28 января на заседании Российской трехсторонней комиссии ФНПР подняла вопрос о гонениях на профорганизации. В частности речь шла о ФГУП “Мичуринский экспериментальный спиртовой завод”, из профорганизации которого единовременно вышли все члены профсоюза - более 200 человек. На следующий день корреспондент “Солидарности” выехала в Тамбовскую область - в Мичуринск.


На фото: продукция завода по мере распродажи произведенных
запасов становится раритетом


ВОН ИЗ ПРОФСОЮЗА!

По дороге в Мичуринск председатель мичуринского райкома профсоюза работников АПК Виктор Жариков рассказывает мне, что профорганизация на ФГУП “Мичуринский экспериментальный спиртовой завод” всегда была сильная, крепкая. Из 360 работающих практически все входили в профсоюз. Потом на заводе начались проблемы, сокращения, некоторые ушли, осталось 256 работников. Но никто не предъявлял претензий к профорганизации, никакого недовольства не было. И вдруг, как снег на голову, в конце октября 2008 года свалилась на него информация о том, что в течение одной недели все работники в полном составе написали заявления о выходе из профсоюза.

- Мы в рамках кризисного мониторинга собрались на заседание президиума райкома профсоюза, и председатель профкома рассказала об этой ситуации. Я думаю, что там работодатель напечатал заявления и раздал людям, чтобы они просто подписались, - рассуждает Жариков. - Но вам сейчас председатель профкома сама расскажет, как все было.

Мы входим в кабинет председателя Людмилы Прониной, здороваемся. Перед Людмилой Александровной лежит стопка раскрытых трудовых книжек - она неосвобожденный председатель профкома, работает еще и в отделе кадров. Просим рассказать о ситуации.

- А я больше не председатель профкома, и ничего говорить вам не буду, - заявляет Пронина.

Мы теряем дар речи: для всех это совершенная неожиданность. Жариков уточняет, что полномочия председателя профсоюзного комитета с нее не сняты, общего отчетного собрания не было.

- А какое может быть общее собрание, если все вышли из профсоюза? И весь профком написал заявления о выходе из профсоюза, - возражает Пронина.
Дальше между мной и бывшим председателем состоялся такой разговор:


- Почему вы не хотите пообщаться с нами?

- Мне надо работать. Что вы хотите узнать?

- Почему люди вышли из профсоюза?

- А что от него толку? Люди говорят, что не будут просто так платить профвзносы.

- До этого платили, а почему сейчас не будут?

- Зарплату немножко повысили, поэтому.

- Вы разговаривали с этими людьми?

- Ко мне ни один человек не обратился.

- А можно посмотреть на заявления о выходе из профсоюза?

- Пойдемте к Надежде Петровне (замдиректора. - Ю.Р.), я без нее ничего показывать не буду.

- Вы только не волнуйтесь... - говорю я, видя, как у Прониной дрожат руки и голос.

- Я хочу работать! - кричит она. - Я выполняю свою работу инспектора по кадрам! Если мне скажут с вами разговаривать - я буду.


Мы идем к Надежде Кошаровой. Сейчас она занимает пост заместителя исполнительного директора, так как Мичуринский спиртзавод находится в стадии банкротства и у него есть конкурсный управляющий. Тем не менее, Надежда Кошарова на протяжении двадцати лет была директором этого завода, а в народе ее называют “мамкой”. Разговаривать с нами она отказывается, но все же поясняет, почему люди вышли из профсоюза: “Сидят по полгода без содержания, получают копейки. Для вас 1% в профсоюз - это не деньги, а для них деньги”. Вместе с Прониной она пытается нас уверить, что причина столь массового выхода - финансовая. Дескать, людям и так тяжело, и еще 1% отдавать ни за что они просто не хотят. Однако через некоторое время выясняется, что завод со 2 февраля закрывается, а работники уходят в неоплачиваемый отпуск. Таким образом, все уверения замдиректора и бывшего предпрофкома о том, что людям “повысили зарплату”, кажутся нелогичными. Если работнику не платят, то не все ли равно ему, вычтут ли у него из несуществующей зарплаты 1%? В конце концов бывший председатель профкома задала мне такой вопрос:

- Ну, хоть один человек вам жалобу написал?

- Но вы у них даже причину выхода из профсоюза не спрашивали?! - удивляюсь я.

- Не спрашивала. Люди изъявили желание выйти из профсоюза и не сочли нужным со мной советоваться.


