С 27 по 29 мая в Уфе прошел межрегиональный тур Всероссийского фестиваля “Народное творчество - 100-летию профсоюзов России”. Народное творчество - это, собственно говоря, синоним еще не забытого слова “самодеятельность”, которое, если бы не появившаяся в нем со временем пренебрежительность, более конкретно дало бы представление о фестивале.

Фестиваль приурочен к вековому юбилею образования первых профсоюзов и 60-летию победы в Великой Отечественной войне. Проводится он с мая по сентябрь этого года и задуман был двухэтапным - сначала смотр самодеятельных артистов проходит в регионах, а затем в федеральных округах. И только некоторых из лауреатов окружного этапа выбирают для участия в заключительном гала-концерте, который пройдет в начале октября - после съезда, посвященного юбилею профсоюзного движения. На деле же получилось, что, кроме Приволжского округа, Ассоциация территориальных профсоюзных объединений которого и подала идею фестиваля, второй этап проводить не будет никто. Причина до банального проста - мероприятие весьма дорогое, потянуло примерно на три миллиона рублей. Ни один округ не решился повторить сей подвиг. Так что остальных участников итогового концерта будут выбирать на расстоянии - по видеокассетам.

Основные затраты легли, конечно, на долю Башкортостана, который и принимал гостей: всех нужно было разместить, накормить, оформить под каждый коллектив сцену, да еще и не дать потеряться или умереть со скуки. Решение двух последних проблем коллективы препоручали главам рескомов, которые сопровождали артистов и проводили экскурсии. Задача не из самых легких, учитывая, что из тринадцати регионов округа (не была представлена только Республика Марий Эл) приехали три с половиной сотни человек.

Однако у каждого мероприятия есть и более конструктивные цели, нежели трата денег. Здесь же, помимо очевидных целей - возрождения традиций самодеятельного творчества и культурно-духовных функций профсоюзов, не реализовывавшихся сколько-нибудь значимо последние полтора десятка лет, - есть и сугубо местные интересы. По большей части имиджевые. Таким образом Башкортостан подтверждает репутацию экономически благополучной республики, органы власти - эффективно действующих и социально направленных, а Федерация профсоюзов Республики Башкортостан делает очередной шаг на пути ломки так называемого “путевочного” образа, сложившегося в народе у профорганизаций. Вообще, в ФПРБ в последнее время активно занялись рекламой: консультируют жителей области по радио “Спутник”, закупили еженедельный десятиминутный врез на канале “Россия”, а перед фестивалем расклеили по городу афиши и вывесили баннер на проспекте Октября - главной улице города.

Изначально конкурсный фестиваль был разбит на три части. В первый день артисты должны были выступать на площадках города, во второй - участвовать в просмотре, а в третий - выступление на улице на улице должно было предварить большой гала-концерт с награждением участников. Но на деле...

На деле, на такой фестиваль нужно посылать либо человека, закаленного опытом, либо достаточно юного, чтобы он не помнил однообразия полнометражных концертов из моего советского “двухканального” детства. Мне же по пути туда представлялись картины... не сказать удручающие, но и не воодушевляющие: крепкие старушки (кому как не им заниматься сейчас самодеятельностью?) бодро отхлопывают и поют знакомый до боли репертуар. И мозаичный Ленин, взирающий с фасада городского Дворца культуры, где и проводился фестиваль, в подозрениях укреплял...

Внутри же оказалась вполне современная аппаратура, множество детей и молодежи и - никакого однообразия. Не было его хотя бы потому, что ориентирован фестиваль на возрождение фольклорных традиций, а национальностей жителей Приволжского округа ни много ни мало - 135. Просмотр затянулся на целый день. В темном зале, где помимо жюри находились только участники, каждый регион представлял себя и выпускал на сцену артистов, многие из которых не смогли ограничиться одним номером. От избытка душевных сил.

Вообще, менее всего этот фестиваль соответствовал традиционным представлениям о самодеятельности - многие коллективы давно имеют звания “народных” и “образцовых” и стали лауреатами не одного всероссийского конкурса. Вот мне и стало интересно, кто же сейчас занимается пресловутым “народным творчеством”. И главное, зачем им это нужно?

Наталья Анисимова, Ирина Воротова и Алевтина Бадуева - из удмуртского ансамбля “Купанча”, что в переводе означает “лютик” (на фото). Ансамблю всего три года, но Ирина Воротова поет уже двадцать лет:

- Петь-то мы любим, вот и пели, где придется, а потом организовали ансамбль при местном Доме культуры. Поем удмуртский фольклор, правда, костюмы на нас сейчас не национальные, а сценические. Живем мы в небольшом селе Кукуи (в переводе - кукушка) возле города Водкинск, где Чайковский родился, и у всех мужья, дети, хозяйства. Вот так после работы коров подоим и собираемся на репетиции. Выступаем в основном по району, далеко уезжали только в Муром, Чебоксары, да вот еще и в Уфу второй раз приехали. Поем на энтузиазме, для себя, односельчане говорят, что нам просто делать нечего, вот и поем. А устраивать поездки нам помогает глава администрации.

