Трехэтажный дом, огороженный зеленым забором. В нем расположился единственный в столице городской детско-подростковый наркологический центр. Он открылся совсем недавно, в 2003 году, но за это время в стационаре и на консультациях врачей побывала не одна тысяча маленьких пациентов. Помощь здесь оказывают бесплатно и никогда не осуждают детей, не сумевших избавиться от алкогольной и наркотической зависимости. Для многих из них врачи центра становятся настоящими друзьями, а некоторым даже заменяют родителей. Разные дети, разные судьбы...

ШУТКИ РАДИ

Лизе завидовали многие ее ровесницы. Еще бы - в 13 лет она стала фотомоделью, и ее фотографии нередко появлялись на страницах глянцевых журналов. Для Лизы работа на подиуме стала началом новой, “взрослой” жизни. Каждый вечер девушка отправлялась в ночной клуб, где всегда можно было весело провести время. И вот однажды за столик, где расположились Лиза и ее подружка, присел солидный мужчина. Не обращая внимания на девушек, он выпил несколько каких-то таблеток и блаженно прикрыл глаза. “Это кайф!” - пробормотал он. Девушки решили подшутить над “старичком”, и забрали со стола полупустую упаковку. А потом, разделив пополам таблетки, отважно их проглотили. Ощущение, которое испытала потом Лиза, ей понравилось. С этого момента она пила “волшебные” таблетки ежедневно. Потом появились и другие средства для “кайфа”: экстази, кокаин, героин... И еще - Лизе теперь стало безразлично, с кем и куда она пойдет после бурной клубной ночи. Лишь бы были наркотики...

Мать не сразу заметила, что с дочерью что-то происходит. А когда поняла в чем дело, обратилась в один из коммерческих наркологических центров. Помогло, но лишь на полтора месяца. Потом была вереница различных клиник. В 2003 году отчаявшаяся мама привела Лизу в городской детско-подростковый наркологический центр. Врачи долго уговаривали девочку начать лечение.

- Когда я увидел ее впервые, - рассказывает заведующий амбулаторным отделением центра, психиатр-нарколог Виктор Васечкин, - это была яркая, хорошо сформированная девушка. Очень красивая. А вот в последнее посещение Лизу было не узнать. В кабинет вошло худое существо с ввалившимися глазами. Серая кожа, всклокоченные тусклые волосы... Только тогда пятнадцатилетняя Лиза решилась лечиться.

У этой истории счастливый конец. Три месяца врачи центра и сама девушка боролись со страшной зависимостью и сумели победить! Теперь Лиза учится в колледже, работает секретарем в большой коммерческой фирме, но продолжает находиться под наблюдением специалистов центра.

АЛКОГОЛИЗМ ПО НАСЛЕДСТВУ

- Считается, что пристрастие к алкоголю чаще всего возникает у детей из семей алкоголиков, - рассказывает доктор Васечкин. - Но в этом случае могут быть два варианта. Если ребенок с раннего возраста видит постоянные пьянки матери и отца, у него может возникнуть стойкое отвращение к алкоголю. Он уже никогда не будет пить. А если родители начинают пить позже, когда ребенок стал подростком, да еще и вовлекают сына или дочь в свои застолья, таким детям помочь сложнее. Они просто не попадают к нам: сами не хотят, а родителям все равно. Порой детей приводят непьющие братья или сестры.

Пару лет назад в кабинет к доктору Васечкину зашел молодой бритоголовый мужчина. “Я уже отчаялся его вразумлять, - сказал он. - И бил его, и беседовал, и дома запирал. Ничего не помогает. Убегает, идем с друзьями его искать - глядим, а он уже в парке сидит с двухлитровой баклажкой пива”.

Мужчина говорил о своем 14-летнем братишке, ставшем настоящим алкоголиком. Потом мальчик дважды проходил лечение в центре. Последний раз оказался успешным. Сейчас повзрослевший парень оканчивает школу, алкоголя в его жизни больше нет.

История другого пациента центра еще не завершилась. В детский центр Колю привела старшая сестра. Она рассказала, что мама мальчика была алкоголичкой и сейчас лишена родительских прав. Сам Коля начал курить еще в пятилетнем возрасте. Он сбегал из детского сада, собирал окурки. А потом пристрастился к слабоалкогольным коктейлям. В стационарном отделении наркологического центра состояние ребенка резко ухудшилось, и врачи направили его в психиатрическую больницу. А после выписки с ним будут заниматься специалисты центра. Поможет ли ему реабилитация - неизвестно, ведь помимо алкогольной и никотиновой зависимости у ребенка ярко выраженная психофизическая задержка. В свои 12 лет он выглядит как семилетний ребенок.

