7 октября в Госдуме прошел “правительственный час”, посвященный реализации принятого в прошлом году по инициативе президента “национального плана противодействия коррупции”. Перед депутатами отчитывались министр внутренних дел Рашид НУРГАЛИЕВ, генпрокурор Юрий ЧАЙКА и глава Следственного комитета при прокуратуре Александр БАСТРЫКИН. Выяснилось, что успехов у силовиков пока немного: мешает недостаток полномочий и незащищенность от соблазнов. Зато потом правоохранители сведут коррупцию, по выражению главы МВД, к “социально приемлемому минимуму”. Только вот каким он должен быть - того в плане не указано...

MЕЖДОУСОБИЦА

Министр Нургалиев ознакомил депутатов с “некоторыми положительными тенденциями” в работе милиции: больше преступлений стали регистрировать, а к уголовной ответственности стали привлекать “все больше представителей руководящего звена органов власти”. При этом министр признает, что “озвученные результаты еще неадекватны истинному положению дел в стране”. Вдруг оказалось, что и в милиции коррупционеров хватает: “За первые восемь месяцев этого года количество сотрудников, в отношении которых возбуждены уголовные дела за совершение должностных преступлений, увеличилось по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 20%, в том числе в отношении руководителей - на 20,5%”. Более того, министр признал, что сложившаяся в ОВД “система отбора и расстановки кадров, организации прохождения службы, профподготовки и воспитания личного состава не отвечает предъявляемым требованиям”, в том числе по части “надежности милицейского корпуса”. Впрочем, скандалы вокруг милицейского произвола побудили главу МВД и к некоторым конкретным действиям. “Да, очень серьезный вопрос - служебная дисциплина и проявления коррупции. И особого внимания требует вопрос укрепления руководящего звена, - признал министр. - Поэтому принято решение, что с 2010 года в райотделы внутренних дел руководителями будут назначаться только те, кто пройдет обучение в Академии управления МВД”. Что за кадры там сидят сейчас, уточнять не стали... Нургалиев также рассказал, что в ОВД вводится “обязательное психологическое обследование сотрудников, назначаемых на руководящие должности, а далее мы перейдем к практике назначения руководителей через сдачу квалификационного экзамена. Также вводится институт личного поручительства”.

И все проблемы оттого, что при низкой зарплате чиновников невозможно уберечь от соблазнов, тогда как работа у правоохранителей собачья, платят им за это мало и вообще не уважают полицейский труд. “Мы еще три года назад всем говорили, что для искоренения фактов коррупции каждый сотрудник милиции должен быть обеспечен полноценным социальным пакетом, - сказал Нургалиев. - Это должно побуждать его дорожить местом своей службы”.

Нургалиев потребовал “разработки системы материального стимулирования госчиновника, рассчитанной на десятилетия его служения Отечеству”, которая должна быть, с одной стороны, “привлекательной для гражданина при выборе работы”, а с другой - “являться серьезным профилактическим фактором, удерживающим его от коррупционных соблазнов”. По словам министра, это, к примеру, могут быть “банковские кредиты, условия погашения которых должны зависеть от безупречности исполнения служебных обязанностей, повышения им своей квалификации, выслуги лет, напряженности работы, должностного положения и так далее”. Кроме того, по мнению министра, нужно увязать “с обозначенными факторами также размер и набор льгот и пособий при выходе на пенсию и в случае утраты работоспособности”.

