С начала февраля профком Сегежского целлюлозно-бумажного комбината пытается оформить коллективный трудовой спор. Как уже писала “Солидарность” (№ 8, 2006), причина конфликта - не только отказ руководства выполнять положение колдоговора о повышении зарплаты и выплаты “тринадцатой” при наличии прибыли, но и вообще нежелание администрации признавать такое поведение нарушением. Пока республиканская трудинспекция, в которую обратился профком, уже начатую процедуру выдвижения требований к работодателю законной не признала. Но рабочие настроились на то, что, если к марту не повысят зарплату, начнется забастовка. Так что 24 марта акция протеста все-таки состоялась - в форме пикета, поскольку даже заявку на митинг городские власти “завернули”. Корреспондент “Солидарности” побывала на акции протеста, пообщалась с гендиректором, а также с работниками Сегежского ЦБК и его дочерних предприятий, не принявших участие в акции.

“МЕДЛЕННЫМ ШАГОМ, РОБКИМ ЗИГЗАГОМ”...

Оплату труда, как призналось большинство работников предприятия, не повышают лет шесть. Если за последнее время и был какой-то рост зарплаты, то только за счет увеличения сверхурочных. Ранее профком пытался намекать руководству, что зарплату надо повысить. Но намеки остались незамеченными, а действующий строго в соответствии с положениями колдоговора и Трудового кодекса профсоюз тогда не нашел оснований для того, чтобы выдвигать требования. По колдоговору увеличения зарплат можно потребовать только за счет средств из прибыли. А у комбината прибыли-то вроде и не было - с чего требовать... Но в 2005 г. предприятие, несмотря на чудовищный, по словам гендиректора Василия Преминина, отраслевой кризис, вдруг получило прибыль. Естественно, профком еще осенью поставил вопрос о выплате “тринадцатой” зарплаты и о повышении оплаты труда. И, как говорит Александр Житников, председатель профкома, “началась канитель”: сначала “гендиректор тянул с созывом совета директоров, хотя все они находятся в Сегеже”. Потом пошли разговоры о том, что предприятие с трудом выживает, а повышение зарплат совершенно его раздавит. Потом, на письма профкома о нарушении положений колдоговора, гендиректор ответил, что нарушений нет, так что и коллективного трудового спора нет. А нет спора - не нужно созывать и согласительную комиссию, на которой настаивал профком. Нужно лишь договориться, как правильно “истолковать” колдоговор.

Но не договорились. 9 февраля 2006 г. прошла профсоюзная конференция, где представители профсоюза выдвинули требования от имени его членов, а также работников, в профсоюзе не состоящих (по доверенностям). Естественно, затем должна была начаться подготовка забастовки. А в связи с отказом Василия Преминина реагировать на требования работников, профком обратился в Министерство здравоохранения, социального развития и спорта республики с просьбой собрать арбитражную комиссию. Министерство сочло просьбу справедливой, так как зарплаты на предприятии невелики даже по местным меркам, и назначило кандидатуры в арбитраж. Однако Карельская трудинспекция (тоже вроде признающая справедливость требований), вызванная профкомом, вдруг обнаружила нарушения. Мол, по 399-й статье ТК РФ требования положено выдвигать на конференции трудового коллектива, а не на профсоюзной. Главный правовой инспектор ЦК профсоюза работников лесной промышленности Янина Смайлене с этим решением не согласилась. От имени ЦК отправлены возражения в генпрокуратуру и федеральную трудинспекцию. Кстати, как говорит Смайлене, МОТ уже дважды обращалась в правительство РФ по поводу нечеткости формулировки статьи: ведь она позволяет ущемлять права профсоюзов.