ПРОПАЩИЕ

- Нередко родители и родственники пациентов центра просто не видят проблемы в том, что ребенок начал пить, - говорит доктор Васечкин. - Многие считают, что это не проблема. “Пусть выпивает, лишь бы не кололся”, - такова их позиция. И многих наших пациентов мы потеряли как раз по вине родителей.

Однажды в отделение неотложной помощи центра поступил 14-летний мальчик. У парня была ярко выраженная интоксикация. А потом начался делирий, называемый в народе “белой горячкой”. Мальчика мучили кошмары: то ему виделась огромная петля виселицы, нависшая над его головой, то атаковали монстры. А под вечер он начал разговаривать и ругаться с какой-то девушкой. Иногда сознание возвращалось к нему, он смог даже ответить на несколько вопросов врачей. Но потом снова погружался в призрачный мир видений. Подростка пришлось перевести в психиатрическую больницу. Пролечившись там, он вернулся домой и продолжал пить. Такое количество водки, которое юный алкоголик впивал за день, может осилить разве что очень крепкий мужчина. Представьте - по две бутылки водки в день! Врачи центра постоянно звонили матери мальчика, просили привести ребенка на лечение. Женщина вроде бы соглашалась, но сына не привела до сих пор.

- Что алкоголь, - рассказывает доктор. - Бывают случаи, когда близкие равнодушно относятся даже к героиновой зависимости своих детей! К нам в центр поступил одиннадцатилетний цыганенок с героиновой зависимостью. Ребенка перевели из хирургического отделения одной из московских больниц. Туда мальчик поступил с аппендицитом. А после операции у мальчика начались ломки! Мы позвонили родственникам, сообщили, что ребенок у нас. На следующий день в центр приехали цыгане во главе с бароном, написали заявление, и забрали ребенка. Я уговаривал их оставить его на лечение, объяснял, что мальчику еще можно помочь. Бесполезно. “Мы сами разберемся”, - сказали эти люди.

САМОВЫРАЖЕНИЕ

Поговорив с доктором Васечкиным, я отправилась в стационарное отделение центра. Честно говоря, приготовилась увидеть страшную картину - изможденные, озлобленные наркоманы, вялые, с пустыми глазами и тупыми лицами. Но... Я с опаской проскользнула в ординаторскую и сразу же увидела детский рисунок: большое красное сердце. В уголке листка признание в любви и подпись - “ваш Лерик”. “Это наша пациентка врачам подарила, - объяснила мне психиатр-нарколог Софья Зотова. - Это еще что, пойдемте в наш “Квартал” (так мы назвали отделение). Там и не такие произведения искусства увидите”.

Кабинет психологов, комната для групповых занятий, столовая, и вот мы около сестринской комнаты. Стены в коридоре украшены рисунками: сердце, опаленное пламенем, мирный лесной пейзаж, тщательно обведенная несколькими красками надпись “Алексей”... Так по заданию психолога дети изобразили свое имя и восприятие жизни. На одном из рисунков я вижу красно-черную надпись “Садист”. Буква “А” в слове изображена как значок “анархии”, а последняя - “Т” - стилизована под свастику.

“Это художества семнадцатилетнего Димы, - рассказывает Софья. - Он не стал писать свое имя, а выбрал прозвище. Судьба у парня не из легких. Дима - алкоголик во втором поколении, и болезнь зашла уже очень далеко”. Рядом с рисунком Димы - мрачная картинка, как бы разделенная на две половины: светлую и темную. Одну освещает солнце, а на черном фоне другой тускло желтеет луна. Так изобразила свое понимание жизни шестнадцатилетняя Ольга. По словам Софьи Зотовой, девушка прочно сидит на “винте”. Почему прочно? Дело в том, что, выписываясь из стационара, Ольга заявила врачам: “Я буду продолжать это. Пока не готова бросить”. “Многие дети относятся к наркотикам, как к своему личному выбору”, - говорит Софья Зотова.

