Мы уже привыкли к провокациям в искусстве - со сцены подчас льется поток мата, новомодные художники рубят топорами иконы, две-три кляксы, азмазанные на холсте, вырастают в “шедевры мирового искусства”... Режиссер московского “Театра простодушных” Игорь НЕУПОКОЕВ выбрал иной род художественной провокации - в его труппе играют лишь люди с синдромом Дауна. Театр периодически дает гастроли как в Москве, так и в регионах. На спектакле, который прошел в начале июня в Ярославском камерном театре, побывал корреспондент “Солидарности”.

МАЛЕНЬКИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ

- Знаете ли, го-, го-, господа, кт-, кт-, кто это?

- Нееет! Нееет! Ктооо? Ктооо?

- Это, гос-, гос-, господа, не кто, не кто, не кто иной, как ка-, ка-, капитан Кааа-пейкин!

С таких сумбурных заиканий начинает труппа “Театра простодушных” свой спектакль-балаган “Приходите... Завтра?!” по мотивам главы “Повесть о капитане Копейкине” из поэмы Николая Гоголя “Мертвые души”. Зал притих и пытается подстроиться под ломаный ритм актеров - такого, наверное, не ожидал увидеть никто...

“Театр простодушных” - непростое и в какой-то мере уникальное явление современной отечественной сцены. Дело в том, что на месте профессиональных актеров находятся люди с синдромом Дауна - то есть те, кто в силу природы своего заболевания, казалось бы, не могут быть актерами в нашем с вами понимании этого слова. Описать словами то, что необходимо только видеть, крайне сложно, и поэтому корреспондент “Солидарности” решил прибегнуть к помощи создателя всей этой конструкции - актера и режиссера “Театра простодушных” Игоря Неупокоева.

- Когда все это начиналось в конце 1999 года, я и мечтать не мог о театре. Шутка ли - люди с синдромом Дауна на сцене! Но мне крайне интересно было сделать с ними какую-то пьесу (потому что я уже тогда понимал, что играть они могут и хотят) и посмотреть на реакцию публики. Я изначально задумал этот театр как художественную провокацию, - рассказывает Неупокоев.
Главная проблема, которой озаботился тогда режиссер - выбор пьесы. Здесь нельзя было схватить что попало - слишком велика вероятность того, что пропадет ощущение тождества героев и актеров, сцены и их мироощущения. На помощь пришел Николай Гоголь.

- Гоголь очень сильно и глубоко чувствовал Россию, саму суть русского народа. Каждый гоголевский персонаж - это маленький, ничтожный человечек. Что Хлестаков, что Чичиков, что Башмачкин... Так вот, эта патологическая любовь у Гоголя к маленькому человеку заканчивается тайной. Гоголь очень хорошо знал и показывал, что не просто так человек является в этот мир - тут есть какая-то тайна, у Бога нет лишних людей. И именно эту тему я хотел показать при помощи моих актеров, потому что тут все пересеклось: взгляд Гоголя на человека, мой взгляд на Гоголя, мой взгляд на моих актеров... - поясняет режиссер.

И вот “медленные дети”, преобразившиеся в гоголевских “мелких и лишних” людей, неуклюже передвигаются по сцене и на каком-то своем языке доносят до нас отзвуки гоголевской эпохи. Внешнее совпадение героев и актеров едва ли не мистическое: жалкий, в затасканном мундире и криво сидящей фуражке Копейкин (актер Сергей Макаров) нараспев требует от напыщенного и лоснящегося генерала (актер Дмитрий Поляков) пенсиона. Вокруг ходят “людишки” с идиотскими ухмылками и то грязно смеются над Копейкиным, то сердечно жалеют его. Рассказчик (актер Антон Дебелов) передвигается по сцене с необъяснимой изломанной пластикой одежной вешалки и, поминутно заикаясь и закидывая голову назад, “ведет” действие за собой. Неупокоев лишь изредка вмешивается в спектакль, когда его актеры выбиваются из сил и, сгрудившись в неуклюжую кучу, трогательно пытаются вспомнить, что же там дальше идет по сценарию. Главное впечатление от происходящего - ни один актер, будь он трижды профессионалом, так сыграть не сможет. И на это есть ряд объективных причин, которые Неупокоев определяет по собственному опыту так:

