Три недели продолжалась забастовка рабочих Санкт-Петербургского порта, потребовавших у руководства повышения заработной платы и сокращения рабочего дня. В результате сплоченных действий работников работодатели рассорились и были вынуждены выполнить все требования рабочих. Об этом в течение всех трех недель забастовки рассказывал профсоюзный журнал “Наш путь” в июле - августе 1911 г.

Забастовка началась в конце июля, когда четыре тысячи петербургских портовых рабочих предъявили администрации порта требование о повышении заработной платы. Когда начальство признало требование неприемлемым, рабочие спокойно удалились из порта, после чего остановилась работа на береговых и лесных складах. К следующему дню бастовали уже 12 тысяч человек, а работали около 4 тысяч. Еще через два дня по инициативе министра торговли и промышленности в управлении порта состоялось совещание представителей экспортной торговли, штуровых контор, пароходных предприятий и т.п., на которое собралось свыше ста человек.

Председатель огласил поступившие к нему заявления - “требования” биржевых рабочих и “петицию” грузчиков. Тут же один из присутствовавших высказался против какого бы то ни было обсуждения той или другой бумаги по существу, так как забастовка, по его мнению, устроена незначительным числом смутьянов. Следует лишь поставить сильную охрану в порту, что окажет моральную поддержку благоразумному большинству рабочих, якобы готовому немедленно возобновить работу, но боящемуся насилия со стороны забастовщиков. Последних же следует арестовать и выслать из Петербурга.

Речь была выслушана при почти единодушном одобрении и вызвала даже аплодисменты, а неоднократная попытка председателя начать обсуждение требований рабочих осталось безуспешной. Все сходились в одном - отклонить их в целом, а для прекращения забастовки “усилить полицию” в порту. Собрание большинством голосов (против одного) постановило обратиться к власти с ходатайством об усилении в порту полицейской охраны и установлении надзора за рабочими. Постановлено было также дать возможно широкую огласку телеграмме гамбургской фирмы, предложившей доставить в санкт-петербургский порт 1000 немецких рабочих “с целью указать бастующим на возможность их замены путем привлечения рабочих из-за границы”.

Однако забастовка продолжалась, и на другой день работа шла всего на шести судах из 92, причем на двух работали арестанты, а на остальных - судовые команды и рабочие, приведенные с Васильевского острова.

Рабочим стало известно решение предпринимателей, и вскоре от бастующих на имя начальника торгового порта было подано заявление. В нем они сообщали о решении не приступать к работе до тех пор, пока не будут удовлетворены все их требования. На тот момент из 19 тысяч работников порта работало не более 600 человек. Какой-то рабочий по поручению фирмы стал убеждать коллег выйти на работу. Кончилось тем, что ему пришлось спасаться от возмущенных товарищей. Работодателям удалось привлечь к погрузке угля арестантов и значительное число посторонних рабочих для замены бастующих. Работы производились под охраной пешей и конной полиции.

Командир порта передал заявление бастующих Российской экспортной палате с просьбой выступить посредницей в столкновении. Заседание палаты прошло бурно. Многие заняли непримиримую позицию, не соглашаясь даже на переговоры с рабочими. Однако некоторые все же предлагали рассмотреть требования всерьез. После продолжительных дебатов пришли к выводу, что петиция рабочих подлежит принципиальному обсуждению с участием представителей от обеих сторон. Для этой цели было решено созвать экстренное заседание экспортной палаты и пригласить на него, кроме заинтересованных сторон, командира порта.

Экстренное заседание состоялось. Присутствовало значительное число экспортеров и пароходных агентств. Начальник порта уведомил председателя отдела, что пригласить к участию в совещании представителей от бастующих он не мог, так как официально ему таковые неизвестны. Совещание вынуждено было приступить к рассмотрению петиции рабочих без участия представителей последних. После оживленного обмена мнениями совещание констатировало, что забастовка, по-видимому, идет на убыль.