Пока мы разговаривали с доктором Зотовой, в коридоре появилась невысокая кудрявая девочка. Она присела на стульчик и, казалось, ловила каждое слово врача. Но когда я предложила ей присоединиться к беседе, отказалась. “Я не хочу общаться с журналистами, - пробурчала она. - В прошлый раз приехали с камерой, я им ни слова не сказала. А потом во “Времечке” показали меня крупным планом и заявили: мол, вот как они выглядят, малолетние наркоманы и алкоголики. Думаете, приятно?” Я не стала настаивать... Но тут в коридоре появилось совершенно очаровательное существо: белокурая хрупкая девочка в узких джинсах. “Как дела, Лерик?”, спросила ее Софья Ибрагимовна. “Я выписываюсь сегодня, - бойко ответила девчушка. - А дела идут хорошо”. И, секунду помолчав, добавила: “Пока маму не увидела, потому и хорошо”.

Девочка убежала разыскивать кого-то из врачей, и я попросила доктора Зотову рассказать мне ее историю. Все оказалось очень просто. Мама Леры вышла замуж во второй раз, появился второй ребенок. Все внимание женщины переключилось на новую семью. Лера очень переживала, а потом стала употреблять наркотики. Видимо, тем самым пыталась обратить на себя внимание матери. Дети из таких семей очень часто оказываются пациентами центра.

- По совместному проекту с общественной организацией “Врачи без границ” мы принимаем на лечение беспризорных детей с Курского вокзала. Так вот, среди прочих, несколько раз в центр поступала девочка. Зовут ее Настя, она из приличной, по общепринятым меркам, семьи. Мама - педагог, есть отец и младшая сестра. Но Настя в 14 лет ушла из дома и поселилась на Курском вокзале. Я спрашивала ее, почему она так поступила. Знаете, что мне ответила Настя? Потому что дома до нее никому нет дела, а общение с родителями сводилось к проверке дневника и кормежке. Сейчас Настя сама себя обеспечивает, одевает, обстирывает, она всегда очень аккуратно и модно выглядит. А еще умеет готовить на всю вокзальную общину. Я думала, что мы быстро справимся с ее зависимостью, но она вдруг написала отказ от лечения, сказав, что наркотики - ее выбор.

- Кстати, больше всего рискуют матери-одиночки, полностью ушедшие в работу или в решение своих проблем, - продолжила доктор Зотова. - Однажды в центр поступил мальчик девяти лет, клеевой токсикоман. Его мама слишком увлекалась алкоголем и своей личной жизнью. Вот ребенок и нашел себе занятие.

Некоторое время мы идем по “Кварталу” молча. Вдруг доктор Зотова останавливается и показывает мне очередной настенный шедевр: плакат работы пятнадцатилетнего панка Артема. Это автобиография автора в картинках, подкрепленная стихами. На рисунках мальчик в вычурной одежде с зеленым “ирокезом” на голове, колется в подъезде, курит, пьет пиво. И вот он же, но в строгом костюме и с обычной прической идет на работу. Две жизни, с наркотиками и без них. Стихи незамысловатые, а вот рисунок выполнен практически профессионально. Как знать, может в будущем парень станет художником?

Вообще, у “жителей” “Квартала” есть масса возможностей для самовыражения. Здесь даже можно позаниматься в спортзале или поплавать в бассейне под присмотром инструктора. Кроме того, часто проводятся вечера с театральными постановками и пением под караоке. Покидая центр, бывшие пациенты могут высказать свое мнение о жизни в “Квартале”. Для этого есть “Журнал регистрации жителей Квартала”. Я читала эти записи. В основном маленькие пациенты желают удачи и благодарят врачей или рисуют простенькие картинки на память. Запомнились два послания. Первое - от юного бродяжки, любителя нюхать клей. Он схематично изобразил весь свой маршрут: бензоколонки, ларьки, где он выпрашивает деньги, вокзал, где ночует, когда уходит из дома. И центр, куда он хочет вернуться снова. А второе поражает своей лаконичностью. Во всю страницу и каллиграфическим почерком: “Пошли все на ...”.

Наталья КОЧЕМИНА


НАРКОЛОГАМ НУЖЕН НОВЫЙ ЗАКОН

Законодательные барьеры, запрещающие некоторые методы воздействия на пациентов, засилье коммерческих клиник, низкая эффективность терапии и, как следствие, - недоверие со стороны граждан. Вот круг проблем, вынесенных на обсуждение “круглого стола” “Будущее российской наркологии”, состоявшегося 12 января в Москве.