Хотя работодателя трудовая инспекция тоже “пожурила”. По результатам проверки ему рекомендуется обратить внимание на ст. 134 ТК РФ - “Обеспечение повышения уровня реального содержания заработной платы”. Зато уж выводы о “незаконности процедуры” выдвижения требований выглядели отнюдь не рекомендацией. О чем и поспешила заявить пресс-служба предприятия: “Разговоры о предзабастовочной ситуации, коллективно-трудовом споре на предприятии - юридически несостоятельны, политически сомнительны”. В “незаконности требований” профкома администрация предприятия пыталась убедить и республиканское руководство профсоюзов - реском и республиканский совет. Правда, Николай Михалев, председатель рескома, и Геннадий Гришунин, председатель республиканского совета профсоюзов, к удивлению гендиректора, как говорит Александр Житников, оказались на стороне профсоюза.

Профком, дожидаясь очередного официального ответа чиновников (уже федерального уровня), на этот раз не стал сворачивать деятельность, а подал заявку на митинг: рабочие-то возмущаются. Городская администрация, засомневавшись в способностях профкома обеспечить медицинскую помощь на столь серьезном мероприятии, разрешения на митинг не дала. Так что возмущенным трудящимся пришлось довольствоваться пикетом, на котором, по закону, особенно не пошумишь. Впрочем, как сообщал за несколько дней до акции Житников, они не ожидали разрешения и на пикет. А Василий Преминин позже, на пресс-конференции, признался, что если бы он хотел, он бы “нашел способ, чтобы этого тут не было”.

МОЛЧАЛИВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ПРОТЕСТА

“Радикалы” от профсоюза все-таки пошли требовать повышения зарплаты к проходной комбината. Таких набралось более тысячи (при том, что на комбинате работают чуть менее четырех тысяч человек), хотя смогли выйти только те, кто не занят в “непрерывном производстве”.

Так как пикет не предполагает использования звукоусилительной аппаратуры, а нужно еще огласить требования и сообщить “последние известия” о переписке с разного рода инспекциями, люди столпились вокруг импровизированной площадки. На ней по очереди выступили предпрофкома, его заместитель, представители некоторых цехов. В целом речь - лишь пояснение к “молчаливым” лозунгам на плакатах: “Обещаниями детей не прокормить!”, “1999 - 2006: директор миллиардер, коллектив - нищий!”, “Рабочий - не раб!”, “Мы не просим, мы требуем заработанное”, “Низкая зарплата - позор директора”. Слышались реплики: “На ту заработную плату, которую получает большинство работников нашего предприятия, жить невозможно”; “Два года работаю, ничего не изменилось, - хорошо, что хоть не умер на эти четыре тысячи”, “По расчетке в этом месяце к выдаче ноль - а всего-то вычтены подоходный налог, профвзносы и услуги ЖКХ”, “Бесплатно я здесь работаю”. Сергей Мартынов, работник сварочного цеха, так объяснил в выступлении “радикальные” настроения собравшихся: “Пусть директор не думает, что мы анархисты и революционеры, что нам все это доставляет удовольствие. Другого выбора вы нам не оставили. Вот вы бы сказали, что с первого апреля повысите нам зарплату, никто бы сюда не пришел. И вопрос о забастовке не стоял бы”.

Александр Житников и его заместитель Вера Федорчук сообщили о телеграммах поддержки, которые пришли в адрес профкома, о протесте ЦК в отношении ответа из Карельской трудинспекции. А также о том, что городские власти уже подготовили минимальный перечень работ для ЦБК (как для градообразующего предприятия) и профком его получит в пятидневный срок после объявления забастовки.

Было много представителей прессы: пикет стал новостью, которую обсуждали во всех местных СМИ. Правда, из руководства на пикет никто не вышел. А журналистов после акции пригласили в кабинет гендиректора, чтобы узнать их видение происходящего. Туда корреспондент “Солидарности” и отправилась после того, как Житников предложил “акцию закончить и организованно разойтись по цехам, чтобы не было нарушений дисциплины”.

“БЛАГОДЕТЕЛЬ”

Пресс-конференция Преминина получилась долгой - более двух часов - и невероятно интересной. На вопрос о положении дел на комбинате гендиректор около получаса рассказывал о раскладе сил на “мировом рынке производства бумажных мешков”, подробно описывал конкурентов. И в итоге с гордостью заявил, что выводит предприятие в число мировых лидеров.