СПИРТ ГНАТЬ НЕВЫГОДНО

Официальные комментарии Надежда Кошарова давать отказалась, отсылая к конкурсному управляющему, а неофициально рассказала, что с 23 января ползавода находится в отпуске без содержания, а с 28-го - уже практически весь завод. 30 января последняя смена консервирует предприятие на неопределенный срок, и со 2 февраля завод полностью закрыт. Все это по одной причине: нет реализации. Все резервуары залиты спиртом, девать его некуда. Я уточняю: “Это из-за кризиса?” Оказывается, с кризисом это никак не связано. В спиртовой отрасли свой кризис: нелегальные производители. Так, в республиках Кавказа бутылка водки с акцизной маркой стоит в магазине 25 рублей, тогда как только официальные налоги - 47 рублей 50 копеек с одной бутылки. “Если одни работают по правилам, а другие эти правила игнорируют, то как мы можем быть конкурентами?” - возмущается Кошарова.

Мичуринский спиртзавод раньше производил спирт этиловый ректификованный, “люкс”, “экстра”, кормовые гранулированные дрожжи, ферментные препараты, водку (“Водка Мичуринская”, “Два Петра”, “Два Петра на березовых почках”, “Водка 68 - Регион”, горькая настойка “Антоновская” и другие). Причем их продукция считалась очень качественной. Сегодня остался только спирт - линию по производству водки закрыли уже год как, распродают остатки. Местные жители очень недовольны, привозную водку не берут, говорят, что она хуже. Вот и продавщица в магазине при заводе жалуется:

- Все брали только нашу водку, она самая дешевая была и качественная: “Мичуринская” по 72 рубля - самая ходовая, около 80 рублей стоила “Два Петра”. Сейчас вся водка привозная и дорогая. В магазине из наших осталась только “Элитная”, потому что она дорогая (155 рублей). Никто не знает, что дальше будет... Если водку не начнут делать, то наш магазин закроют, потому что спирт мы не продаем. Нам сказали, что мы уволимся с завода, нас переведут в частный магазин.

На мой вопрос, является ли продавщица членом профсоюза, она сказала, что не знает. Раньше была, а что сейчас - она не в курсе.

В добавление ко всем проблемам, которые переживал завод, с 1 января 2008 года все спиртзаводы должны были поставить у себя установки по утилизации барды (отходов спиртового производства). Их цена составляет 1 - 1,5 млн долларов - немалые деньги, особенно для небольших региональных предприятий. Эксперты предрекали, что вложиться в установку нового оборудования смогут не все производители, из-за чего с рынка уйдут до 30% спиртзаводов. Мичуринский экспериментальный установку приобрел, но это его подкосило окончательно: в 2008 году завод семь месяцев стоял, потом заработал, но ненадолго. С августа началась процедура банкротства. В конце 2008 года уволили 50 человек, теперь вот оставшихся “ушли” в неоплачиваемый отпуск. Кошарова пояснила, что завод не заработает до тех пор, пока не найдутся покупатели их спирта.


КОММЕНТАРИЙ
Вадим ДРОБИЗ, эксперт ЦИФРРА
(Центра исследований федерального и регионального рынка алкоголя):

- До 2000 года основная часть заводов была государственной, все было хорошо. В 1999 году государство, наверное, из хороших побуждений, образовало такую организацию, как Росспиртпром. Ему были переданы практически все госактивы. Почти половина заводов, которые попали в Росспиртпром, были обанкрочены в течение первых двух лет - это позволило частным заводам подняться. К 2004 году государство потеряло половину объема, которое занимало на рынке России и по спирту, и по водке. В 2006 году произошел мощнейший кризис на алкогольном рынке, который привел к банкротству еще ряд компаний. Это был чисто административный кризис, вызванный госрегулированием отрасли. Точнее - принятием закона, который должен был быть введен в течение нескольких лет, а его ввели махом с 1 января 2006 года. В итоге все производство на месяц остановилось. (С 1 января 2006 года вступил в силу закон “О госрегулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции”. - Ю.Р.).

Государство не может обеспечить контроль над оборотом спирта. Минимальная цена бутылки водки в магазине не может быть ниже 90 рублей, а основная масса населения по такой цене приобретать ее не может. Нелегальная продукция - прекрасного качества, просто из нее украден акциз. Из каждой пол-литровой бутылки водки государство забирает акциза порядка 40 рублей.

Сегодня половина рынка нелегальна. За последние четыре года производство легального спирта сократилось на 35%, и никаких мер государство не принимает. Нелегальный спирт стоит в 1,5 раза дешевле легального, его производят в основном в республиках Кавказа. Легального спирта хватает, но его не хотят покупать производители, поскольку можно купить нелегальный в 1,5 раза дешевле.

