Во вторник, 9 сентября, в Москве состоялся траурный митинг, посвященный памяти жертв теракта на улице Гурьянова. Собралось около ста человек - в основном, жители близлежащих домов. На митинг приехали те, кто выжил после трагедии, а также немногочисленные родственники погибших. Выступивший заместитель председателя Комитета по бюджету и налогам, депутат Государственной думы Валерий ДРАГАНОВ призвал к скорейшему принятию “Закона о пожизненной моральной и материальной опеке пострадавших”.

Улица Гурьянова поражала отсутствием машин. Возле метро “Печатники” милиционеры махали полосатыми жезлами и заворачивали всех водителей. Тех, кто не хотел подчиняться, останавливали для составления протокола. Я даже испугалась: а вдруг на Гурьянова произошел еще один теракт, и дорогу оцепили? Впрочем, усердие милиционеров скоро разъяснилось: один из ГИБДДэшников объяснил мне, что “только что здесь на митинг проехала машина Лужкова”.

Почтить память погибших от взрыва жилого дома № 19 на улице Гурьянова собрались, в основном, немолодые женщины с гвоздиками в руках и бабульки, закутанные в пуховые платки. Люди крестились и плакали. У небольшого черного монумента, выстроенного на месте взорванного дома, стоял почетный караул. Тут же мэр Москвы выражал соболезнования семьям погибших. В конце траурной речи Юрий Лужков предложил свой рецепт ликвидации терроризма: “Нужно исключить главную причину, которая вызывает напряженность, - заявил он. - Для России это - война в Чечне”. Каким образом, России нужно “исключить” войну в Чечне, Лужков объяснять не стал.

Вслед за мэром слово взял заместитель председателя Комитета по бюджету и налогам депутат Государственной думы Валерий Драганов. Выступление он начал с покаяния: “Глядеть в глаза людям невозможно. Не могу вычеркнуть из своей жизни службу в правительстве и в правоохранительной системе, где я пребывал долгие годы. Если бы наши несчастные соотечественники знали, что с ними случится, - продолжил Драганов, - они бы не стали платить налоги, а потратились бы на охрану”. Затем депутат объяснил, что Россия - это бедное государство, которое может зарабатывать много денег, и сообщил: “Мы должны пойти на любые затраты, но принять Закон “О моральной и материальной опеке пострадавших”. Другого оправдания я не вижу”.

После митинга Лужков отправился в храм-часовню “Всех Скорбящих Радость” и подарил священникам икону Божьей Матери конца XVII века. Журналистов в церковь не пустили. Зато удалось отыскать в толпе пострадавших от взрыва.
Жители злополучного дома № 19 Надежда Миронова и Владимир Старовойтов получили квартиры в разных концах Москвы, но каждый год неизменно приходят на место трагедии. Берут больничный или отпрашиваются с работы... “Это судьба наша, наш крест”, - говорит Владимир. О жизни на улице Гурьянова он вспоминает со слезами: “Мы жили очень дружно... Называли наш дом “маленькая деревня”. Знали всех соседей и всегда были уверены, что наши дети под присмотром”.

В результате взрыва пострадала дочь Надежды Мироновой Фируза - ей располосовало ногу от голени до бедра. “Я держала ее на руках, всю в крови, - вспоминает Надежда, - и кричала: “Помогите, помогите!”

“Из нашего дома я вынес двоих на руках, - говорит Владимир. - Страшно было - все обрушилось, лестниц нет. Потом стоял у дома, и тем, кто подходил, объяснял, чтобы не мешали спасателям”.

На вопрос, как сейчас живется, бывшие соседи хором отвечают: “Нормально”. Надежда с радостью рассказывает, что в этом году фонд “Благовест” отправил Фирузу в Данию на летние каникулы, и ее заплаканное лицо озаряется лучистой улыбкой. Фируза, смущаясь, стоит рядом. “Пожаловаться не на что, - вступает в разговор Владимир. - Нам даже предлагали квартиры в этом районе, но мы отказались. Не хотим жить на костях”.

Помощью со стороны властей оба довольны, но считают, что закон о пожизненной материальной опеке пострадавшим от терактов очень нужен. “Ведь после взрыва столько людей остались инвалидами, больными или психически неполноценными, - вздыхает Надежда и добавляет: - Но жить-то надо. Надо детей воспитывать”.

Ни Старовойтов, ни Миронова не считают себя защищенными от других терактов. Надежда пожимает худенькими плечами: “Все может быть, мы не застрахованы”. Владимир полагает, что в вопросах безопасности на власть надеяться не стоит: “Первый год после взрыва по дворам ходили охранники, за порядком следили, - говорит он. - Не то что теперь...”