Поведал Василий Преминин и о масштабной реконструкции завода, на которую потрачено уже около 3,5 млрд. руб. кредитных средств, о планах по “завоеванию Азии”, о том, что будет происходить с девятью европейскими заводами Керстнер, которые он “был вынужден купить” - тоже “за счет кредитных ресурсов”. Посетовал, что при таких масштабных планах ему приходится работать в “условиях падающего рынка”. Правда, есть “альтернативное решение - закрыть Сегежский ЦБК, перевести производство в Астрахань или даже в Китай (мол, там платить рабочим придется меньше): на этом здесь прекратится жизнь, треть республики окажется без средств”. Поделился Василий Федорович и планами реструктуризации ЦБК. Схема, как он говорит, вполне традиционная - аутсорсинг. Когда будет составлен перечень работ для главных “бизнес-единиц” - цехов готовой продукции, пройдет сокращение, - “если оно будет нужно”. И тогда уже все “вспомогательные” службы могут быть “выставлены за ворота как самостоятельные юридические лица”. Впрочем, сокращение на предприятии уже идет - в связи с реструктуризацией и, естественно, экономической целесообразностью. Ведь повышается производительность труда - можно сохранять объемы производства при меньшем количестве трудящихся. Как потом выяснилось из разговоров с работниками, за счет увеличения сверхурочных...

На большинство конкретных вопросов о предприятии Преминин не отвечал, переводя разговор на рассуждения о настоящем и будущем отрасли. По его мнению, “произойдет то же, что было в других отраслях мировой экономики”, в автомобилестроении, например: процессы объединения, слияния, то есть концентрации капитала. Усилится специализация фирм с целью сокращения издержек. И “у Сегежского ЦБК такая же стратегия”.

На вопрос о том, что будет с ЦБК, если рабочие выйдут на забастовку, гендиректор ответил, что “ЦБК существовать перестанет, можно будет закрыть все”. И добавил, что не думает, “что наши люди настолько глупые, чтобы выйти на забастовку”.

Продолжил гендиректор уже в другом направлении: “Население почему-то привыкло, что кто-то должен прийти и что-то за них сделать. Мы можем требовать, чтобы президент обеспечивал зарплату. Можем требовать обеспечения зарплаты у гендиректора. И подавляющее большинство не подумает, не проще ли пойти и заняться тем делом, которое принесет тебе столько денег, сколько ты хочешь. Проще с кого-то потребовать - стукнуть кулаком, поднять флаг. И начинается недопонимание...”

Ситуацию с зарплатой гендиректор, как стало ясно из его слов, видит иначе, чем профактив: “Рабочие на ЦБК получают ту зарплату, которую заслуживают”. Есть планы повысить зарплаты в подразделениях, где выпускают конечную продукцию. По поводу остального - ответ один: “Вот я, Преминин, у меня в карманах денег нет. Вы должны понимать, что у меня нет задачи добиться самой высокой зарплаты в отрасли. Менеджера, у которого появится такая задача, акционеры должны уволить. Причина простая - зарплату формировать должен рынок. Действия профсоюзов в мире приводят лишь к падению экономики”.

Правда, сам Преминин со столь “вредной организацией” не борется, признавая, что “у него - свой бизнес, у профсоюзов - свой”. Получилась очень интересная дискуссия о профсоюзах и социальном партнерстве. Как оказалось, Василий Преминин, видимо, не считает, что ФНПР - вполне мирная организация, выступающая за социальное партнерство. Деятельность любого профсоюза, по мнению Василия Федоровича, - это 100-процентный бизнес. Причем не совсем мирный - приходится ведь “кричать как можно громче, требовать как можно больше”. И это все вместо того, чтобы помогать директору бороться с прогулами, пьянством, воспитывать людей. Просто безобразие! Еще профсоюзы ни за что не отвечают: мол, только права умеют качать. А гендиректору “нечего говорить сегодня о социальном партнерстве с профкомом, который ни за что не отвечает и ничего не делает” - то есть не делает ничего для развития производства и выполнения поставленных руководством предприятия задач.

