Работники орского Южно-Уральского никелевого комбината (Оренбургская область) с октября в простое. В маленьком городке (200 тысяч жителей) три тысячи человек в случае массового сокращения не смогут найти себе другую работу. Между тем и “простойных” денег им едва хватает на обеспечение семей, а о дальнейшей судьбе предприятия они вынуждены судить по интернет-форумам и “сарафанному радио”. Корреспондент “Солидарности” приехал в Орск, чтобы настроиться на местную волну.

На фото - работники “Южуралникеля” редко появляются вблизи предприятия. Особого смысла в этом нет, разве что прийти за новогодними подарками для детей или попытаться достучаться до своего цеха в “нетелефонном” режиме. Человек на фото вышел из проходной один, вокруг - ни людей, ни машин. К сожалению, по виду здания администрации завода он не может определить, как продвигаются переговоры с потенциальными инвесторами. Пока остается только обзванивать коллег, которые сами ничего не знают, и выражать свое недоумение на одном из интернет-форумов Орска

НИЧЕГО ЛИЧНОГО, ПРОСТО ГОРОД

Орск, бывшая столица Оренбургской губернии, расположился буквально в нескольких километрах от границы с Казахстаном. С дороги от аэропорта ясно различимы пограничные вышки. Что по одну, что по другую сторону колючей проволоки - степь, утыканная небольшими холмиками. В самом Орске и между ним и соседним Новотроицком размещено множество (для 300 тысяч, в общей сложности, человек) промышленных предприятий. Между городами приезжий может наблюдать завораживающую, почти апокалиптическую картину: десятки мощных серых зданий, дымящиеся заводские трубы, из которых, кажется, можно построить орган, и кругом - степь. Местный житель Роман, сидящий за рулем машины, говорит, что летом все это выглядит гораздо красивей. Но густой снежный дым, рождаемый усилиями погоды и местных рабочих, как раз в самую тему: позитивные причины редко служат корреспондентам “Солидарности” поводом для командировок.

Въезжая в город, не сразу замечаешь это. Во-первых, кругом снег. Заметать начало еще с воскресенья, но и в понедельник на дорогах я не заметил ни одной снегоуборочной машины. Так что и город поначалу неотличим от степи. Во-вторых, Орск, насчитывающий всего 200 тысяч жителей, растянулся на целых 45 километров. Как следствие - дома поставлены довольно редко, и не покидает ощущение, что вот-вот - и город, наконец, начнется.

Одна из городских окраин носит гордое когда-то имя Никель, в честь рабочих с Южно-Уральского никелевого комбината. “Когда-то” - потому что с 1990-х годов предприятие, как и тысячи других в стране, трясет с незавидным постоянством. Завод часто менял собственников, из прежних (в советское время) почти 20 тысяч рабочих на комбинате до недавнего времени оставалось меньше четырех тысяч. С начала этого года их постепенно становится все меньше, и что будет после новогодних праздников, не знает, кажется, никто. Попробовать разобраться в этом я сюда и приехал.

Сейчас на “Южуралникеле” работают около 3,5 тысячи человек. Правда, работают - это сильно сказано: с октября подавляющее большинство народу находится в простое, получая 2/3 зарплаты. По большому счету, остались только охранники и рабочие, обслуживающие котельную. Летом этого года на Лондонской бирже резко упали цены на никель, и компания “Мечел”, которой принадлежит комбинат, задумалась об оптимизации своих активов. 21 сентября “Мечел” выставил на продажу 14 своих активов в России и за рубежом, среди которых, с ценником в 126 млн долларов, оказался и ЮУНК. Ничего личного, просто бизнес: производство никелевых сплавов стало грозить убытками. Зато 55% уставного капитала Ванинского морского торгового порта в Хабаровском крае, купленные в середине декабря дочерней структурой компании, ООО “Мечел-Транс”, за 15,5 млрд рублей, наверняка сулят прибыль.

