Центральный районный суд Волгограда 15 мая продолжил допрос свидетеля по делу бывшего председателя Волгоградского облсовпрофа Вячеслава КОБОЗЕВА. Допрашиваемый, бывший директор Фонда по управлению имуществом облсовпрофа Валерий БЕЗРУКОВ, по мнению защиты, умышленно “забывает” некоторые факты, хотя и находился в гуще рассматриваемых судом событий. Процесс тормозится из-за постоянной необходимости оглашать предыдущие показания свидетеля, данные им в ходе предварительного следствия и первого суда. В результате у человека, не посвященного во все подробности, в голове образуется информационная каша. Вместе с судьей и гособвинителем из нее попытался выбраться и корреспондент “Солидарности”.

“ДВАЖДЫ НЕЖИРАФ”

15 мая продолжилось рассмотрение “Кобозиады-2”. За месяц, прошедший с начала нового процесса, свидетеля Валерия Безрукова (бывшего директора Фонда по управлению имуществом Волгоградского облсовпрофа) успели допросить только по шести эпизодам из девяти. Учитывая, что в суд будут вызваны более 130 свидетелей, предсказать время окончания процесса не взялся бы и Нострадамус. Ну а в оценке характера самих показаний Безрукова защита и обвинение, кажется, солидарны: бывший директор Фонда и бывший же зампред Волгоградского облсовпрофа часто противоречит сам себе. И адвокаты подсудимого, и гособвинитель то и дело ходатайствуют об оглашении показаний Безрукова, данных им на предварительном следствии и на первом судебном процессе.

- Мы допускаем, что Безруков частично что-то забывает из-за давности рассматриваемых событий. Но в целом его показания противоречивы, - комментирует защитник Андрей Алёшин. - Несмотря на это, в целом они показывают, что действия Вячеслава Кобозева не были преступными. Это подтверждено и всеми другими свидетелями в ходе предыдущего процесса.

Сделаем отступление для тех читателей, кто не следил за процессом с его начала в 2009 году. Бывший председатель Волгоградского облсовпрофа Вячеслав Кобозев три года назад был обвинен Следственным комитетом в совершении десяти преступлений. В основном дело это были обвинения в хищениях и злоупотреблениях полномочиями. Все эпизоды обвинения были так или иначе связаны с объектами профсобственности (sic!). Кроме одного - незаконного хранения патронов, столь любимого российскими правоохранительными органами, когда человека не за что сажать. Впрочем, в ходе рассмотрения дела сторона обвинения отказалась от этого и еще от трех других эпизодов обвинения, попросив оправдать по ним Кобозева.

Заметим, что потерпевшей стороной, помимо собственной воли, был признан облсовпроф. Исполком же облсовпрофа дважды на специальных заседаниях осенью 2009 года поддержал Кобозева, находившегося тогда в СИЗО, и просил правоохранительные органы не вмешиваться в деятельность общественной организации.

В декабре 2011 года Вячеслава Кобозева оправдали по девяти эпизодам (по десятому частично он признан виновным, но освобожден от наказания за истечением срока давности). До настоящего времени облсовпроф продолжает контролировать свою собственность, но сторона обвинения обжаловала приговор. Так началась вторая часть “Кобозиады”, и Вячеслав Владимирович с полным основанием претендует теперь на звание “дважды нежирафа Российской Федерации”.

“ТУТ ПОМНЮ, ТУТ - НЕ ПОМНЮ”

Возьмем для примера седьмой эпизод дела, весьма характерный для описания попыток профсоюзников эффективно использовать собственность своих организаций. На балансе облсовпрофа имелось здание Дворца спорта, где размещался ледовый каток. Денег на его содержание и эксплуатацию у профсоюзов, как водится, не было, и здание быстро приходило в упадок. Как подтверждает тот же свидетель Безруков, оно находилось чуть ли не в аварийном состоянии. Кобозев добавляет: если бы не был начат ремонт, каток неминуемо стал бы вторым “Трансваалем”.