Так что “ответственным социальным партнером” для бизнеса, по мнению Василия Федоровича, может быть только власть, а профсоюзы, получается, “оккупируют” государственную функцию. И ведут себя при этом столь безответственно, что все кончится тем, “что бизнес уйдет в Китай”. Ибо “профсоюзы не видят происходящих в мире экономических процессов”.

А сам Преминин, по его рассказу, “сажает деревья, строит предприятия, сохраняет или создает рабочие места, придумывает новые продукты, платит ту зарплату, которую может, исходя из экономической целесообразности”, то есть ведет себя как “настоящий социально ответственный директор”. И именно в силу своей высокой социальной ответственности Преминин игнорирует отраслевое соглашение, так как оно предприятие погубит и вообще создано как оружие для ведения отраслевых войн, направленное разорение менее успешных предприятий...

ЭСТЕТИКА УСПЕШНОГО ПРОИЗВОДСТВА

Вдохновившись рассказами, корреспондент “Солидарности” в сопровождении одной из профактивисток отправилась по цехам Сегежского ЦБК. Конечно, есть на комбинате и недавно реконструированные производства, где, может быть, и воздух чище, и платят больше. Так как именно они приносят предприятию прибыль - по мнению гендиректора. Но поистине неизгладимое впечатление оставили “общая обзорная экскурсия” по территории и посещение перерабатывающих производств в химическом и варочном корпусах. Правда, не самое приятное. На территории все не так страшно - тут хотя бы можно дышать и ходить не слишком опасно, несмотря на наличие мрачных зданий с выбитыми стеклами. Например, старого варочного корпуса, где когда-то взорвались при ремонте котлы, после чего корпус просто закрыли. А вот на экскурсию в варочный и химический корпус, видимо, нужно было идти в противогазе и прорезиненной химзащите.

Здесь тоже была “модернизация”. Правда, по словам ребят из ремонтной службы, с которыми удалось поговорить, “об этом лучше не вспоминать”, потому что “провели ее абсолютно безграмотно, на ветер выкинули очень много денег”.

Цветовая гамма варочного корпуса - много серого, коричневого, темно-зеленого. Запах - что-то вроде тухлых яиц и гниющей капусты. Именно так пахнет сероводород и метилмеркаптан - основные газы, которые выбрасываются при обработке целлюлозы. Есть тут и щелок, и скипидар. Есть лужи серного щелока на полу в “нулевке” - нижнем этаже корпуса. Серный щелок капает прямо из некоторых труб - в люки и стоки, правда, уходит не весь. Как сказала сопровождающая меня профактивистка Оля, тут нужно беречь волосы: если капнет на кожу, еще ничего, а если на голову, можно сразу облысеть.

Запах на одном из верхних этажей корпуса ощущается еще сильнее. Как сказала одна из девушек, трудящихся тут, “вот этим люди дышат за такие денежки. Домой некоторые приходят - их рвет. У половины цеха язва. У мужчин еще более-менее, а у женщин практически у всех. Мы работаем в респираторах, но они не помогают. Тут щелок, метилмеркаптан, скипидар, сероводород. Сильнее всего действуют сероводород и метилмеркаптан на почки, органы дыхания, нервы, пищеварение. Люди после смены не помнят, как до дому добрались. Кто-то сознание теряет”. Ремонтник Сергей, оказавшийся в цеху, добавил: “Почему-то после “модернизации” стало вообще невозможно дышать. Никакой вытяжной вентиляции нет”.

А на вопросы о том, что является главной проблемой, все попадавшиеся работники как один заявляли, что это - низкая зарплата. Николай Александрович, слесарь пятого разряда, рассказал, что получает две тысячи в аванс и две с небольшим - в зарплату. Коммунальные платежи удерживают у его жены: только за тепло получается 2700 руб. в зимнее время. Николай заметил, что вообще не понимает, на что живут молодые ребята, у которых
3 - 4 разряд. Ведь у них тоже семьи.

