Центральный суд города Волгограда закончил допросы свидетелей по делу бывшего председателя облсовпрофа Вячеслава КОБОЗЕВА. Показания свидетелей и документы показали, что у Кобозева есть алиби как минимум по двум эпизодам обвинения. Сам Кобозев во время допроса не признал вины ни по одному из эпизодов предъявленного обвинения.

ВИНЫ НЕ ПРИЗНАЮ

Рассмотрение "дела Кобозева" в Центральном районном суде г. Волгограда приближается к завершению. На этой неделе суд допросил последних свидетелей и, конечно же, самого бывшего председателя облсовпрофа Вячеслава Кобозева. Пересказать всю массу новых фактов и обстоятельств, выявленных судом по время этого допроса, не представляется возможным, это заняло бы весь номер. Суть же сводится к следующему: ни по одному из эпизодов предъявленного ему обвинения Вячеслав Кобозев своей вины не признал. Более того, пользуясь своим правом, он отказался отвечать на вопросы государственного обвинителя, мотивируя это тем, что считает уголовное преследование незаконным, а сами обвинения - надуманными. Судья попросил подробнее объяснить, почему Кобозев считает уголовное преследование незаконным.

- Так как я возглавлял общественную организацию, то именно эта организация и должна была дать согласие на возбуждение в отношении меня уголовного дела по ч. 1 ст. 201 УК РФ (злоупотребление полномочиями в коммерческой или иной организации. - П.С.), - пояснил Кобозев. - Орган, который должен был дать такое согласие, назван в уставе облсовпрофа - это конференция. Конференция меня избирала на этот пост, и только она обладает полномочиями в отношении согласия на уголовное преследование. Так положено по уставу. Возбуждение уголовного дела по письму бывшего председателя Павла Николаенко от 17 декабря 2009 года (по письму со ссылкой на несуществующее решение исполкома. - П.С.) неправомочно. Тем более что уголовное дело было возбуждено 9 октября 2009 года, то есть более чем за два месяца до написания этого письма. Согласия конференции не получено до сих пор.

Затем бывший председатель облсовпрофа высказал свое мнение о правдивости показаний свидетелей. Любопытно, но яркой иллюстрацией к пояснениям Кобозева явилась оглашенная в заседании суда защитниками статья газеты "Солидарность" "Волгоградское дело": мнения региональных профактивистов" (№ 44, 2009). Она наглядно показала, что ряд членов исполкома облсовпрофа два года назад высказывали на страницах нашей газеты мнения, диаметрально противоположные показаниям, данным ими в суде. Еще два года назад в беседе с нашим корреспондентом члены исполкома не видели никакого криминала в действиях Кобозева.

Сторона защиты заявила ходатайство об исключении из дела всех недопустимых доказательств. А именно:

- доказательств по двум эпизодам обвинения, уголовные дела по которым были возбуждены незаконно (без согласия конференции);

- доказательств по эпизодам обвинения, по которым в нарушение закона не возбуждались уголовные дела (на десять эпизодов и статей обвинения было возбуждено всего семь уголовных дел);

- доказательств, полученных с нарушением закона во время проведения незаконных обысков и выемок;

- доказательств, полученных с нарушениями банковской, налоговой, адвокатской и коммерческой тайны;

- ряда экспертиз, проведенных с нарушением закона;

- заключений специалистов, полученных с нарушением закона.

Посчитает ли суд аргументы стороны защиты в обоснование ходатайства об исключении доказательств законными и обоснованными, и если да, то в какой части удовлетворит ходатайство, покажет следующая неделя. Если же все оспариваемые защитой доказательства суд признает недопустимыми и исключит, то трудно даже предположить, что останется от этого дела...