- Они - люди, которые не знают категорий “добро” и “зло”. Во-первых, они не способны сделать зла, а во-вторых, категория “добро” настолько в них доминирует, что это уже не добро - это нечто другое, что нельзя втиснуть в наши обычные людские представления о мире. Иногда мне кажется, что таким мог быть Адам до грехопадения. В каком-то смысле они счастливые люди - они не имеют того болезненного взгляда на окружающий мир, что есть у нас. Они не переживают и не страдают.

- Но ведь любой актер должен априори переживать роль - как же они могут играть?

- Они как в жизни не страдают и не переживают глубоко, так и на сцене. Они играют, но играют не как актеры, а как дети. Я ведь “Копейкина” так и задумал - наивные провинциальные обыватели, перебивая и дополняя друг друга, рассказывают эту историю и как дети ее разыгрывают. Иначе они, кстати, и не смогут. При этом спектакль получился многослойный. Есть просто спектакль, которому научил их я, а они между собой в этом спектакле иногда разыгрывают свой спектакль. Один, например, другому говорит: “Погоди, а ты тут реплику не сказал!” И люди в зале сидят и думают: “Интересно, это задумка режиссера или они просто между собой переговариваются?” - смеется Неупокоев.

РЕЖИССЕР И ЕГО ДИКТАТУРА

И все-таки феномен “Простодушных” на 90% является заслугой Неупокоева. Неслучайно театр отмечен специальным призом “Хрустальный росток” за подвижничество в искусстве высшей театральной премии Москвы “Хрустальная Турандот”. Режиссер подчеркивает, что “Театр простодушных” является авторским театром:

- Пусть это странный театр, особый театр, но это мой, режиссерский театр. Это диктатура режиссера, и чем они мне симпатичны - они никогда не спорят, никогда не доказывают свое видение роли. С профессиональными актерами ведь очень сложно: они спорят с режиссером, идут иногда на открытый конфликт. Здесь же - стопроцентное послушание, они, как монахи, имеют этот дар. А главный метод мой очень простой - ласка. С ними нельзя по-другому.
Игорь Неупокоев с чрезвычайной нежностью говорит о своих подопечных, но, тем не менее, старается четко соблюдать дистанцию “дружба - работа”.
- Я с самого начала поставил себя так, что у нас во главе угла находится работа. У нас деловые отношения: мы встречаемся, репетируем, а все, что вне репетиций и спектаклей, - это их жизнь, а у меня - моя. Больше того - кое с кем мы были ближе и дружнее, и я понял, что это была моя ошибка. Бывало, я приезжал к кому-то в гости, на дачу, на шашлыки, на день рождения - и видел, что они уже думают: “Ага, он уже к нам больше благоволит, чем к другим”, - отмечает режиссер.

- И все-таки, Игорь, вы ведь в них отчасти влюблены?

- Теперь, наверное, я их уже не брошу. Эта история как-то все дальше и дальше раскручивается, и остановиться сейчас уже нельзя. У нас появляется своя публика, что самое дорогое. Но ответственность я чувствую в первую очередь не за них, а за театр. За каждого из них пусть отвечает семья - я не социальный работник и даже не занимаюсь арт-терапией. Для меня все-таки важнее не те изменения, которые происходят с ними, а те изменения в обществе, которые провоцирует этот театр. Здесь в каком-то смысле происходит реабилитация в первую очередь зрителя. Я не преувеличиваю воздействие этих спектаклей - это не церковь, но определенная корректировка сознания есть. В то же время происходит социальная адаптация и интеграция моих актеров в современную российскую культуру - они снимаются в кино и сериалах, записываются на радио...

