Перезаключение прямых ежегодных договоров между Центральным союзом профсоюзов Эстонии (EAKL) и Союзом предпринимателей Эстонии - обычная практика с 2002 года. И уже на основе этих договоров эстонское правительство утверждает размер минимальной оплаты труда. В нынешнем году эстонские профсоюзы повторно попросили прибавки МРОТа, даже не успев договориться с Союзом предпринимателей о сумме, затребованной весной.

ПЕССИМИСТИЧНАЯ ОШИБКА В ПРОГНОЗАХ ПРОФСОЮЗА

В процессе подготовки проекта договора на 2006 год еще весной профсторона предъявила требования к повышению МРОТа на 15,2%, до 3100 эстонских крон (примерно 6500 руб.). Но недавно Минфин Эстонии представил более оптимистичные прогнозы развития экономики, и профсоюзы решили выдвинуть новые требования - речь идет о росте в 20% и более. Это значительное увеличение, даже по сравнению с ростом МРОТа в последние годы: 16,8% (2003) и 14,8% (2004) - при уровне инфляции в 2,5 - 3%. Особенно если помнить о прошлогодней налоговой реформе, когда в Эстонии была снижена ставка подоходного налога и повышена необлагаемая налогом сумма оплаты труда (которая, правда, меньше МРОТа).

Профсоюзы аргументируют новое требование еще и тем, что из-за быстрого роста средней зарплаты МРОТ составил в прошлом году всего 34% от средней, а в этом году соотношение может еще уменьшиться. Это противоречит долгосрочной договоренности профсоюзов с конфедерацией работодателей от 2002 года. Требование профсоюзов понятно - они добиваются лучших условий оплаты труда и готовы к компромиссу, обеспечивая определенное пространство для отступления - итоговый уровень ожидается где-то посередине. Рутинная профсоюзная работа.

Но значимость такого компромисса можно оценить, только вспомнив об уровне минимальной оплаты труда в России. Здесь МРОТ чаще всего рассчитывается по отношению к прожиточному минимуму, от которого составляет сейчас 26% - это уровень 1993 года, после которого МРОТ понижался до минимума в 12% в 1999-м. Довести его до 100% прожиточного минимума российские профсоюзы надеются только к концу этого десятилетия. А по отношению к средней зарплате МРОТ в России за последние года два составлял где-то от 6 до 9%. Выходит, что в Эстонии то ли экономический рост выше, то ли профсоюзы решительнее.

ПРАВИТЕЛЬСТВО В ПЕРЕГОВОРАХ: ТРЕТИЙ - ЛИШНИЙ?

Пожалуй, наиболее бросающимся в глаза различием в установлении “минималки” в России и Эстонии является статус МРОТа и участие/неучастие правительства в его обсуждении. В Эстонии по закону о зарплате уровень минимальной оплаты труда должен устанавливаться либо правительством, либо социальными партнерами (как в настоящее время). В России же Дума отстояла законодательное закрепление МРОТа при обсуждении 122-го федерального закона о разделении полномочий между центром и регионами.

Какой из вариантов статуса МРОТа следует считать правильным? Если считать государство работодателем, то российская схема даже более логична: представители профсоюзов, в частности, договаривались с крупнейшим работодателем. И просто утвердили результат переговоров не в постановлении правительства, а в федеральном законе. Все ведь правильно?

А профсоюзы Эстонии напрямую с работодателями договариваются уже три года, практически без давления правительства. И пока их усилия можно считать более или менее успешными. Прежде МРОТ там тоже устанавливался трехсторонней комиссией, в которую входили представители правительства, работодателей и профсоюзов. “Правительство сейчас стало шибко либеральным, - говорит председатель Центрального союза профсоюзов Эстонии Харри Талига. - Оно было бы на стороне работодателей, и благодаря тому, что мы ведем переговоры напрямую, у нас больше шансов”. Да и при такой переговорной схеме правительство “в одностороннем порядке не может отменять то, что завоевано законом или колдоговором”. По словам профлидера, в прошлом году работодатели хотели вернуться к трехсторонним переговорам, но профсоюзы на это не пошли, дескать, если конфедерация работодателей серьезная организация, а не игра в песочнице, то должна взять на себя ответственность за развитие экономики.

Какие выводы можно сделать из этого для России? Опять же, вряд ли тут есть однозначное решение, если считать, что работодателем для работников бюджетной сферы является государство. Можем ли мы заявить, что государство (или правительство как его представитель) должно участвовать в переговорах “на общих основаниях”, как любой работодатель? Или у нас, в отличие от Эстонии, это “третья сторона”, абсолютно независимая?

ПИКЕТЫ В “СОЦИАЛЬНОМ ПАРТНЕРСТВЕ”

Харри Талига считает, что вести переговоры “с каждым годом становится все труднее - работодатели стали жестче”.

В прошлом году эстонским профсоюзам пришлось проводить пикет перед зданием Союза предпринимателей. В этом году возможны еще более серьезные акции протеста, причем не только в Таллине. Масштабность коллективных действий, говорит Талига, зависит от готовности отраслевых профсоюзов. Некоторые работники относятся к кампании за повышение МРОТа весьма прохладно - говорят, что получают гораздо больше. Но в целом, по словам председателя EAKL, “они понимают, что это вопрос солидарности”, и без нее и нынешний уровень МРОТа, и нынешний рост средней зарплаты вряд ли были бы возможны.

Уже заканчивая разговор о новой ставке МРОТа, на вопрос об оптимистичности нынешних прогнозов профсоюза Харри Талига ответил: “Если бы мы не были оптимистами, мы бы, наверное, ничего и не пытались делать”. И добавил: “А российским профсоюзам передайте от меня привет”.

Александра ПЕТРОВА