По первому пункту петиции о сокращении рабочего дня с 12 до 9 часов было принято постановление, что рабочий день подлежит законодательному урегулированию, что не входит в компетенцию палаты. По второму пункту об увеличении заработной платы грузчиков с 1 руб. 30 коп. до 2 руб. некоторые экспортеры указали, что нынешняя плата действительно слишком низка. Тем не менее все согласились, что сейчас идти на увеличение платы под давлением требований рабочих нельзя и ввести новую расценку труда следует постепенно, лучше же всего было бы перейти от поденной платы к сдельной.

Около 10 часов вечера, когда рассмотрение петиции близилось к концу, неожиданно прибыли уполномоченные от рабочих, случайно узнавшие о совещании. Сообщение курьера министерства о приходе рабочих вызвало замешательство, настолько оно было неожиданным. Быстро закончив рассмотрение петиции, председатель пригласил на совещание семерых уполномоченных. На расспросы председателя один из рабочих доложил, что требования рабочих вызваны “не политическими мотивами, а необходимостью жить”.

Затем рабочие удалились на частное совещание и, вернувшись, объявили, что они согласны выйти на работу, если будут установлены соответствующие расценки. Кроме того, они попросили оградить рабочих от репрессий полиции, приступившей к выселению части бастовавших. Один из уполномоченных, между прочим, привел такой факт: полицейский останавливает первого попавшегося рабочего и спрашивает, согласен ли он работать за 1 р. 80 коп. Если рабочий отвечает, что эта плата невыгодна, полиция забирает его в участок. Решено было просить начальника порта, чтобы рабочие, избранные в качестве представителей и подавшие рассмотренную петицию, не были привлечены к ответственности и не пострадали за попытку вступить в переговоры с работодателями.

В заключение под аплодисменты рабочих и работодателей была принята следующая резолюция: “Представители рабочих в заседании лесного отдела экспортной палаты, принципиально соглашаясь на переход на сдельную плату, решили немедленно приступить к работам с тем, чтобы как со стороны работодателей, так и со стороны рабочих были выработаны подробные условия аккордных (сдельных) работ”. Содержание резолюции по просьбе рабочих сообщили начальнику порта.

Вскоре в порту к работам приступили подавляющее большинство постоянных рабочих и почти весь контингент поденщиков, но работы шли довольно вяло. Рабочие предложили новые сдельные расценки портовых работ работодателям. Некоторые из них, не дожидаясь перехода на аккордную плату, увеличили поденную плату на 20 коп. в день. Другие же обещали своим работникам выдать дополнительную плату, а также плату за прогульные дни во время забастовки по окончании навигации, если рабочие больше не прервут работ.

Через несколько дней у начальника порта состоялось совещание экспортеров и представителей экспортной палаты, шкивадоров и пароходовладельцев. На совещании выяснился резкий раскол между большинством и представителями экспортеров круглого леса и экспортной палаты. Председатель экспортеров пиленого леса при молчаливом согласии шкивадоров настаивал на том, что постановление экспортной палаты о переходе на сдельную плату не обязательно для всех экспортеров.

Представители экспортной палаты по поводу противодействия мирному урегулированию конфликта высказались так: “Только лица, которым чужды интересы русского экспорта, могут защищать позицию отказа от всяких соглашений”. После оживленного обмена мнениями большинство участников совета приняли постановление, что выработанные экспортной палатой условия соглашения, благодаря которым прекратилась забастовка, надо считать обязательными для всех. При этом было высказано опасение, что если переход к сдельной плате не осуществится, то возможно, возобновившиеся работы в порту снова прекратятся.

В конце концов между предпринимателями и рабочими было достигнуто соглашение и приняты предложенные рабочими расценки сдельной оплаты труда.

Марина ЮРШИНА

Редакция благодарит Научную библиотеку профсоюзов за предоставленные источники.