КУДА НЕСЕМСЯ МЫ?

Дело, случайно найденное и начатое Игорем Неупокоевым, живет уже десять лет. За это время “Театр простодушных” поставил четыре спектакля: “Повесть о капитане Копейкине”, с которой, собственно, все и началось, антиутопия “Зверь” по мотивам пьесы М. Гиндина и Н. Синакевича, “Два Шекспира” - сцены из “Короля Лира” и “Гамлета”, а также символистскую мистерию “Бесовское действо над неким мужем, а также прение Живота со Смертью” по А. Ремизову. Труппа при этом выросла с первоначальных семи до сегодняшних восемнадцати артистов. Но если вы думаете, что родная власть с радостью согласилась взять театр на свое попечение и содержание, то вы глубоко заблуждаетесь. “Простодушные” даже играют на сценах других театров - тех, с которыми Неупокоеву удалось договориться.

- Любой театр находится на чьей-то дотации - или это государство, или это город, или это частное меценатство. У нас - никого. Никто не платит нам зарплату, у нас нет своей сцены. Мы долгое время играли бесплатно, но сейчас в Москве берем по 250 рублей за билет, а в провинции - по 150. Хотя это, конечно же, копейки в сравнении с ценами в тех театрах, на сценах которых нам доводилось выступать: там и по 4, и по 6 тысяч рублей есть места. Держимся мы на энтузиазме, моих деньгах, деньгах родителей и крошечных кассовых сборах. Артисты не получают денег - просто играют ради игры, - рассказывает режиссер.

При этом Неупокоев, в лучших традициях капитана Копейкина, писал и носил письма во многие инстанции и неизменно возвращался ни с чем:
- Вначале я писал пригласительные письма в правительство Москвы, комитет по культуре, комитет социальной защиты, комитет здравоохранения - короче, куда я только не писал - с простым предложением прийти и посмотреть наше представление. Никто ни разу не пришел - я плюнул и писать перестал. Недавно мы все-таки вновь это сделали: я написал письмо президенту Медведеву и получил ответ о том, что мое прошение передано в правительство Москвы. Мне уже звонили из имущественного департамента мэрии, но что именно они хотят в нашем отношении предпринять, я так и не понял.

Тем не менее “Театр простодушных” известен не только в Москве. Несмотря на трудности, связанные с перевозкой больных людей, труппа с успехом выступала в Париже, Киеве и Санкт-Петербурге, а в этом году успела посетить Воронеж и Ярославль.

- Люди ведут себя после наших спектаклей очень интересно, иногда даже странно. Например, в Воронеже после спектакля ко мне подошла матушка, жена священника. Она отвела меня в сторону, сунула мне что-то в руку, вгляделась в меня и говорит: “Делайте что угодно, только не бросайте их!” И ушла. Я открываю ладонь, а там тысяча рублей... Или вот в Питере меня дождалась пожилая женщина интеллигентного вида и говорит мне как-то по-старинному, чуть ли не со слезами: “Вы сами не знаете, что вы делаете! Вы сделали этот спектакль про самое главное в России”.

Действительно, когда по сцене в непонятном вальсе кружит невысокий человечек, который изредка кланяется публике и восклицает: “Силь ву пле, господа!”, когда один актер тащит другого за рукав, смущенно взглядывая на публику и приговаривая: “Ты не тут стоишь, а вот тут!”, когда из-за темного покрывала высовывается чья-то голова и, тыча пальцем в зал, зловеще вопрошает: “Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!”, когда посреди черной сцены человек с синдромом Дауна вопит: “Русь, куда ж несешься ты, дай ответ! Не дает ответа-а-а!” - кажется, что в тебе найдена некая болевая точка, которая... Нет, все-таки это очень сложно объяснить словами. Все-таки лучше это посмотреть.

Илья КАРПОВ