Основной темой обсуждения стала проблема наркомании в России. Директор института исследований проблем психического здоровья, завкафедрой психологии КГМУ*, доктор медицинских наук, профессор Владимир Менделевич выступил с докладом, в котором кратко обрисовал современное состояние системы наркологической помощи. Он рассказал, что россияне, страдающие наркотической зависимостью, не доверяют отечественным наркологическим службам. Из 10 больных, за помощью обращается только один. Такое недоверие вполне обосновано, ведь по данным профессора Менделевича, реальная эффективность терапии наркомании в России составляет только 10% от общего количества пациентов клиник (для сравнения: в странах Европы и США она составляет около 30%).

По мнению Менделевича, столь низкий КПД российской наркологии напрямую зависит от самих принципов системы помощи. К примеру, в нашей стране законом запрещено использование наркотических веществ для заместительной терапии**. А этот метод широко используется в зарубежной практике и позволяет оказывать помощь даже неизлечимым больным. “Сегодня российская наркология ориентирована только на полное излечение, - говорит профессор Менделевич, - а что делать с людьми, не сумевшими избавиться от наркотической зависимости? В нашей стране нет механизмов помощи таким людям”.

Кстати, именно те люди, которым не помогает предусмотренная системой терапия, и создают общественное мнение о неэффективности лечения в российских стационарах. Повторно такой человек вряд ли обратится за помощью. Он уже знает, какую помощь ему предоставят, знает, что ему это не поможет. А альтернативы нет. Эти люди попросту оказываются “за бортом”. Никто не отслеживает их дальнейшую судьбу. Ведь в нашей стране не предусмотрен патронаж, то есть сопровождение неизлечимого больного вне стационара.

Другой принцип, поражающий своей необоснованностью - это принцип полного отказа от психоактивных веществ. Владимир Менделевич считает, что такой принцип просто парадоксален: “Получается так - ты сначала сам откажись ото всех зависимостей, а потом мы тебя начнем лечить!” Из отечественного стационара больного до сих пор могут изгнать за... курение!

Итак, государственным стационарам люди не доверяют. Но в последнее время, как грибы, выросли коммерческие центры. Они широко рекламируют эффективность своей работы. Предлагают до 98% гарантии полного избавления от пагубной зависимости! “Нарзалиев обещает 98%, Маршак и Берестов - 60. Откуда они берут эти цифры, если по официальной мировой статистике успешность лечения можно гарантировать только в 30 - 35% случаев?” Менделевич заметил также, что большинство предлагаемых коммерческими центрами методик в 80% случаев не что иное, как кодировка. По мнению профессора, все “кодировщики” - шарлатаны, но изменить ситуацию смогут только судебные иски пациентов.

Заведующий кафедрой наркологии Российской медицинской академии последипломного образования Юрий Валентинк согласился с коллегой и обратил внимание собравшихся на другую проблему - отсутствие помощи родственникам людей с зависимостями. Больной не болеет в одиночку, заявил он, вместе с ним страдают его близкие. В этой ситуации только два выхода - либо бросить пропащего брата (дочь, сына), либо адаптироваться к жизни с таким человеком. И в этом случае возникает созависимость. А вот поддержать родственников пациента наркологической помощи некому, нет такого направления работы.


За возвращение ЛТП и принудительного лечения от зависимостей:
55,7% обычных людей,
44% врачей,
66% милиции,
72% служащих,
47,2% родителей наркоманов,
25% наркоманов.



Кроме того, г-н Валентинк отметил несовершенство подхода к лечению соматических заболеваний у людей, страдающих зависимостями. У таких людей возникает проблема хронической интоксикации, ведь вредные вещества накапливаются в организме. В соматические стационары люди обращаются с разными заболеваниями. Но в 20% случаев причина этих заболеваний связана со злоупотреблением психоактивными веществами. И получается, что врачи начинают лечить симптомы, но не помогают избавиться от самой причины. Поэтому, считает Юрий Валентинк, нужны многопрофильные бригады, специалисты которых смогут оказать комплексную помощь.