Некоторые рабочие комбината, по привычке живо интересующиеся событиями на Лондонской бирже, стали покидать “Южуралникель” еще с весны: нестабильность цен на продукцию заставляла их задуматься о новом месте работы. Перед теми же, кто остался, позже встал вопрос о том, что работы в городе им уже не найти, несмотря на внушительную промзону между Орском и Новотроицком. Правда, в банке вакансий Орска имеется 1174 места (на 25 декабря), а официальных безработных в городе насчитывается всего 744 человека, что составляет какие-то 0,6% от экономически активных горожан.

Однако опрошенные нами рабочие “Южуралникеля” в один голос утверждают, что на их предприятии была чуть ли не самая высокая зарплата по городу. В среднем - около 30 тысяч рублей. На крыльце пустующего завода висят несколько объявлений о найме (не на комбинат), но редкие люди, выходящие с проходной, даже не смотрят на них. Одно из объявлений приглашает устроиться на завод в Челябинске. За дверным стеклом яркую рекламу “подпирает” мохнатая метла.

Дозвониться до управляющего директора предприятия Михаила Мажукина мы, увы, не смогли. Следовательно - и договориться о встрече. Председатель профкома Наталья Фадеева ушла в отпуск с 24 декабря, огорошили нас в первичке (в смысле, казалось бы, куда там сейчас отдыхать). Пресс-служба “Южуралникеля”, предположила позже Фадеева в телефонном разговоре, уже начала отмечать новогодние праздники. Так что пришлось мне направиться прямиком в областной комитет ГМПР, благо он находится в пяти минутах езды от завода, тут же, в Орске. Место его дислокации определилось исторически: в самом Оренбурге горно-металлургическая промышленность предприятиями не представлена, а сидеть в областном центре ради посещения планерок и перекачки бумаг из кабинета в кабинет негоже.

В обкоме меня ждали: о встрече договорились еще на прошлой неделе. Офис обкома переделан из пары маленьких квартир. Пять комнат, человек восемь работников, маленькая кухонька: здесь сообща, по-домашнему, обедают, пьют чай. В перерыв или с гостями. За чаем я и узнаю довольно удивительные вещи.

ПРАВКИ ПОПРАВОК

Когда встал вопрос о нерентабельности завода, собственники “Южуралникеля” предложили через профком работникам переход на четырехдневный график работы как альтернативу сокращению. Профком, состоящий из 16 человек, такое решение не поддержал, и работодатель, в конце концов, им тоже не воспользовался. Хотя сейчас, по словам правового инспектора по труду Оренбургского обкома ГМПР Василия Боровика, “Мечел” тратит на “простойные” выплаты до 25 млн рублей в месяц. Если бы предприятие работало хотя бы четыре дня в неделю, экономия была бы существенной... Тем более что только за первые девять месяцев 2012 года “Мечел” потерял на “Южуралникеле” больше миллиарда рублей.

Своя выгода была бы и у заводчан: предприятие хоть как-то, но работало бы, и угроза полного его закрытия не так бы сильно маячила перед глазами. Но, как признался Василию Боровику один из членов профкома, получать на простое 25 тысяч, например, простому плавильщику несомненно выгодней, чем 20 тысяч - на четырехдневке.

- А положение такое, - объясняет мне Боровик свое видение вопроса: - Во избежание массовых сокращений работодатель имеет право перейти на сокращенную рабочую неделю с учетом мнения профкома. И обосновал: объемы упали, рудник закрылся. Я говорил членам профкома: вы берете на себя большую ответственность. Вот сейчас вы заставляете работодателя идти на массовое сокращение работников, поскольку отказались от сокращенной рабочей недели. А если будет издан приказ о четырехдневной рабочей неделе, с ним будет ознакомлен каждый работник. Если он не согласен, то идет под сокращение. То есть у работника будет выбор.