“Жалобный” настрой поддержал и генпрокурор Юрий Чайка. Начал он также с достижений: “В первом полугодии текущего года по делам о коррупционных преступлениях судами вынесено более четырех тысяч обвинительных приговоров, что на 20% больше аналогичных показателей за прошлый год”. Президентский антикоррупционный план побудил прокуроров более тщательно проводить проверки, в ходе которых внезапно стали выявлять “множество нарушений, совершаемых госслужащими”. А “нарушения требований законодательства о запретах и ограничениях, связанных с госслужбой, допускаются в органах власти всех уровней, в том числе и руководителями”. Чайка привел и пример разложения в верхушке: “Даже замминистра в правительстве РФ (фамилию называть я не буду!) осуществлял предпринимательскую деятельность, являясь единственным учредителем ООО, и только после вмешательства прокуратуры прекратил это дело”. И был прощен, видимо, обошлись увещеванием... По мнению Чайки, переломить ситуацию “невозможно без совершенствования законодательства”. Но если добавить полномочий силовикам, многое получится: “Большой антикоррупционный потенциал заложен в порядке проведения проверок предпринимательской деятельности, и результаты проводимой работы свидетельствуют о настоятельной необходимости защищать права предпринимателей и снижать административное давление на их деятельность”. То есть рецепт прост: больше проверок - слабее давление на бизнес. Логика!..

Далее Чайка пожаловался на то, что у прокуроров руки связаны: “Необходимо, чтобы все же какой-то один орган аккумулировал информацию о складывающемся положении, и это могла бы быть прокуратура, так как мы имеем значительный опыт в этом направлении...” Собственно, почти весь доклад чиновника свелся к жалобам на бессилие. “Генпрокуратурой усилен надзор за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия, - рассказал Чайка. - Вынужден констатировать многочисленные недостатки в следственно-оперативной работе. По требованиям прокуроров отменены 174 незаконных постановления о прекращении дел из 398 принятых решений по уголовным делам коррупционной направленности, то есть почти половина”. Причиной Чайка считает “недостаточную профподготовку и бесконтрольность следственных работников, допускающих грубые нарушения законодательства”. Особенно, по словам Чайки, это касается дел по рейдерству: “Нередки факты, когда в процессах недружественного поглощения участвуют сами сотрудники правоохранительных органов”. Виновники избегают ответственности в результате “некачественного расследования коррупционных уголовных дел и ошибок при проведении оперативно-розыскных действий”. В то же время “имеются случаи и необоснованного заведения дел при отсутствии оснований, что приводит к незаконному преследованию граждан”. Основная проблема, по мнению генпрокурора, в том, что “изменившееся законодательство ввело сложную, многоступенчатую процедуру прокурорского реагирования на нарушения закона, что не позволяет своевременно их устранять. Указания прокурора перестали быть обязательными, все отдано на субъективное мнение следствия. Прокурор пассивен на стадии предварительного следствия, хотя именно он - центральная фигура гособвинения. Это приводит к потере времени при устранении недостатков следствия, утрате доказательств”.

“Работа идет хорошо только тогда, когда действия органов следствия, оперативных служб и прокуроров согласованы!” - подытожил Чайка. Намеки генпрокурора на самостийность Следственного комитета (прокуроров лишили важнейших контрольных функций) были столь прозрачны, что пришедший в Думу вместе с Чайкой и Нургалиевым глава СК Александр Бастрыкин стал отвечать не столько депутатам, сколько генпрокурору. Напомним, что Следственный комитет, который и контролирует теперь деятельность органов следствия вместо прокуроров, самостоятелен: глава СК де-факто генпрокурору не подчиняется (см. “Солидарность”, 2007, № 18). Отвечая на вопрос Светланы Горячевой (СР) о необходимости “чистки” в следственных органах, Бастрыкин заявил: “У руководителей Следственного комитета, когда комитет создавался, не было огромных карманов, откуда они могли бы достать вдруг 18 тысяч следователей - непорочных, неподкупных, которые ничем не были бы связаны с прошлым и с ситуацией в стране!.. Я согласен с Генеральным прокурором, который говорит, что сегодня на следствии допускаются серьезные процессуальные нарушения, но мы адекватно реагируем, да и проблема это не только Следственного комитета!.. Мы ведем лишь треть расследований по уголовным делам... Никаких противоречий и конфликтов у нас, которые сегодня пытаются преподнести как системный кризис, нет... Я не хочу сваливать вину на своих коллег, но расследование - процесс очень сложный, тут проблемы несовершенства законодательства и активного противодействия. Но если есть конкретные факты - будем проверять, будем докладывать...” Чайка возразил: “Слава богу, что у Генпрокуратуры еще есть достаточный авторитет, и мы можем как-то повлиять на процессы, но вот полномочий у нас просто нет”.