По мнению другого участника встречи, президента фонда НАН, члена комиссии по правам человека при президенте РФ Олега Зыкова, переменам в системе наркологической помощи мешает искусственно созданная моральная паника. На ее фоне все попытки обсудить внедрение в российскую наркологию новых методик, таких как замещающая терапия, расценивается как попытка легализовать наркотики. Кто заинтересован в подобном подходе? Олег Зыков считает, что это, в первую очередь, Госнаркоконтроль: “Им надо оправдать свое существование и получить финансирование. Им не нужно, чтобы не было проблем!”

Определившись с основным кругом проблем, участники встречи определили главную - несовершенство законодательства в отношении принципов и процедур российской наркологии. Они решили сформировать общее мнение профессионального сообщества и довести его до законодателей.

Наталья КОЧЕМИНА

*Казанский государственный медицинский университет.
**Снятие с помощью заместительной терапии (препараты метадон и др.) основных симптомов абстиненции (патологического влечения и пр.) создает благоприятную базу для проведения эффективной социально-психологической реабилитации пациентов.


ОПРОС: ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАРКОЛОГОМ?

Познакомившись с общими проблемами российской системы наркологической помощи, мы решили узнать и о том, как именно живут и работают врачи-наркологи из региональных клиник. С вопросом: “Как вам живется?” мы обратились к председателям профкомов и врачам больниц.


Владимир АНДРЕЙЧЕНКО, главный врач городской психоневрологической больницы Воркуты, член профсоюза работников здравоохранения:

- Самый сложный момент, особенно с начала нового года - высокая стоимость подготовки молодых специалистов-наркологов. Вот пришли нам бумаги из Ярославля, так там эта учеба стоит 19 700 рублей. Откуда такие деньги у молодого специалиста? Ну и плюс - каждые пять лет курсы совершенствования, они тоже все платные сейчас. Материально-техническая база тоже оставляет желать лучшего. У нас есть платные услуги, правда немного. За счет этих денег мы делаем косметический ремонт, закупаем лекарства. Сутки пребывания в наркодиспансере стоят полторы тысячи. Правда, и тут есть сложность: наркоманы хотят лечиться анонимно. Но анонимность сейчас не соответствует закону: мы о каждом пациенте должны сообщать наркоконтролю...


Нина НОСОВА, старшая медсестра и председатель профкома Нижегородского областного наркологического диспансера:

- Врачи у нас получают зарплату по единой тарифной сетке, с 9 по 12 разряд. Мыслимое ли дело, когда начинающий работник получает где-то 1200 рублей?! Смехотворная сумма! В основном людей удерживают на нашей работе двадцатипятипроцентные надбавки к зарплате и большой отпуск. Но все равно медперсонала не хватает. Приходится совмещать должности медсестер и санитарок. Кстати, нам до сих пор не платили зарплату за декабрь...


Константин КОЛОМЕЙЧУК, заместитель главного врача Саратовской областной психиатрической больницы, член профсоюза работников здравоохранения:

- Первая проблема - отсутствие пенсионных возрастных льгот у медсестер и санитарок наркологических отделений. Ведь люди работают в сложных условиях - с наркоманами, в палатах, где пациенты с белой горячкой! Во вторых, у врачей-наркологов в поликлиниках нет статуса участкового. В связи с этим и зарплата у них меньше, чем у других врачей поликлиник. Правда, в поликлиниках некоторые хотят работать именно наркологами, потому что у них меньше обязанностей...

Однако, я считаю, что бедный нарколог - это ленивый нарколог. Нет причин жаловаться на жизнь. Заработная плата у наших врачей - от 4,5 до 5,5 тысячи рублей, но профессионалы с работы в госучреждениях не уходят. Незачем. Кадрового кризиса у нас в области тоже нет. Только в 3 сельских районах нет врача-нарколога. А частниками становятся в основном люди низкой квалификации, те, кто хочет быстро и без труда срубить денег. Ведь один визит частника у нас в городе стоит 1500 рублей. Вот пример: человек проработал 10 лет на экспертизе, на освидетельствовании, лечебной практики - от силы месяц. Потом стал заниматься частной практикой, и вскоре я вижу в газете объявление: “Опытный врач-нарколог...”. О каком опыте можно говорить! Это тоже проблема наркологии, потому что после таких горе-докторов к нам поступают люди с сильнейшими осложнениями.

Опрос провела Наталья КОЧЕМИНА