Напоследок я поинтересовалась, надо ли России прекратить войну и вывести войска из Чечни. “Как боевики поступают с нами, так и нам нужно поступать с ними! - в сердцах воскликнула Надежда. - Выводить войска нельзя ни в коем случае! Иначе боевики закрепятся, и все начнется по новой... Гусеницами их нужно давить!” - “Боевики - это не люди, - поддержал Владимир соседку. - Они... хуже! С кем они воевали? Со спящими! С мирными женщинами и детьми...”

Валентина Хиц

P.S. 9 сентября Тверской суд Москвы отказался удовлетворить еще четыре иска пострадавших в результате теракта в Театральном центре на Дубровке. Истцы (Евгения Аистова, потерявшая сына, Александр Якубенко и Екатерина Гринберг, у которых погибли матери, а также Алексей Коняхин - музыкант оркестра мюзикла “Норд-Ост”, побывавший в заложниках) требовали от столичного правительства компенсации морального вреда на общую сумму в 3,5 млн. долларов. Представители ответчика - департамента финансов правительства Москвы - заявили, что вред, нанесенный терактом, не может быть компенсирован лицом, не являющимся причинителем вреда. Кроме того, по их словам, статья 17 Закона “О борьбе с терроризмом” не предусматривает возможности компенсации морального вреда. Всего в Тверской суд Москвы был подан 61 иск от пострадавших о возмещении морального вреда на общую сумму примерно 60 млн. долларов. Около половины исков суд отклонил.

ОПРОС: Вы боитесь, что ваш дом взорвут?

Четыре года назад, 9 сентября, на улице Гурьянова в Москве произошел взрыв. В результате этого теракта 106 человек погибли, 200 были ранены. Мы обратились к читателям “Солидарности” с вопросом: “А вы боитесь, что ваш дом взорвут?”

Олег ШВЕДКОВ, председатель Общероссийского профсоюза военнослужащих:

- К сожалению, мы все, по большому счету, от этого не застрахованы. Я живу не в элитном доме, как и большинство москвичей, а значит, вероятность взрыва у нас выше, чем в доме, который охраняется видеосистемами и службами безопасности. По-моему, чтобы снизить угрозу теракта, нужна координированная работа органов ФСБ, МВД и - главное - отсутствие коррупции, которая процветает среди милиционеров патрульно-постовой службы и ГИБДД.

Юрий МАКСИМОВ, заместитель мэра
по социальным вопросам, г. Волгодонск:

- Сам я не из робкого десятка, но спокойствия придает система безопасности: после взрывов в подъездах заменили входные двери, установили кодовые замки, домофоны. Лично я не исключаю возможности терактов в любой момент и в любом месте, пока существует такая обстановка - война в Чечне, бандитские столкновения, ислам в такой извращенной форме, как ваххабизм. Простой человек прежде всего должен соблюдать правила поведения и бдительность. В нашем городе беда этому научила... Школы переведены на охрану, работники учреждений культуры знают, что нужно обращать внимание на сумки, пакеты, подозрительные предметы. В Волгодонске не было повторения взрывов (и, дай бог, их не будет - стучу по дереву), а это в какой-то степени говорит об эффективности принимаемых мер.

Ахмет БЕЛЯЕВ, член профсоюза работников здравоохранения, г. Буйнакск:
- Теракт может произойти всегда. Гарантий никто не дает.

Тамара БЕССОНОВА, председатель Тульской территориальной организации профсоюза работников народного образования и науки РФ:

- Опасность есть все время. Особенно в свете последних событий, когда и остановки взрывают, и электрички... Чувство тревоги меня не покидает.

Альбина ТУРБИНА, заместитель председателя обкома профсоюза работников пищевой и перерабатывающей промышленности, г. Ярославль:

- Пытаешься отгонять эти мысли, потому что они тупиковые... Жить становится невозможно, если каждый день думать, что ты взлетишь на воздух. Но тяжесть на душе и на сердце остается. По-моему, единственное, что можно сделать, - быть внимательным в подъезде своего дома.

Владимир ЛУКИН, заместитель председателя Краснодарского краевого территориального объединения организаций профессиональных союзов:

- Защиты от терактов практически нет. Мой дом, конечно, могут взорвать - но чего бояться? Если взорвут, значит, взорвут. Я, как любой нормальный человек, хотел бы жить, но самого взрыва не боюсь. Можно, например, и газ применить, а не только взрывчатку подложить в подвал. В нашем доме ничего не охраняется. Если нас захотят взорвать, возможностей для этого найдется предостаточно.