ПАТРОНЫ

- Обыск был начат в 8 утра, - рассказывает подробности "обнаружения" четырех боевых патронов полувековой давности Вячеслав Кобозев. - И я сразу попросил следователя, производившего обыск, вызвать моего адвоката. На что следователь запретил мне и моей супруге звонить вообще и отдельно запретил звонить адвокату. На вопрос следователя я сразу рассказал о наличии у меня разрешенного оружия и, пройдя, показал место его хранения, открыв сейф, после чего обыск почему-то начался в совсем других помещениях. Следователь мотивировал это тем, что обыск нужно проводить "по часовой стрелке, так как это предписано законом". Сотрудники ФСБ, также по непонятным причинам привлеченные к обыску, перемещались по квартире совершенно свободно, уходили курить и разговаривать по телефону на балкон и покидали непосредственное место проведения обыска. Кабинет, где был сейф с охотничьим оружием и патронами, обыскивали последним. При этом мне приходилось дважды уходить в спальню за документами на оружие и оставлять в кабинете следственную группу. Затем на моих глазах следователь достал четыре патрона, на мой взгляд, совершенно идентичных тем, что у меня были, и заявил, что они боевые. Другие патроны не брали, не осматривали и даже не заглядывали в распечатанную пачку. На этом обыск почему-то сразу завершился, несмотря на то, что в сейфе было много охотничьих патронов, лежавших россыпью, и вскрытая пачка. К тому же в кабинете была большая библиотека, несколько тысяч томов. В этих томах можно было не только документы спрятать, но и, пожалуй, снаряд. Но следственная группа даже не попыталась там что-то найти. Обыск был закончен.

По словам Кобозева, он сразу заявил о том, что изъятые патроны ему не принадлежат, и потребовал проведения экспертизы с целью доказать отсутствие его отпечатков пальцев на боеприпасах. Однако следователь, предварительно демонстративно оставив на патронах отпечатки своих пальцев, в проведении экспертизы отказал, сославшись на то, что такой экспертизы "не требуется" и что теперь там его (следователя) отпечатки пальцев.

- В то утро я, как обычно, к 8 часам 15 минутам приехал за Вячеславом Владимировичем, - рассказывает о событиях того дня водитель обкома ГМПР Дмитрий Колесников. - Когда через полчаса после моего приезда он не спустился, я начал звонить ему на мобильный телефон. Сделал звонков десять. Трубку не брали. Тогда стал звонить супруге Кобозева - трубку также не поднимали. Я вышел из машины, посмотрел на окна квартиры начальника. И увидел на балконе посторонних людей: двое мужчин стояли там и курили (балкон как раз выходит из комнаты, где расположен сейф с оружием, а все участники обыска на допросе суда уверяли, что они некурящие. - П.С.). Вячеслава Владимировича я знаю давно, он некурящий. Уверен, он не разрешил бы никому курить на своем балконе, потому что не позволяет этого даже в машине. Я забеспокоился, позвонил секретарю Кобозева, Галине Рудовой. Минут через пятнадцать приехал адвокат Голдобин. Я проводил его до двери квартиры Кобозева, где он остался стучать и пытаться проникнуть в квартиру, а я спустился вниз. Через некоторое время адвокат Голдобин спустился и сказал, что двери ему не открыли, после чего он отошел и продолжил звонить по мобильному телефону. Все это время либо на балконе, либо возле окон квартиры Кобозева находились незнакомые люди. Я так понимаю: они наблюдали за происходящим во дворе, контролировали ситуацию.

Адвокат Александр Голдобин не только подтвердил показания Кобозева и Колесникова, но и добавил несколько новых деталей, не отраженных в его жалобе (содержание которой мы приводили в прошлом номере):

- Когда участники обыска вышли из подъезда на улицу, я спросил следователя, почему он не допустил меня на обыск и почему он нарушает права моего клиента. Ответа не было, сплошные отговорки, никаких веских аргументов не было. Следователь настаивал на том, чтобы Вячеслав Кобозев проследовал с ним в их машине, но я заявил, что раз Кобозев не задержан, то поедет в следственное управление на своем автомобиле. Тогда следователь напросился в машину Кобозева. Затем, по прибытии в здание Следственного управления, меня, адвоката, не допустили на допрос Кобозева. Я сразу же поехал в прокуратуру Волгограда и незамедлительно написал жалобу. Впоследствии я получил ответ на жалобу от тех самых лиц, на которых жаловался. Они признали жалобу несостоятельной.