Однако от идеи четырехдневной рабочей недели работодатель вскоре отказался и сам. А пока обсуждались вопросы продажи предприятия, председатель Оренбургского обкома ГМПР Оксана Обрядова тоже озаботилась возможностью массового сокращения работников. И обратилась в Центральный совет профсоюза с просьбой договориться с руководством “Мечела” о его будущих условиях. В результате 22 ноября были проведены переговоры, участие в которых принял уже упомянутый Михаил Мажукин, вице-президент “Мечела” по технологическому развитию Андрей Дейнеко, директор департамента по правовым вопросам компании “Мечел-Ферросплавы” Олег Усов, директор департамента базовых отраслей Минпромторга РФ Виктор Семенов, мэр Орска Виктор Франц, представители городской службы занятости, сама Обрядова, председатель профкома “Южуралникеля” Наталья Фадеева вместе с четырьмя своими коллегами и некоторые другие, не менее представительные люди. В общем, компания подобралась серьезная.

Не менее серьезно подготовилась сторона работодателя, выдвинувшая на обсуждение проект “соглашения в связи с остановкой предприятия и последующей консервацией оборудования”. Цель принятия документа - “поддержание социальной стабильности, разработка и реализация программы трудоустройства высвобождаемых работников” и - обратите внимание - “создание условий для переезда и трудоустройства работников на имеющиеся вакансии и создаваемые рабочие места”.

Разработчики проекта соглашения обязались предоставить для высвобождаемых работников до 1500 рабочих мест: на Челябинском металлургическом комбинате (до 550 вакансий), в ООО “Мечел-Материалы” (тоже Челябинск, до 200 вакансий на производстве цемента) и до 650 вакансий на Ильгинском угольном комплексе в Якутии.

Гарантировалась оплата проезда (без супругов и детей), подъемные в размере среднемесячного оклада, содействие в получении постоянного жилья (без конкретных цифр) и обеспечение временным. При увольнении же работника по соглашению сторон предприятие обещало выплату от 3 до 5 месячных зарплат в зависимости от стажа работы человека на комбинате.

Однако Оксана Обрядова заняла на заседании рабочей группы довольно жесткую позицию, пытаясь добавить в соглашение конкретики и повысить выплаты и компенсации. Например, подъемные при переездах, по ее мнению, сами нуждались в подъеме. А именно - до 50 тысяч рублей на переезд в Челябинск и до 100 тысяч - в Якутию. Содействие в получении постоянного жилья на новом месте работы она предложила облечь в форму компенсации 30% стоимости первоначального взноса за квартиру. (Позже Обрядова говорила мне, что аренда жилья в Челябинске стоит около 15 тысяч рублей в месяц.) Выплаты при увольнении работника по соглашению сторон она предложила поднять аж до 9 - 12 месячных зарплат. А еще предложила предприятию оказывать помощь работникам в погашении имеющихся у них кредитов.

- Нам Дейнеко заявил: я забираю все ваши пожелания и предложения, увожу генеральному директору управляющей компании, с ним советуемся в Москве, - вспоминает Оксана Обрядова об итогах заседания рабочей группы. - Мы могли бы на более достойный, качественный уровень вытянуть соглашение. И, соответственно, больше гарантий, компенсаций могли бы выбить, профком был бы прикрыт хотя бы нами.

Но профком, видимо, не захотел такого прикрытия, о чем чуть ниже. Интересно, что Оксана Обрядова утверждает: участники заседания за 5 минут до его начала говорили ей, что подписать соглашение нужно уже сегодня, то есть 22 же ноября. Аргумент: “Нам второго Пикалево здесь не нужно”. В связи с этим неудивительно, что после выступления председателя обкома ее не звали на дальнейшие переговоры. Работодатель, кажется, понял, что процесс будет долгим и мучительным, и... через полторы недели председатель профкома Наталья Фадеева подписала соглашение сама.

Не совсем, правда, сама, а с представителями всех участников предыдущего совещания, кроме ГМПР и его Оренбургского обкома. Что, учитывая полную неинформированность профсоюза о происходящем вплоть до 4 декабря, когда было подписано соглашение, не может не наводить на мысль о сепаратных переговорах. К слову, в тот же день, 4 декабря, прошло заседание профкома “Южуралникеля”, на котором как раз и принималось решение о том, чтобы поручить Наталье Фадеевой поставить свою подпись под соглашением. Все 16 членов профкома проголосовали “за”.