Мордовский мужской ансамбль “Дигаля” носит имя веселого паренька. Это объяснил мне руководитель ансамбля Виктор Сыркин:

- Мы решили возрождать национальную эрьзянскую песню. У нас в Мордовии много народностей мокша, шокша... А мы вот эрьзя. Точнее, трое эрьзянцев и двое русских, но женаты на эрьзянках. Надо же как-то представить нашу культуру - а то уже пятнадцать лет в школе национальный язык не преподается! Да что не преподается - даже книг нету. Вот мы и решили бороться против обрусения - нашли в литературе песни, кое-какие сами услышали. Аранжировки сами сделали. Как познакомились? Да мы с детства друг друга знаем, да и место работы почти у всех одно - Дом культуры “Цементник”. Жены нас понимают, но вот дети присоединяться не собираются - другое поколение, им больше компьютеры интересны. А мы вот репетируем до седьмого пота - эрьзянское пение очень сложное, многоголосое. А потом ездим по местным селам, бывали в Эстонии и Финляндии. Мы же тоже относимся к финно-угорским народам. Ездим за счет отдела культуры - приходится урезать бюджет, передвижки в нем делать. Ну, сами понимаете... А теперь с нами еще Татьяна будет петь.

Татьяну Пурцакину я пару раз видела тихонько распевающейся перед зеркалом в туалете:

- Вообще, я третий год пою. Это у меня мечта детства. Сейчас заканчиваю Саранский колледж культуры. У меня две специальности - хор и дирижирование. Но петь люблю, конечно, больше. И еще работаю в ансамбле русской песни. Так что планирую всю жизнь этим заниматься. А с “Дигаля” мне нравится работать - они меня приняли очень хорошо, “дочкой” зовут.

Наталья Кузьминова поет в Народном ансамбле русской песни “Волжаночка”, неоднократном лауреате всероссийских фестивалей и конкурсов, практически со времени его основания - 12 лет.

- Я - воспитатель в детском саду. А в ансамбле у нас много разного народа - и директор, и тракторист даже есть. Собираемся после работы и репетируем. А чем еще заниматься в поселке? У нас он небольшой, называется Духовницкое, и от областного центра мы самый отдаленный район - 300 километров. Нам до Самары даже ближе, чем до Саратова. Вот и нашли себе отдушину. И дети нас понимают. Дочь у меня учится на первом курсе института, рассказывала, что подходили к ней друзья, расспрашивали: “А правда, твоя мама поет?” Так что она гордится мной. А держится все на голом энтузиазме, правда, глава района помогает, да и на время поездок всегда отпускают. Что же касается денег... Да говорят, как и всем: “Ищите спонсоров”.

Образцовый ансамбль ложкарей “Лель” из Самары на финальном концерте в октябре будет присутствовать обязательно. Трудно было ожидать от детей, младшим из которых и семи лет, наверное, не исполнилось, отточенности движений кремлевского караула. Бах и Моцарт на ложках - зрелище не для ортодоксов. Алена Кошкина - одна из тех, кто доказал, что они не “шкеты”, а артисты:

- Ансамблю нашему уже восемь лет. Пришла сюда, как и большинство, - через знакомых или родственников. У нас очень много братьев и сестер. Вот и у меня здесь сестра играла, а я через пару лет подтянулась.

Андрей Чистоступов, Артур Кабдрахманов, Ильгиз Абдулин и Артур Набиуллин танцуют в уфимском народном ансамбле танца “Энже” (в переводе - жемчужина). Больше всего их волновало, нужно ли перед фотоаппаратом “встать в позу”:

- У нас возраст у всех разный. Вообще 10 пар танцует, от 14 до 20 лет. Кто в школе учится, кто в институтах, а кто и работает уже, - перебивая друг друга, рассказывали юноши. - У нас же есть еще профессиональная группа, многие остаются там работать. Мы вот пятерых уже знаем. Кто-то детей тренировать уходит. А так мы уже четвертое поколение танцоров. Во время войны из Рыбинска перевезли сюда моторостроительный завод. А с тех пор, как построили и ДК, наш “Энже” и существует. Для чего это нам? Ну, кто-то останется танцевать. А вообще, когда еще поездишь? Это же интересно - поездки. Мы же даже перед Путиным выступали, когда он сюда приезжал.

- И как же вам Путин?

- Маленький, рыженький. Как Ленин.

Планы на третий день фестиваля поменяла погода. С утра шел град, а днем несколько раз пытался пойти ливень. Концерт на площади перед ГДК отменили и переместили его в фойе. Зрителей было немного. Уфа по выходным рассеивается по дачным участкам, совсем не производя впечатления мегаполиса. Правда, к шести часам, ко времени гала-концерта, стало пооживленнее - зал был практически полон и весьма активен - публика регулярно отбивала ритм. Все 13 коллективов и 11 солистов, ставших лауреатами, выступили и получили дипломы. Руководителям коллективов вручили значки, специально заказанные к фестивалю. Так вот, в светлом настроении, но без шумихи, и завершился почин Приволжского федерального округа, решившего возродить не самые худшие советские традиции.

Я же вынесла из уфимского ГДК поломанные представления о современной самодеятельности, восхищение оркестром факультета башкирской музыки Уфимской государственной академии искусств, которые, хоть были не конкурсантами, а гостями, сумели сразить меня исполнением ирландской музыки на национальных башкирских инструментах, и... нуди. Нуди - национальный эрьзянский инструмент, который мне подарил Виктор Сыркин. Делается из камыша, имеет всего четыре отверстия и, как мне объяснили, не очень сложен для обучения. Но мне пока не дается...

Полина САМОЙЛОВА
Уфа - Москва