Игорь ФАЙНШТЕЙН, ведущий научный сотрудник, хирург из столичного Онкологического центра РАМН, лауреат Госпремии РФ по науке и технике, кандидат медицинских наук... не попал в число призеров национального медицинского конкурса “Призвание”. В номинации “Уникальная операция, спасшая жизнь человека” жюри предпочло ему саратовского хирурга Дмитрия МОРОЗОВА (см. “Солидарность” № 22 (460), июнь 2004 г., “Жизнь в его руках”), который спас новорожденного ребенка. Однако та операция, из-за которой Файнштейн стал финалистом “Призвания”, тоже уникальна. Впервые в мире хирург сумел удалить гигантскую опухоль брюшной полости, которая охватывала аорту и несколько других крупных сосудов - часть их пришлось заменить протезами. Операция была проведена год назад, пациент чувствует себя хорошо.

“ХИРУРГИЯ ПО РАДИО”

Застать Файнштейна на работе, в отделении радиохирургии Онкоцентра, просто - такое впечатление, что он находится там постоянно. А вот спокойно поговорить с ним очень сложно. В день доктор делает, как правило, одну-две сложные операции, каждая продолжается много часов. Если же Игорь Александрович не оперирует, что бывает редко, то принимает или обходит больных. Так вот и беседовали - между консилиумами, операциями и осмотрами...

- “Радиохирургия” - загадочное слово. В чем специфика работы вашего отделения?

- “Радиохирургия - это хирургия по радио”, есть у наших врачей такая шутка. Но если коротко - мы сочетаем в лечении рака методы хирургии и лучевой терапии. Часто говорят, что хирургам лишь бы резать. Но это не так - если можно избежать операции, мы стараемся ее избежать. Лучи, конечно, оказывают повреждающее воздействие, но это всегда лучше, чем летальный исход... К тому же сегодня лучевая терапия стала гораздо более совершенной и, соответственно, менее травматичной. При выборе метода лечения всегда необходим индивидуальный подход. Ведь все опухоли разные. Есть случаи, когда помогает только один вид лечения, но много и таких ситуаций, когда результат дает только сочетание всех методов. Кстати, мы можем облучать опухоль и во время операции. В том числе и за этот способ наш коллектив получил премию правительства России - он стал важной частью разработанной нами стратегии лечения опухолей внутри- и внепеченочных желчных протоков. Проблема была в том, что нет аппарата, позволяющего дистанционно облучать опухоль во время операции. Поэтому мы облучаем ее с помощью другого способа, контактного; вводим источник изулчения в опухоль или располагаем его вблизи... В этом году вроде появились деньги, значит, будет возможность продолжить разработку этого метода...

В кабинет заглядывает врач: “Игорь Александрович, вы сейчас идете в операционную?” - “Да, уже иду. Из какой палаты наш первый больной, как его фамилия? Ага, этот сохранный, худенький, 63 года... Ну, извините, мне пора...”

ПЕРВАЯ, УНИКАЛЬНАЯ...

- Та операция, за которую меня выдвинули на “Призвание”, была очень трудной, - рассказывает Файнштейн на следующей встрече. - Огромная опухоль живота, тесно связанная с большими сосудами. На столе - полный такой парнишка, 22 года. Сейчас ему 23-24... Николай Панченко, скромный юноша, бывший милиционер из Вологодской области... Его наши химиотерапевты очень долго лечили, но исчерпаны были все возможности; огромная опухоль организм душила. Больной мог остаться у нас на столе - легко! И жена, и все его близкие знали о том, какой огромный риск эта операция. Одна почка не работала, вторая тоже была под вопросом, потому что в нее опухоль врастала... А еще эти сосуды... Формально сосудистая хирургия редуцирует аорты часто - из-за атеросклероза, например. Но здесь надо было сначала перевязать сосуды, которые питают опухоль, отделить аорту... Я тогда разработал и применил особый прием - опухоль удаляется вместе с частью стенки аорты, а потом сосуд протезируется... Хотя тогда об этом никто не знал, потому что никто этого не делал. И что будет дальше - пока тоже не известно, просто делаем такие операции, и у нас пока все в порядке. Но все-таки как быстро развивается наша отрасль хирургии! После этого я уже человек шесть прооперировал - и уже с меньшими сложностями. То есть сейчас такие операции на потоке.

- Мы начали работать с аортой, не выделяя еще этой страшной опухоли, - вспоминает хирург. - Опухоль врастала в почки, в мочеточник, и когда на большом протяжении аорту отделили, началось сильное кровотечение; видимо, она врастала еще глубже... Начинаю зашивать сосуд - не получается, слишком тонкий слой стенки... Кровопотеря угрожающая. Мы пережали три раза аорту, пережали сосуды, которые от нее отходят... Но долго этого делать нельзя - потому что мозг быстро умирает, в общем, три-четыре часа в нашем распоряжении. А впереди - огромная неудаленная опухоль... Это значит, что протезировать, то есть сразу восстановить кровоток, нельзя. Самое трудное было - принять решение. Но я решил все-таки удалять опухоль. В общем - успели мы, освободили мочеточник, расплели сосуды, которые в опухоли были... После чего стали восстанавливать аорту. И тут возникла новая проблема - надо было восстановить не просто стенку, а место, где аорта разделяется на два крупных сосуда. У нас даже протезы такие есть - но они не совпадают по диаметру с сосудами пациента. Он крупный мужчина, а сосуды узкие... Тогда я сделал то, чего, по-моему, еще ни один хирург не делал - взял два сосуда, сшил их вместе, получилась одна дырка и ее я заделал прямым протезом. Получилось неплохо... Очень красиво выглядит, вот, смотрите, это мои фотографии! (С гордостью показывает цифровые фото в компьютере. - А.Ч.). Вот такая она на самом деле - тут аорта, тут вена, тут куча всякого другого (на снимке - окровавленный кусок мяса с белыми, толстыми, похожими на солитеров, сосудами. - А.Ч.). Вот - тоже моя гордость, тут я протезирую верхнюю брюшную вену (показывает другое страшноватое “мясное” фото. - А.Ч.).