Оксана Обрядова вспоминает, как почти случайно узнала из своего источника о заседании профкома, как звонила Фадеевой, как Наталья Алексеевна обронила, будто они торопятся принять решение. А потом председатель обкома профсоюза долго добивалась того, чтобы хотя бы посмотреть на подписанное соглашение, - до 13 декабря. Коллега по профсоюзному цеху, утверждает Обрядова, ссылалась на то, что получить копию обком должен у работодателя.

Здесь отметим следующий, почти медицинский факт: Наталья Фадеева имела полное право подписать документ сама, без участия вышестоящих профсоюзных органов, поскольку именно она является законным представителем рабочего коллектива. С этим согласны и в самом обкоме: например, тот же правовой инспектор труда Василий Боровик.

- Дело в чем в части законности? В том, что это соглашение вообще законом не предусмотрено. Если беспристрастно посмотреть на соглашение и на положения ТК, то все равно получается, что что-то там люди выиграли. Есть пункты соглашения такие, которые вроде бы и помогают, - добавляет он. (От себя добавим, что тексты проекта и оригинала соглашения практически ничем не отличаются.)

ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО?

Однако в обкоме уверены: соглашение могло включить в себя гораздо лучшие условия. Это касается и суммы выплат при увольнении по соглашению сторон, и помощи с погашением кредитов, и с условиями переезда на новое место. Но Наталья Фадеева, которая варится непосредственно в соку предприятия, с этим не согласна:

- Нет, это неправда, что обком предлагал что-то большее: выше тех предложений, которые были приняты, не было. Соглашение устроило работников предприятия. Предложения обсуждались рабочей группой профсоюзного комитета, в котором 16 членов. Все председатели цеховых комитетов оповестили работников о решении, и мы сегодня продолжаем с этим работать. До всех доводилось, предварительно обсуждалось. Мы прекрасно знаем, какие максимальные выплаты может сделать компания. Раньше люди увольнялись с тремя-четырьмя зарплатами, мы взяли более высокий потолок - шесть, пять. Еще выше... Ну вот представьте себе: три тысячи человек, площадка пустует, ничего не работает, то есть мы ничего не производим. “Давайте двенадцать”, - нам Обрядова заявила. Вы представляете себе, что такое двенадцать?

В общем, Наталья Фадеева придерживается того мнения, что слишком высокие выплаты, будь они “выбиты” из работодателя по соглашению, могли бы послужить стимулом к увольнению для работников. Председатель профкома особо подчеркивает, что самая важная сейчас цель - сохранить коллектив, поскольку пока что есть надежда на то, что выставленный на продажу комбинат действительно кто-нибудь купит. Губернатор Оренбургской области Юрий Берг 20 декабря, передает она в телефонном разговоре, обнадежил Фадееву тем, что сейчас конкретные инвесторы присматриваются к предприятию, и с ними ведутся переговоры о покупке. На этом фоне немного даже оптимистично выглядит высказывание одного из слесарей “Южуралникеля” по имени Сергей (фамилии все опрошенные мной рабочие попросили не “светить”: открытая критика положения дел, считают они, может повредить им в случае возвращения к работе):

- Я еще не увольнялся и, в принципе, не собираюсь, - говорит Сергей. - Я работаю на комбинате уже 24 года, у меня стаж. Я обыкновенный слесарь, работаю в плавильном цехе, ремонтировал печи. Ехать я никуда не собираюсь, потому что - ну куда ехать? Мне 46 лет, у меня маленький ребенок, 5 лет. Срываться куда-то, Якутия... - и после недолгой паузы добавляет: - Эта компания (“Мечел”. - П.О.) - они живут только финансами. Если они почувствовали, что им невыгодно производство, они начинают его закрывать. Но надеюсь, что комбинат начнет работать, найдется инвестор...