Как показал Кобозев, в том, что данные патроны ему никогда не принадлежали, бывший председатель облсовпрофа уверен, а вот откуда они взялись, он не знает. Более месяца в сентябре-октябре 2009 года квартира Кобозева пустовала - председатель вернулся из отпуска за несколько дней до обыска. По прибытии женщина-консьерж сообщила ему, что в его отсутствие им интересовались подозрительные молодые люди, предъявляли ей какие-то удостоверения и просили не рассказывать об этом Кобозеву. К тому же в его квартире в сентябре 2009 года имело место несанкционированное вскрытие, так как срабатывала сигнализация. Описание событий, изложенное консьержкой, было предъявлено в суде.

По ходатайству защитников гильзы от изъятых на квартире у Кобозева патронов были исследованы в суде (все патроны были отстреляны при производстве экспертизы в интересах следствия). На гильзах при осмотре в суде были обнаружены метки - насечки, о которых адвокаты Кобозева сообщали во время следствия следователю. Судья согласился с тем, что случайно или во время отстрела такие метки на гильзах образоваться не могли. Напрашивается вопрос: кем и для чего патроны были специально помечены? По мнению стороны защиты, этим объясняется и тот факт, что из всех лежавших россыпью в сейфе патронов были изъяты лишь четыре - помеченные... В противном случае как бы их нашли без изъятия и проверки всех патронов?

АЛИБИ

В день допроса Кобозева выяснилась и новая ошеломляющая информация. Напомним, сторона обвинения утверждала, что деньги, направленные облсовпрофом на проведение празднеств в честь столетия профсоюзов, были сняты со счетов фирмы ООО "Конструкционные и газовые технологии" Татьяной Галкиной, секретарем Леонида Мильмана и Сергея Лебедева, и похищены Кобозевым. Несмотря на абсурдность (как бы были проведены празднования, если бы деньги были похищены?), этот эпизод обвинения появился на свет "благодаря" показаниям заинтересованных руководителей управляющей компании, которая эксплуатирует профсоюзную гостиницу "Турист", - директоров Мильмана, Лебедева и их секретаря Галкиной. По версии этих лиц, 5 и 9 сентября 2005 года Галкина сняла 849,5 тыс. рублей и 1,96 млн рублей с расчетного счета ООО "КГТ" и, принеся в находившийся в гостинице "Турист" кабинет Мильмана, поставила деньги в пакете на стол перед Лебедевым, Мильманом и Кобозевым и ушла, а позже, по словам Галкиной, она видела, как Кобозев выходил из кабинета якобы с пакетом.

Еще во время допроса Галкиной поражало, как женщина, не помнившая, в какие годы работала в своей организации, могла с точностью до пяти минут рассказать о событиях пятилетней давности. Теперь же в суде Кобозев представил доказательства того, что с 1 августа по 9 сентября 2005 года находился в отпуске и прямо из санатория отправился на заседание комиссии ФНПР в Москву, где был до 15 сентября 2005 года включительно. Таким образом, Вячеслава Кобозева попросту не было в Волгограде ни 5, ни 9 сентября 2005 года. Следовательно, показания Галкиной - ложь.

Еще проще рассыпалось обвинение в том, что гендиректор ООО "Волгоградпрофкурорт" Виктор Азаров дал Кобозеву 3 млн рублей на приобретение машины - в качестве коммерческого подкупа. Азаров ничем не смог подтвердить, что эти деньги когда-либо существовали. Зато Галина Чинёнова подтвердила: именно ее семья одолжила деньги в сумме 3 млн рублей Вячеславу Кобозеву на приобретение автомобиля: "Мой муж был дружен с Кобозевым. Деньги у нас были, потому что муж владел 80% акций крупного акционерного общества "Волгоградресурс". Мы одолжили денег, а Кобозев дал нам расписку. В течение трех лет он вернул долг, а мы вернули расписку". Эта расписка была представлена суду.

Таким образом, все вышеизложенные обстоятельства подтверждают позицию профсоюзов: дело против Вячеслава Кобозева сфабриковано. Тем более что правоохранительные органы продолжают уделять повышенное внимание делам волгоградских профсоюзов - сотрудников ФСБ в облсовпрофе видят ежедневно.

Полина САМОЙЛОВА