Отрасль переживает очередной кризис: кризис отсутствия денег у производителей, кризис цены, сырья, нелегальной продукции. У нас большая часть спиртовых заводов является бюджето- и градообразующими. Раньше спиртзаводы и гидролизные заводы строились в основном в поселках. Сегодня значительная их часть находится в предбанкротном состоянии. Ситуация очень сложная. Заводов навалом, купить их можно за копейки, они никому не нужны. У меня товарищ шутит, что через пару месяцев банки не будут знать, что им делать с заводами, которые перейдут в их собственность за долги...


ОЗДОРОВЛЕНИЕ ЭКОНОМИКИ
ПО-МИЧУРИНСКИ

По меркам 90-тысячного Мичуринска, спиртовой завод - не самое маленькое предприятие. Да и в бюджет города от него, наверное, поступали некоторые средства. Что же будет делать город теперь, когда предприятие в тяжелом состоянии, а перед более 200 работниками маячит перспектива оказаться на улице? С этим вопросом я обратилась к заместителю главы администрации Мичуринска Владимиру Конобееву.

- Люди на спиртзаводе сейчас в отпуске без содержания. Большая вероятность, что они будут уволены... - начала я.

- Мы не знаем этого. Банкротство иной раз приводит и к положительному результату. Может, после смены собственника еще больше людей там работать будет, - перебил меня Конобеев.

- Но люди уходят в неоплачиваемый отпуск! - возразила я.

- Это финансовый инструмент руководства предприятия, метод поддержания экономики, - развел он руками.

- Это незаконно.

- А это уже вопрос прокуратуры.

Вот так. Оказывается, неоплачиваемый отпуск, по мнению заместителя главы города, - неплохой способ поддержать экономику. На вопрос, что делать людям в Мичуринске, где им искать работу, Конобеев ответил также очень четко:

- В городе на данный момент свободных рабочих мест нет. Есть общественные работы, о которых говорит губернатор: содержание территорий, дорожное строительство и так далее. Эта мера предпринимается областью.

На мой вопрос, есть ли у города антикризисный план, Владимир Станиславович сказал “конечно, есть”, но как только я попросила вкратце рассказать о его сути, заявил, что это отдельный вопрос, на который у него нет времени. И ясно дал понять, что аудиенция закончена. Как говорится, без комментариев.

В центре занятости Мичуринска мне сказали, что критических цифр по безработице пока нет, только вот, как выяснилось, самим сотрудникам центра задерживают зарплату, которая составляет 4300 рублей - минимальный уровень! А когда я поинтересовалась, как поговорить с безработными, то мне посоветовали... просто выйти на улицу и остановить любого. Скорей всего, он состоит на учете в центре занятости. На стенде центра я увидела вакансии, но только большинство из них в Московской области. Например, такая: “Слесарь 3 - 6 разряда, з/п от 23 000, опыт работы от 2-х лет, вахтовый метод работы, 11-часовой рабочий день”. После долгих поисков нашла все же вакансии в Мичуринске: “Врач-невролог, з/п 4330 рублей”. Для тех же, у кого нет высшего медицинского образования, другая вакансия: “Водитель автомобиля, права категории С, з/п 8000 рублей”. Задумалась: будь я безработным неврологом, какую вакансию я бы выбрала? Впрочем, и тут, видимо, все не так гладко, как на бумаге. В подтверждение слов заместителя главы города работники центра занятости мне сказали, что из 50 уволенных два месяца назад со спиртового завода до сих пор работы не нашел ни один.

Я решила последовать совету: вышла на улицу и начала спрашивать людей о том, как им живется. Спрашиваю у одного прохожего, на какую зарплату можно ориентироваться при поиске работы.

- Если найдешь работу, то только на хозяина, а хозяин больше трешки не платит, - отвечает он мне.

- А где ее найти? В центре занятости?

- Нет, там не найти, лучше газету купить.

- Негде работать совсем... Только вот завод “Прогресс” в этом году хорошо работает, даже зарплату подняли. Рабочие там сейчас около 10 - 12 тысяч рублей получают, - говорит другой.


Интересуюсь, сколько нужно зарабатывать, чтобы более-менее нормально жить.

- Что значит - нормально? Чтобы с голоду не помереть, надо хотя бы 4 тысячи рублей на человека.

Захожу на местный рынок - одни продавцы, практически нет покупателей.

Интересуюсь у бабушек за прилавком, как идут дела. Они наперебой жалуются:

- Очень дорого все! Кусок мяса не купишь. Мяса дешевле 160 рублей вообще нет, а раньше и по 90 можно было купить. Импортные окорочка были 55, а теперь 105 рублей...

- Зарплату задерживают, а за квартиру платить надо. За двухкомнатную квартиру мы платим 2300 рублей, нас трое прописано, и я льготница. А в квартире ни горячей воды, ни телефона нет. У меня пенсия 4,5 тысячи, как на нее жить?..