* * *

Возможно, Наталья Фадеева права в том, что требования обкома ГМПР работодатель выполнить не смог бы просто физически. Однако высокий старт является непременным условием большей части деловых переговоров, поскольку именно высокая планка оставляет сторонам место для компромисса. Да и уверенность слесаря Сергея и губернатора Берга в завтрашнем дне не дает ответа на вопрос: если производство никеля невыгодно одной компании, почему оно, при тех же ценах на продукцию, будет выгодно для другой? В любом случае, большинство работников “Южуралникеля” (судя по беседам с ними и форумам на местных сайтах) увольняться с предприятия пока не собираются. И если местные власти и в самом деле найдут нового инвестора для предприятия, они снова смогут выйти на работу. А профком предприятия и областной комитет ГМПР будут иметь возможность снова сесть за стол переговоров и найти взаимопонимание уже между собой.

Павел ОСИПОВ

Прямая речь

Анатолий, крановщик, грузчик:

- Я работал крановщиком, сейчас подрабатываю грузчиком. Ушел в отпуск, а когда вернулся, то узнал, что нас отправили на две третьих. Это все, что я знаю. Нам сказали: вот телефон цеховой - звоните. Теперь уже декабрь, а я все дозваниваюсь. Профком основывается на том, что от каждого цеха есть профсоюзный делегат, но решения профкома они до нас не доносили. С председателем профкома сам я связаться не пытался, потому что это бесполезно. Условий соглашения я не знаю, не читал их. И от коллег я ничего не слышал. Наоборот: это они меня спрашивают, что там и как. Вообще, финансовое положение сейчас критическое. Килограмм пельменей и бутылка шампанского - все, что я могу поставить на стол в Новый год. Но вообще-то я давно перестал его отмечать: смысла в этом нет.

Радик, был на Ильгинском месторождении в Якутии, сейчас безработный:

- Нас еще до сентября отправили в командировку на Ильгинское месторождение. Пообещали, что там нормальные условия, теплые домики. Давали суточные по 500 рублей, которые там вообще не нужны: там нечего и негде на них покупать. В Якутии пришлось заплатить 15 тысяч водителю, только чтобы добраться до поезда. Всего же до месторождения добирались 164 часа. Мы жили в бараках, там холодно, сыро, отопления не было, сушили вещи как-то так... Тем, кто после меня остался, 18 человек, выдали потом один обогреватель. В сентябре я уехал оттуда и уволился. Другой работы пока не нашел. Встал на учет в центре занятости, жду ответа из одного предприятия сферы обслуживания - приходится работать не по специальности.

Комментарий

Андрей ШВЕДОВ, заместитель председателя Горно-металлургического профсоюза России:

- Профком “Южуралникеля” и Оренбургский обком ГМПР регулярно информировали ЦС профсоюза о ситуации на предприятии. Мы внимательно изучали решения, которые принимал обком по поводу “Южуралникеля”, отслеживали ситуацию по сообщениям в Интернете. В начале ноября руководство профсоюза встретилось с представителями компании в Москве, которые в итоге пообещали разработать предложения по безболезненному переходу предприятия в простой. Следом возник некий информационный вакуум, и следующая стадия переговоров прошла на оренбургской земле, где в итоге и было подписано всем нам известное соглашение. Я лично общался с председателем профсоюзной организации “Южуралникеля” и думаю, что если соглашение было поддержано всеми членами профкома, если его поддержал коллектив, то, наверное (подчеркиваю - наверное!), оно было обоснованным, и профком имел право его подписать. С другой стороны - мы так же прекрасно знаем, что Оренбургский обком ГМПР считает это подписание не до конца продуманным и слишком поспешным. В любом случае, степень полезности подписанного соглашения можно будет оценить только через некоторое время, когда станет понятно, выиграли ли от его подписания в первую очередь работники предприятия или нет. Со своей стороны ЦС ГМПР готовит рабочую комиссию, которая, по предварительным планам, в январе посетит Оренбургский обком ГМПР и профком “Южуралникеля”, чтобы на месте разобраться в ситуации.