Николай Кабанов, мастер, сказал: зарплата “грязными” у него выходит по 7 - 8 тысяч. На руки получает две с небольшим. Говорит, что люди работал бы больше сверхурочно, но не получается, особенно сейчас: “как выдвинули требования о повышении зарплаты, сразу начался какой-то террор со стороны работодателя. Служба охраны стала караулить людей между цехами, и без бумажки никто не может ни получить молока, ни сходить ни в здравпункт или за булочкой в перерыв - для этого нужно специальное разрешение получить. Просто тюрьма”.

Жаловались на особенности пропускного режима и другие. Виктор рассказал, что, если человек после подмены “идет с синим пропуском после пяти часов, его чуть ли не хватают, держат полчаса, записывают объяснения, вызывают машину, тащат на центральную проходную. Это просто натуральное издевательство. Тот же Ромбачев, директор по персоналу, выступает по центральному радио комбината: “Вашего теперь тут ничего нет, вы здесь никто”. Уборщица звонит со слезами в голосе, спрашивает, на что ей жить. Он спокойно отвечает: “Ваш труд большего не стоит”. О возможном коллективном трудовом споре работники “вспомогательных” (то есть, по мнению гендиректора, не приносящих прибыли комбинату) служб отзываются в основном пессимистично: “В случае забастовки он или повыгоняет всех, или закроет предприятие”. Правда, бороться за повышение зарплаты все-таки намерены. А как иначе? Ведь на нынешнюю не прожить...

“НА ИЖДИВЕНИИ”

На дочерних предприятиях Сегежского ЦБК ситуация оказалась еще более сложной. Зарплаты в целом ниже. Работают, как оказалось, все в убыток, и пока не обанкрочены исключительно только “по милости главного руководства”, то есть ЦБК. Причем когда-то через банкротства прошли практически все предприятия комплекса. В конце февраля банкротство прошел “Сегежалес” - один из леспромхозов. Как рассказал его работник, просивший не называть его имени, предприятие перешло к “Северо-Западной лесной компании”. Начальником там стал кто-то из команды ЦБК. Профорганизации на “Сегежалесе” в связи с его банкротством тоже теперь нет, правда, прежний председатель профкома Валентина Ракова надеется создать новую. На просьбу о встрече с корреспондентом “Солидарности” бывшая предпрофкома не откликнулась - то ли из скромности, то ли из опасений...

Удалось побывать на лесодеревообрабатывающем комбинате (ЛДК) “Сегежском”. Как сообщила председатель профкома ЛДК Ирина Гурова, предприятие всегда было стабильным. Имеет выход на европейский рынок. Года три назад была присвоена “корона” (международный знак качества) на пиломатериалы. У предприятия выгодное местоположение, рядом железная дорога, есть свой порт на Выгозере - звене в пути по Беломорканалу. На вопрос о том, почему предприятие убыточно, если все так хорошо, почти все работники отвечали: “Потому что нами хозяин командует, а не мы. Он продает продукцию. Захочет - обанкротит нас, хозяин - барин”. Ирина Гурова выразилась более политкорректно: “Пиломатериалы уходят в долларах, а мы получаем копейки. Мы не собственники производства, мы зависим от руководства ЦБК. Когда-то работникам принадлежали акции, до 1996 года, но тогда на предприятии не выплачивали по полгода зарплату, так что после некоторых уговоров рабочие едва ли не с охотой расставались с акциями”.

Средняя зарплата на ЛДК за последние два месяца составляет 6600 руб. - с северными надбавками. На 1000 руб. выше, чем в прошлом году, но лишь за счет сверхурочных. Ставка первого разряда - 1010 руб. Зарплату работники ЛДК получают не от распила, а как процент от продажи - 13,06%. Как призналась Ирина, профком требовал у руководства большего, но пока не получается: прибыли-то вроде бы нет. При перезаключении колдоговора в прошлом году удалось отстоять “женские часы” (сокращенная до 35 часов рабочая неделя; при работе 40 в неделю 5 часов оплачиваются дополнительно) и бесплатный транспорт (развозивший сотрудников по домам), который руководители хотели отменить.