Встал вопрос: где взять денег? Прорабатывали многие варианты, и в результате в деле помог местный предприниматель Виктор Азаров. Он предложил Безрукову создать на базе здания Дворца спорта ООО, учредителями которого выступили бы облсовпроф и ООО “Волгоградское санаторно-курортное отделение” (далее ВСКО), которым руководил Азаров. Безруков получил на это согласие у Кобозева и вместе с заведующей финотделом облсовпрофа Татьяной Бондаренко подготовил проект соглашения. Профсоюзы внесли в основной капитал образованного ООО “Аэробус” имевшееся у них на балансе здание, оцененное в 14 млн руб. ВСКО внесло соответствующую сумму денег.

Планы были грандиозные и включали в себя создание торгово-развлекательного центра. Забегая вперед, скажем, что они так и не сбылись. Но ООО “Аэробус” по-прежнему владеет зданием, сдает его площади в аренду, а облсовпроф контролирует ситуацию, будучи одним из двух его участников. И если де-юре здание отошло к ООО, то де-факто от профсоюзов оно никуда не делось. Сторона обвинения же считает, что облсовпроф понес убытки, и вот почему.

Дворец спорта, находящийся в собственности Волгоградского облсовпрофа, задолжал в свое время ВСКО Азарова около 800 тыс. руб. за ремонт части кровли. Дворец не мог уплатить этих денег, и долг лег на облсовпроф. Тот, в свою очередь, мог бы потратить такую сумму с большей для своих членов пользой (если такие “лишние” деньги вообще имелись тогда в бюджете). Было принято решение погасить долг, передав ВСКО замощенную площадку перед зданием. Исходили из балансовой стоимости объекта. Сделка состоялась, и ВСКО, оценив замощение по рыночной стоимости, внесло его в уставной капитал ООО “Аэробус”, повысив, таким образом, долю своего участия в ООО с 50 до приблизительно 61%. Доля облсовпрофа, соответственно, уменьшилась до 39%, но реальная капитализация доли облсовпрофа увеличилась, и влияния на эту часть объекта он не потерял. Но сторона обвинения считает иначе, хотя “Аэробус” живет и здравствует с 2005 года и до сих пор. А облсовпроф, пожелай он, в любой момент может выйти из состава учредителей ООО и получить денежный эквивалент своего вклада, то есть те же 14 млн руб. И не потерять в итоге ничего.

Канитель же на судебном следствии по данному эпизоду вертится вокруг того, принимались ли решения о создании “Аэробуса” и передаче в ВСКО замощения коллегиально, исполкомом облсовпрофа, или же этим занимался в личных целях Кобозев, “со злым умыслом”. Безруков подтверждает, что проектную документацию готовил лично он вместе с заведующей финотделом Бондаренко и что положительное решение исполкомом было принято. Но многие нюансы и обстоятельства он не помнит.

- На первом процессе Безруков вел себя точно так же: “Не знаю, не помню, не в моей компетенции”, - вспоминает адвокат Алёшин. - Но когда ему предъявляли документы и другие доказательства, он менял показания. Не понимаю я этого человека. Пока его не припрут к стенке, он будет говорить о вещах, не соответствующих действительности. Безруков имел непосредственное отношение к решениям исполкома облсовпрофа. И мы полагаем, что он лукавит, когда говорит, что чего-то не помнит. Остальные свидетели ранее показывали, что именно он делал основную работу в том, в чем теперь обвиняют Кобозева. По нашей информации, свидетель в прошлом имел с правоохранительными органами определенные проблемы, так что возможно, что на него оказывается какое-то скрытое давление.

