосредоточены в неформальной занятости и в таких секторах, как отели и рестораны, розничная торговля, уборка и домашние услуги (преимущественно женщины), безопасность и строительство (мужчины). Зачастую это временная работа, полученная через агентства по найму. Мигранты чаще французов сталкиваются с низкооплачиваемой работой, неполной занятостью и краткосрочными контрактами.

Исследования, выделяющие беженцев в отдельную категорию, показывают, что все тенденции, которые проявляются в группе иммигрантов, у беженцев проявляются ярче. Опрос, проведенный Управлением по статистическим исследованиям, показал, что трудоустроены были лишь 39% беженцев (53% мужчин и 19% женщин), хотя в стране происхождения были трудоустроены 70% из них. В то же время активны на рынке труда были 76% мужчин-беженцев и 42% беженок. Для 38% беженцев их положение оказывается менее благоприятным, нежели на родине.

Как правило, эти данные объясняются более молодым возрастом беженцев по сравнению с остальной выборкой, плохим владением французским языком, которое преодолевается хуже во взрослом возрасте и при низком уровне образования, и недостаточной квалификацией. Положение беженок усугубляется семейными ограничениями, состоянием здоровья (чаще всего это связано с рождением ребенка и последующим уходом за ним) и тем, что женщины реже, чем мужчины, работали в стране происхождения.

Стоит отметить, что все эти тенденции наблюдаются несмотря на то, что по закону статус беженца (кстати, Франция отклоняет примерно три четверти заявок на предоставление убежища) позволяет пользоваться всеми правами гражданина Франции. Но есть ряд профессий, закрытых для неграждан Франции и ЕС (как правило, в госучреждениях - школы, больницы, местное самоуправление). Есть и профессии, зарезервированные исключительно для граждан Франции (армия, полиция, правосудие, дипломатия, налоговая служба, силы безопасности). Это закрывает беженцам доступ к одной пятой рынка труда.

Ряд стратегических компаний (Банк Франции, Комиссия по атомной энергии) тоже все еще закрыты для неграждан ЕС, как и работа в государственных монополиях (алкоголь и табак) и в юриспруденции (нотариус и судебный пристав). Для ряда профессий требуется диплом французского или европейского образца либо авторизация от специальных органов (медсестра, лаборант, водитель скорой, адвокат, врач, фармацевт).

УСКОРЕНИЕ ПО-НЕМЕЦКИ

Примеры Германии и других стран ЕС, включая Францию, схожи, но есть и отличия. Во-первых, в Германию прибыло наибольшее число беженцев из Сирии, Ирака, Ирана, Эритреи, Афганистана и других стран. А во-вторых, государство, работодатели и общественные организации, включая профсоюзы, выступили совместно для ускорения интеграции беженцев в рынок труда. Федерация профсоюзов Германии (DGB) выпустила в 2015 году заявление, в котором говорилось: “Среди добровольных помощников много профсоюзных деятелей. Мы рады этому - мы поддерживаем эти начинания и призываем продолжать эту деятельность - будь то в интересах беженцев или против тупого расизма”. Эту позицию разделяли такие крупные профсоюзы, как IG Metall и Ver.di.
Многие активисты профсоюзного движения самостоятельно предлагали языковые курсы или организовывали сбор еды, одежды и игрушек.

Однако после эпизодов грубого поведения мигрантов в отношении местных девушек и события, существенно изменившего настроения части общества в отношении беженцев, - теракта на рождественской ярмарке в Берлине в 2016 году, крайне правая партия “Альтернатива для Германии” (AfD) получила значительно больше голосов на региональных выборах в 2017 году. 19% рабочих и 15% членов профсоюзов отдали за нее свои голоса. Всего же AfD получила 94 места в Бундестаге (в 2013 году не было ни одного).

В начале сирийского кризиса парламент Германии принял ряд постановлений, облегчивших доступ на рынок труда лицам, ищущим убежища. Это отличалось от предшествовавшей политики, которая существенно ограничивала беженцев в трудоустройстве. Новый подход Минтруда Германии поддерживался интересами двух сторон. Работодатели в 2014 - 2015 годах испытывали нехватку рабочей силы - прежде всего в малом и среднем бизнесе, в мастерских, для ухода за престарелыми и в здравоохранении. С другой стороны, государство не хотело повторения истории 1990-х годов, когда беженцы надолго выпадали из рынка труда, становились зависимы от пособий и благотворительности, а также от неформальной занятости - из-за быстрого устаревания их квалификации.

Чтобы не терять время, вынужденным переселенцам был обеспечен быстрый отбор и доступ на рынок труда. С этой целью государство выделило гранты на ряд проектов. Часть из них уже реализовывалась на тот момент, а часть были новыми, созданными именно для этих целей. Проекты были направлены на решение проблем, о которых шла речь выше, общих для всех принимающих беженцев стран: языковые курсы, проверка квалификаций и навыков, помощь в поиске работы и т.п. Но эта политика была избирательна - учитывались и страна происхождения, и правовой статус в Германии.

Современные беженцы находят свою первую постоянную работу в Германии быстрее, чем это было в девяностых. Разница - около пяти месяцев: половина беженцев, прибывших в Германию после 2013 года, нашли первую постоянную работу примерно через 46 месяцев. Ранее этот процесс занимал чуть больше 50 месяцев. Это положительная динамика не только в количественном, но и в качественном измерении: предыдущая волна мигрантов дольше искала работу, хотя была лучше подготовлена к выходу на немецкий рынок труда. В основном это были беженцы из республик бывшей Югославии: они обладали сравнительно лучшим образованием и меньшими проблемами с признанием квалификаций, лучше знали немецкий язык, имели лучше подготовленный плацдарм за счет более ранних мигрантов-соотечественников.

Тем не менее, несмотря на стремление немецких властей, работодателей и общественных организаций ускорить и выровнять интеграцию беженцев в трудовую жизнь, сохраняются факторы, ведущие к гендерному разрыву среди беженцев. Так, спустя пять лет после приезда в Европу постоянная работа есть у 57% мужчин и всего у 29% женщин.

Необычно на общем фоне то, что многие работающие беженцы могут использовать свой профессиональный опыт, несмотря на отсутствие документов, которые обычно необходимы для его подтверждения. Поразительно много беженцев - одна треть - заняты выше уровня своей формальной квалификации, хотя обычно мигранты теряют квалификацию или понижают ее формальный уровень при переселении. Причины этого неясны. Впрочем, 28% беженцев работают ниже уровня своей формальной квалификации (для женщин это доля выше - 35%).

Рука об руку с увеличением полной занятости среди беженцев и их рабочего стажа растут и их зарплаты - примерно на 12% в год. Но сохраняется и разрыв в зарплате между беженцами и коренным населением, и чем более высокой квалификации требует работа, тем больше будет этот разрыв. Беженцы, занятые на низкоквалифицированных работах, получают 89% зарплаты немцев, занятых там же. Молодежь без значительного опыта получает 74% средней зарплаты немца с таким же опытом. В квалифицированных профессиях беженцы получают лишь 69% зарплаты их немецких коллег. Женщины-беженки, с учетом образования и опыта, зарабатывают на 16% меньше, чем мужчины-беженцы, вне зависимости от того, есть ли у них дети.