Операторы-бракеры (отслеживают бракованную продукцию) из цеха готовой продукции ЛДК Любовь Петрова, Леокадия Юрьева, Александра Кудрявцева единственной проблемой считают маленькую зарплату. Работают по шестому разряду, а тариф около 10 руб. в час. Подошедшая во время разговора Тамара рассказала о еще одной беде: “Условия ужасные, люди устают, теряют сознание прямо на работе. Я не могу по две смены работать, я пробовала, но мне плохо было, я не понимаю, как у других так получается”. В общем, как на ЦБК, но зарплаты еще меньше, а перспективы - еще сомнительнее. К забастовке, по мнению Ирины, работники не готовы психологически, а она сама - в связи с “недостатком опыта”. Но ЛДК солидарен с ЦБК по поводу повышения зарплаты. “Добьются они чего-то - и у нас должно стать лучше”, - говорит Гурова.

В Валдайском леспромхозе, еще одном дочернем предприятии Сегежского ЦБК, профорганизации уже давно нет. Несколько раз представители рескома пытались воссоздать, но почему-то ничего не вышло - то ли люди не доверяют, то ли еще что. Директор Валентин Детков утверждает, что не против профсоюза, только у него времени им заниматься нет. Он с гордостью заявил, в леспромхозе такой же средний уровень зарплаты, как на ЦБК. Сообщил также, что на предприятии есть колдоговор: заключен он с неким “органом общественной самодеятельности”, который возглавляет главный инженер по технике безопасности. Рассказал директор о недавно прошедшей реорганизации - о выведении из ОАО “Валдайлес” трех ООО: “Валдайский ЛЗП” - по лесозаготовке, “Перевал” - по перевозке и “Сплав” - по раскряжовке и сплаву древесины. Естественно, все это “совершенно убыточно”, ведь предприятие работает сезонно, так что “единственное спасение” для них - помощь ЦБК.

Работники предприятий Валдайлеса говорили неохотно. Может, из-за присутствующего директора, может, из-за недоверия к приезжим. После возвращения из леспромхоза удалось поговорить по телефону с одной работницей, решившейся рассказать о проблемах в леспромхозе - и о той же зарплате, которая при формально прошедшей индексации не увеличилась, потому что “сняли кубик”: снизили сдельную оплату за обработку кубометра древесины. Рассказала о нарушениях безопасности труда, о прошедшем сокращении, - о нем почему-то умолчал директор. Рассказала о графике работы - гораздо больше признаваемых директором 35 - 40 часов в неделю.
Совсем без жалоб сообщил водитель Юрий Владимирович о своем графике работы: зимой доводится спать не более пяти часов в сутки, а остальное время проводить за рулем. Работники в гаражах жаловались на частые поломки техники, ее давно никто не обновляет. Резюмировал разговор о проблемах леспромхоза механик Вячеслав Александрович, признавшийся, что “чувствуется, что леспромхоз уже на колени упал”.

К ЗАТЯЖНОМУ КОНФЛИКТУ?

Обстановка и на Сегежском ЦБК, и на его дочерних предприятиях получается одинаковой. Зарплата, несмотря на заверения работников, не единственная проблема. И даже не главная. Главная проблема здесь все-таки психологическая, моральная - очевидность того, что очень тяжелый труд, да и жизнь людей ничего не стоят. Сегодня ситуация меняется. Люди начали чего-то требовать. А требовать им есть чего: повышения зарплаты, улучшений условий труда, спасения комбината от банкротства. И хотя руководство старается делать вид, что не слышит их, работники намерены “встать с колен”. Пока больше выступают те, у кого положение получше, но на них ведь смотрят и другие. “Солидарность” будет следить за развитием событий на Сегежском ЦБК.

Александра ПЕТРОВА