“ЗАЧЕМ ВЫ ТРАВИТЕ?..”

Депутаты сочувствия к силовикам не проявили и начали обвинять правоохранителей в политической ангажированности и попрании норм закона. Судя по настрою обитателей нижней палаты, их больше волнуют предвыборные трудности, чем полное бесправие “электората”. Большинство вопросов депутатов свелось к жалобам на политических конкурентов, пользующихся “правоохранительным” ресурсом. На все нападки Нургалиев отвечал стереотипно: “Министерство и его подразделения на местах не занимаются политикой. Выборы - это совершенно отношения к нам не имеет. Мы обеспечиваем охрану общественного порядка и создаем условия, чтобы было законно выражено волеизъявление народа. С другими вопросами на месте будем разбираться!.. Нам непросто обеспечить правопорядок, когда проходят избирательные кампании. Во многие регионы, где непростая ситуация, мы вынуждены дополнительно еще направлять силы, и главная наша задача заключается в том, чтобы обеспечить безопасность в проведении выборов, обеспечить нормальное общественное мероприятие!..” Министра поддержал генпрокурор: “Я категорически отметаю обвинение в нашей ангажированности и в политической составляющей. Мы всегда были вне политики!..” На хохот в зале главный прокурор отреагировал обидчиво: “Да, и чего вы смеетесь-то?.. Я же говорю, отвечаю на ваш вопрос: мы всегда были вне политики!.. И всегда действовали в рамках закона!..”

Александр Гуров (ЕР) попросил Бастрыкина уточнить, как его ведомство ухитряется контролировать само себя: “Прокуратура утратила контроль за следствием, и что делается внутри вашего ведомства по выявлению мздоимцев, вымогателей? Есть ли служба собственной безопасности, каковы ее успехи?” Бастрыкин ответил, что в СК служба собственной безопасности действует “и в центральном аппарате, и на местах... Вообще у нас отработана система приема на работу, но есть проблемы: так, мы просили Госдуму дать возможность нашей службе собственной безопасности заниматься оперативно-розыскной работой в отношении наших работников, но нам в этих предложениях отказали. Но мы будем наращивать усилия по борьбе с теми, кто нас предает... Мы никого не покрывали и покрывать не будем”. То есть особых “успехов по выявлению” нет, надо полагать...

Депутата Виктора Илюхина от фракции КПРФ настораживает то, что сегодня в правоохранительной системе “нарастает семейственность и клановость, что и порождает коррупцию”. Он спросил генпрокурора, как бороться. Ответ Чайки снова повеселил слушателей: “А что семейственность - разве плохо, если в органах прокуратуры соблюдаются семейные традиции, молодые люди приходят?.. Думаю, что органы прокуратуры наименее подвержены коррупции по сравнению с другими, и мы как раз очень жестко боремся с этим вопросом!”

Закончили силовики проникновенно. Нургалиев сообщил, что “каждый факт злоупотреблений для нас тоже является очень таким, знаете ли, тревожным, и мы проверяем. Поверьте, сейчас это уже не та милиция 90-х годов и не те условия, как в 90-х годах. Это уже другие сотрудники, они понимают и осознают работу, которую они делают. Поверьте, других задач каких-то никто никогда ни перед кем не ставит. Если есть нарушения, будем выявлять. Если есть серьезные проблемы, то, откровенно говоря, с такими будем расставаться... Правоохранительные органы в состоянии свести коррупцию к социально приемлемому минимуму”. А Бастрыкин произнес, пожалуй, фразу года: “У руководства Следственного комитета нет другой задачи, как в короткое время создать эффективно действующие органы расследования, которые подчинятся только закону и совести”.

Вадим БАРАБАНОВ парламентский корреспондент