О ведении процесса Алёшин говорит, что “с прошлого заседания значительно изменился подход к нему суда”:

- Например, судья стал удовлетворять наши ходатайства. Другое дело, что в вопросах председательствующего всегда звучит обвинительный уклон. Мы полагаем, что эта установка дана “сверху”. Строго говоря, мы считаем незаконным и само определение кассационной инстанции, в силу которого дело стали рассматривать заново. Предыдущие действия судьи Косолапова показали, что он действует в фарватере этого незаконного кассационного определения и сам допускает грубейшие нарушения закона. Но сейчас действия председательствующего по делу начинают соответствовать нормам закона. Однако в том, что касается канвы допросов с точки зрения психологии постановки вопросов, судья по-прежнему вместо гособвинителя ищет обвинительный оттенок в показаниях свидетелей. В частности - Безрукова. Тот дает путаные показания: сначала “да”, потом “нет”. Но в этом случае нельзя забывать, что у нас существуют требования Конституции о беспристрастном суде и презумпции невиновности, которая, в частности, означает, что все сомнения по делу должны трактоваться в пользу подзащитного.

КАЛЕЙДОСКОП

Некоторое недоумение у защиты вызывают действия гособвинителя. По мнению адвокатов, он не успел целиком изучить дело. Адвокаты считают, что если бы он знал все материалы детально, то задавал бы свидетелям другие вопросы. А так - вопросы гособвинителя к свидетелям, по мнению защиты, звучат формально, поскольку он “задает” их по обвинительному заключению, которое с точки зрения права “не выдерживает никакой критики”. Если прочитать это обвинительное заключение, утверждает адвокат Алёшин, становится очевидно, что описанные действия Кобозева не образуют составов преступлений. Обвинение инкриминируется Кобозеву одно, а описанные в обвинительном заключении фактические обстоятельства совсем другие. Это глубочайшее противоречие и было установлено в предыдущем суде. Кроме того, речь в некоторых эпизодах обвинения идет не о доказанном хищении, а о гипотезе о том, что у Кобозева был умысел совершить хищение. Ни фактически, ни юридически Кобозев ничего не приобрел (кроме отсидки в СИЗО и домашнего ареста), а обвинение за наличие у него каких-либо намерений и мыслей абсурдно и недоказуемо. С тем же успехом в обвинительном заключении могли написать, что Кобозев имел намерение похитить и отправить здание Дворца спорта на Юпитер.

Впрочем, суд сейчас достаточно внимательно слушает дело и должен понимать, что обстоятельства якобы совершения Кобозевым преступлений, описанные в обвинительном заключении, не подтверждаются. В том числе показаниями Безрукова, одного из ключевых свидетелей. Все составы преступлений, которые сейчас рассматриваются в суде, так или иначе связаны с объектами профсоюзной собственности, за которые и отвечал Безруков. Он был в курсе всего и нередко выступал инициатором операций с имуществом облсовпрофа. Так что, по большому счету, если бы обвинение подтверждалось, то с учетом его конструкции Безруков должен был бы сидеть на скамье подсудимых рядом с Кобозевым.

Источником недоумения защиты также является установленный порядок судебного следствия, избранный судом (см. “Солидарность” № 16, 2012). Если рассматривать дело не по эпизодам, то и к концу процесса в нем не будет полной ясности. “Мы будем ждать показаний самого последнего свидетеля по всем эпизодам. Такой подход ошибочен, поскольку каждый эпизод обвинения представляет собой обособленную часть. Например, только по первому эпизоду дела имеется 23 “подэпизода”, - говорит адвокат. От себя добавим, что постоянное возвращение к каждому эпизоду через допрос очередного свидетеля грозит превратить информацию о процессе в кашу. Не будем исключать возможности, что это может быть выгодно обвинению.

Принцип объективности процесса требует рассмотрения всех без исключения доказательств, к которым относятся и свидетельские показания. Поэтому позиции и обвинения и защиты по каждому эпизоду может быть выражена тоже только после допроса последнего свидетеля. На позиции тройки адвокатов Кобозева это никак не отразится: они на этом деле третий год “едят собак” и дело знают досконально. Вопрос в том, куда повернет калейдоскоп из свидетельских показаний судья.

Павел ОСИПОВ