Чуть более двух месяцев прошло с того дня, когда Конституционный суд РФ принял достаточно удивительное для этой инстанции решение - признал ч. 1 ст. 374 ТК РФ противоречащей Конституции. В судебном решении было сказано, что ограничение возможности работодателя увольнять по своему желанию не освобожденных от основной работы выборных профсоюзных активистов “представляет собой несоразмерное ограничение прав работодателя как стороны в трудовом договоре”. Необходимо отметить, что это решение заодно аннулирует и ст. 376 Трудового кодекса, поскольку ее содержательная часть базируется именно на ст. 374.

Очевидно, что в результате принятого решения в первую очередь пострадают выборные профсоюзные активисты на малых и средних предприятиях - там, где отсутствует возможность выбирать освобожденных руководителей профсоюзных организаций. А именно на сравнительно небольших предприятиях, особенно расположенных в маленьких городах и поселках, работодатели в условиях экономического кризиса часто идут и на снижение реальной зарплаты, и на ухудшение условий труда работников. Снятие законодательного барьера для увольнения профсоюзных активистов - карт-бланш на дальнейшее ухудшение положения работников.

Впрочем, в действующем Трудовом кодексе есть статья, которая в нынешнем виде представляет собой несоразмерное ограничение прав работника как стороны в трудовом договоре. Если Конституционный суд принял решение законодательно уравнять права сторон, заключающих трудовой договор, - следовательно, нужно признавать противоречащими Конституции и завышенные права работодателя. А завышенные права работодателю предоставляет ст. 392 “Сроки обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора”. Согласно этой статье, работник имеет право обратиться в суд в течение всего лишь трех месяцев “со дня, когда он узнал или должен был узнать о нарушении своего права”. По вопросам, связанным с увольнением, временные сроки еще более ограничены - одним месяцем “со дня вручения копии приказа об увольнении либо со дня выдачи трудовой книжки”. Правда, кодекс оговаривает такую возможность: при пропуске сроков подачи заявления в суд по уважительным причинам они (сроки обращения) могут быть восстановлены судом. Очень уж резиновая формулировка: неизвестно, какие причины (кроме нахождения в больнице на постельном режиме в течение всего установленного срока) конкретный суд готов будет посчитать уважительными. И это еще вопрос, захочет ли конкретный судья пойти навстречу истцу, тем самым увеличивая себе объем работы? Отказать проще - ведь оклады судьям выплачивают не по сдельно-премиальной системе.

К работодателю ст. 392 относится совсем иначе. Он имеет право обратиться в суд по вопросам возмещения вреда, причиненного работником, в течение одного года со дня обнаружения причиненного вреда. Получается, что работодатель - вполне возможно, располагающий отдельной юридической службой, - имеет как минимум в четыре раза больше времени, чтобы собрать материалы, сформулировать свои претензии и оформить необходимые бумаги для обращения в суд. Можно ли предложить в данном случае более подходящее определение, чем “несоразмерное ограничение прав работника”?

Опять же, формулировка “со дня обнаружения причиненного вреда” достаточно расплывчата. Теоретически можно допустить, что с момента конкретного действия работника до дня обнаружения вреда, причиненного, с точки зрения работодателя, по вине конкретного работника, может пройти не один десяток лет. Смоделируем подобную ситуацию на примере трагедии, потрясшей Россию в августе прошлого года.

Я имею в виду аварию на Саяно-Шушенской ГЭС. Правительственная комиссия установила, что разрушение машинного зала станции началось со второго энергоблока. Комиссия также назвала имена виновников аварии, среди которых - почти все руководство станции. Предположим, что названные лица, или кто-то один из них, захотят снять с себя ответственность за аварию. И предложат объяснение: “Авария произошла из-за недобросовестного монтажа второго энергоблока. Работники, монтировавшие энергоблок в начале 80-х, причинили вред, который был обнаружен только в августе 2009 года. Это их, а не нас, дорогих и любимых, надо привлекать к ответственности. Суду нужны фамилии? Вот мы поднимем всю документацию по этому энергоблоку и назовем вам фамилии”. Абсурд? Вовсе нет.

С формальной точки зрения, действующая формулировка ст. 392 ТК дает право обнаруживать вред, якобы нанесенный конкретным работником, в течение неограниченно долгого времени. Даже если работник давно уволился из этой организации или ушел в мир иной. А ведь даже в уголовных делах с доказанным составом преступления почти по всем видам преступлений существует срок давности. В данном случае, полагаю, был бы уместен срок - 3 или 5 лет с момента увольнения работника с предприятия.

Ситуация очевидна. Отмена ст. 374 объективно снижает социальную защищенность работников, особенно на малых и средних предприятиях. Требуется своевременный и симметричный ответ, ограничивающий неоправданные привилегии работодателей. В действующем ТК явно выделяется одна такая привилегия - более продолжительный срок, представленный работодателям для обращения в суд по трудовым спорам. Полагаю, оптимальный вариант - добиваться установления единого срока подачи заявлений по трудовым спорам, как работникам, так и работодателям, - 1 год с момента события, ставшего причиной возникновения трудового спора.

Андрей ЛАРИН