- Если глава семьи работает и получает 4 тысячи, это уже считается много, но это разве деньги? Нигде не устроиться. У меня два внука и зять - и никто не может устроиться. В Москву ездили - там их обманули, не заплатили, а тут работы никакой...


ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА

Как бы ни хотелось руководству мичуринского спиртзавода, но с выходом людей из профсоюза отношения завода с профорганизацией не заканчиваются. Председатель райкома Виктор Жариков рассказал, что спиртзавод должен им профвзносы за последние три года. В июле были перечислены 160 тысяч рублей долга за 2008 год. Что касается 2007 и 2006 годов, то суммарный долг за этот период перед райкомом составляет порядка 300 тысяч. Эти деньги работодатель не перечисляет. Говорит: нету. На самом деле - по ведомости деньги прошли. В Тамбовской области такое распределение: 65% взносов остается в профкоме, 35% перечисляется райкому. Председатель профкома Людмила Пронина свои 65% забирала, профком их использовал на подарки, на погребения и другие нужды. Так куда делись оставшиеся 35%?

Председатель обкома профсоюза работников АПК Владимир Скрипченко разводит руками и говорит, что, скорее всего, эти деньги даже через суд не получить. Дело в том, что по закону администрация перечисляет на счет профкома членские профвзносы в размере 1% от зарплаты. Но в законе не сказано, сколько денег остается в первичке, а сколько в райкоме, - все должно перечисляться первичке, а та уже сама делит.

- И когда мы судились по членским взносам, нам судья в арбитражном суде сказал: а вы с кем судитесь? С администрацией? Так она профкому все 100% перечислила! Вы теперь судитесь со своим профкомом.

Но дело в том, что бухгалтерия завода не дает возможности профкому взять свои деньги! Эти деньги вроде бы лежат на счете профкома, но почему-то платежку обязательно должен подписать руководитель завода. А на ФГУП “Мичуринский экспериментальный спиртовой завод” (как и на некоторых других предприятиях по всей России) он не подписывает ее, мотивируя тем, что “нету денег”.

Зависимый счет, неосвобожденный председатель профкома, кризис, отсутствие работы в городе... отличная возможность превратить людей в парализованных страхом рабов.

- Пронина была активным человеком, членом президиума райкома, а сейчас она заняла какую-то совершенно непонятную для меня позицию, - удивляется Виктор Жариков. Скрипченко ему объясняет: “Ну, видно же, что человек запуган. Она вся дрожит”.

- Я приехал на завод, попросил разрешения поговорить с людьми. Мне сказали, что к рабочим в цеха не допускают, но ведь по закону туда, где работают члены профсоюза, я имею право прийти, спросить у них об условиях труда! До этого все было нормально, а потом вдруг все как отрубило, - продолжает Виктор Владимирович. - Я тогда к проходной. Рабочие друг на друга кивают, говорить не хотят. Я давно знал, что что-то здесь не то. Если бы заявления о выходе были от души, то можно было бы поговорить, спросить, что не так, в чем причина, - они бы сказали.

Неудача подстерегала и меня, когда я попыталась пообщаться с работниками спиртового завода. Как только они слышали, что я журналист, в буквальном смысле слова убегали. Было это примерно так:


- Вы на спиртзаводе работаете?

- Да...

- Член профсоюза?

- Нет. У нас вообще нет профсоюза...

- Вы не были в профсоюзе?

- Был. А потом вышел.

- Почему?

- Мне не нравится вон тот человек с кофром, фотокорреспондент. Да я вообще и не на спиртзаводе работаю.


Впрочем, с одним работником я смогла поговорить. Он тоже сказал, что вышел из профсоюза, однако никакого заявления, оказывается, не писал. На вопрос, как же он вышел, ответил: “Председатель самоустранилась, профком ликвидировался, профсоюза просто не стало”. Конечно, слова одного человека не могут быть доказательством, но все же складывается впечатление, что никаких заявлений о массовом выходе просто нет, а если и есть, то уж точ-
но не по доброй воле написанные. Ни один работник не говорил ни о каком “повышении зарплаты” или что “жалко платить 1%”, как меня пытались уверить и председатель профкома, и замдиректора. Похоже, что работников, а в первую очередь председателя, запугали, пригрозив уволить и оставить без средств к существованию. Профорганизацию развалили, и после этого спокойно, в нарушение Трудового кодекса, отправили людей в неоплачиваемый отпуск на неопределенное время.

Иван Мичурин экспериментировал с селекцией путем скрещивания генетически различающихся форм. Растения у него получались жизнеспособные, устойчивые к разным воздействиям. Какими экспериментами над людьми и профсоюзами занимаются в Мичуринске сегодня? И что из этого получится?

Юлия РЫЖЕНКОВА
Фото Николая ФЕДОРОВА