- И сколько этому вашему “конкурсному” пациенту теперь быть под контролем? Всю жизнь?

- Ну... да. Он, конечно, может пропасть из нашего поля зрения, и может быть, со здоровьем его ничего не произойдет, но... спокойнее все же под нашим наблюдением... Вообще-то, очень плохо, что у нас люди так редко ходят к врачам на осмотр и считают это чем-то нехорошим. Потому и к нам в Онкоцентр люди попадают очень поздно, многим уже очень трудно помочь. Между тем, если б вы только знали, сколько случаев излечения от рака - оперативного или терапевтического, не в этом дело, важен результат. Рак - это не фатальная болезнь. От атеросклероза умирает гораздо больше людей. Рак можно и нужно лечить, хотя таблетку против него ждать еще рано... Но надо чаще ходить к врачам! Вот, кстати, парень пришел на осмотр, я его тоже оперировал... Извините, до скорого...

“НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВРАЧОМ!”

В другой раз мы встретились с Файнштейном, когда он приехал на работу... прямо из аэропорта. Его отец, который живет в Волгограде, очень болен, поэтому почти каждую пятницу вечером сын улетает к нему, а возвращается в понедельник, в первой половине дня. У детского хирурга Александра Файнштейна - тяжелая, неоперабельная форма рака. “Но это - не тема для интервью”. Мама нашего героя тоже почти всю жизнь проработала хирургом.

- Я как раз из-за родителей не хотел быть врачом, - говорит Файнштейн. - Мне казалось, что это так неинтересно. Вечно врачи дома собирались, о скучных делах говорили, показывали страшные и непонятные картинки. Я же хотел стать биологом, заниматься молекулярной генетикой, исследованиями ДНК. Но - не поступил на биофак МГУ, одного балла не хватило. Думаю, ну ладно, пойду в медицинский - близкие вузы, многие медики становятся биологами. Однокашникам говорил, что никогда не буду врачом, упорно занимался биологией. Потом начал специализироваться в хирургии, но и тогда долго не оставлял мысли поступить на биофак, хотя бы на вечернее отделение. А потом вдруг увлекся экстренной хирургией. Это квинтэссенция нашего дела - травмы, ранения, острый аппендицит, кровотечения. Все время находишься на границе жизни и смерти.

Так биология была забыта. Дальше были Центральная городская больница в Подольске, где Файнштейн стал заведующим отделением. В это же время он защитил кандидатскую диссертацию по экстренной хирургии во Всесоюзном (ныне всероссийском) центре хирургии, где познакомился и подружился с лауреатом премии “Призвание” Сергеем Готье - “мы вместе учились у выдающегося врача Владимира Смирнова”. А потом его позвали в Онкологический центр на Каширке. “Директор Онкоцентра Михаил Давыдов помог мне поверить в себя. Перед тем как я ушел из своей больницы, где проработал 25 лет, был момент, когда я хотел бросить свою специальность... А в Онкоцентре я стал делать вещи, которые считались невозможными”.

Мечту Файнштейна о биологии осуществила его дочь. “Она хотела быть врачом, но я, чтобы не дать ей уйти в медицину, употребил весь свой авторитет. И она все-таки окончила биофак МГУ, будет заниматься молекулярной биологией”.

ХУДОЖНИК СО СКАЛЬПЕЛЕМ

- Чтобы быть хорошим хирургом, необходимы всего два качества, - считает доктор Файнштейн. - Во-первых, надо быть порядочным человеком, и, во-вторых, не быть дураком. То есть из любого порядочного и сообразительного человека можно сделать хорошего врача.

- Что, даже дрожащие руки не помеха?

- А вы знаете, что у многих замечательных хирургов - тремор? Я знаю таких докторов. А вообще-то, я делю хирургов на четыре категории: ученик, ремесленник, профессионал, который все делает правильно, и художник... Художник может сам создавать правила - конечно, не во вред пациенту. И мне всегда хочется проникнуть туда, куда до меня никто не совался, сделать то, что считалось невозможным, отступить от правил...

- Как далеко?

- Иногда приходится принимать парадоксальные решения. Однажды мне пришлось удалять опухоль у очень красивой 16-летней девушки. Она с этой опухолью брюшной полости была похожа на беременную на девятом месяце, выглядела как шар. Ее оперировали в Германии - там опухоль полностью не удалили, потому что это было слишком рискованно, направили пациентку на химиотерапию, после чего сказали: “Жить вам осталось недолго, опухоль неоперабельна”. Девочку привели ко мне, я решился на операцию. Очень многое пришлось удалить, но она нормально живет уже третий год. Удалил мочевой пузырь, мочеточник, часть кишечника, матку, кости лонные... Она не сможет иметь детей, но жить будет долго. Поэтому я и говорю, что иногда нужно отступать от правил. Вообще, к нам в институт часто приезжают люди, которые отчаялись, - из Штатов, из Германии, из Израиля... Люди знают, что мы сражаемся до конца.

Алексей ЧЕБОТАРЕВ