Заслуженный юрист России Сергей ПАШИН - автор всей существующей сейчас судебной системы - от судов присяжных до Конституционного. Сам работал судьей. Случалось, давал убийцам условное наказание, а освободившихся зеков устраивал на работу. В итоге судью отправили в отставку. О том, как Сергей Пашин писал законы, судил, сочинял стихи, и о том, что сейчас происходит с нашим правосудием, он рассказал корреспонденту “Солидарности”.

СИСТЕМА ПАШИНА

- Как вас наградили за создание судебной системы?

- За разработку Закона “О конституционном суде” я получил премию в размере двух окладов. На нее я купил стиральную машину “Вятка”. А за остальные законы - ничего, кроме благодарности. Правда, меня представили к ордену Дружбы народов, но что-то забуксовало, и награды я так и не увидел. Хотя нет... Звание заслуженного юриста мне дали.

- А как вам работалось в Мосгорсуде?

- После увольнения из Администрации президента я поработал в правовом управлении Госдумы, а потом стал судьей.

Когда я выносил решения, у меня были свои внутренние ограничения: больше 15 лет не давать, отбывать срок подсудимый должен в колонии, а не в тюрьме, иначе это верная смерть. Ведь если наказание слишком тяжелое, оно не достигает своей главной цели: человек не раскаивается, а лишь озлобляется. То же будет, если с ним обращаться по-хамски, не давать свое мнение высказать, подтасовать что-то. Судья же ведь не должен с преступностью бороться. Это дело милиции. Ему надо человека в подсудимом увидеть, а еще смотреть, чтобы никого не осудили без необходимых доказательств. В дореволюционное время судьи даже собирали деньги для освобожденных преступников.

- А сейчас судьи не такие?

- Судьи разные. Можно только сказать, что среди них очень много откровенно невежественных людей. Но еще хуже, когда попадается судья иезуитствующий, который с доброй улыбкой может обвести человека вокруг пальца. Вроде бы мягко стелет, но в итоге подсудимый выходит с таким приговором, что жуть берет. А есть судьи, которые бояться на себя брать ответственность. Дело вроде бы не политическое, но начальство никаких указаний не дает, сам что-то решать он боится, а избавиться от дела не получается. Вот и делает он перерывы между заседаниями по три месяца, и такое тянется полтора года. А потом придерется к чему нибудь и отправит дело на доследование.

О МИЛОСТИ К ПАДШИМ

- А в Мосгорсуде собирали деньги для бывших заключенных?

- Да нет, конечно. Правда, я однажды дал денег подсудимой. Был у меня один нашумевший приговор, когда за убийство я дал десять лет условно. Провинциальная девушка попала в Москву. Ее в оборот взял один сутенер и склонил к проституции. Избивал, отбирал деньги. Через три недели она не выдержала и его убила. Нанесла 70 ран столовым ножом и вилкой. А я посчитал ее для общества неопасной и освободил ее в зале суда. Так вот, когда ее отпустили, выяснилось, что денег у барышни совсем нет. Вот тогда пришлось дать ей небольшую сумму на билет до дома. Насколько мне известно, с тех пор она больше никого не убивала.

- Достаточно смелый поступок для судьи. Не трудно ли руководствоваться на заседании не только Уголовным кодексом, но и нормами человеческой морали?

- Именно так судья, на мой взгляд, и должен работать. Правда, я еще, как человек верующий, следовал православной этике. У меня было правило: после оглашения приговора я обращался к подсудимому с некоей лекцией. Мне хотелось, чтобы он понимал соответствие тяжести его преступления и наказания. Давал свой телефон, чтобы после освобождения люди могли ко мне обратиться.

- Звонили?

- Некоторые - да. Вот, например, одна девушка, осужденная за грабеж. Она после освобождения позвонила и попросила помочь ей с работой. Удалось устроить ее кассиром в банк. И, опять же, никого она больше не грабила. Еще одного осужденного я устроил работать простым строителем. Сейчас он уже прораб.

- А расстрелять преступника никогда не хотелось? Наверное, бывают такие, для которых и тюрьма с пожизненным сроком - слишком мягкое наказание.

- Что вы, ни в коем случае! Смертная казнь - это предумышленное убийство. Такого греха на душу я брать не хочу.

- Вы, наверное, пользовались популярностью среди зеков...

- В каком-то смысле. Был случай, когда бывалый уголовник получил от меня по максимуму - 15 лет колонии за тройное умышленное убийство. Приговор он решил обжаловать в Верховном суде. Проходит несколько дней, и у меня в кабинете раздается телефонный звонок. Поднимаю трубку - и слышу его голос. У меня все внутри похолодело: “Неужели отпустили?” Оказалось, что мой подопечный все еще под стражей, а звонит мне из камеры следственного изолятора. Слышу: “Сергей Анатольевич, вы очень справедливый судья. С приговором я полностью согласен, поделом мне. Мы тут все передаем вам привет и хотим сказать, что очень вас уважаем. Если попадаете к нам, не бойтесь. Будете у нас как кум королю жить”. Среди моих подопечных ходила легенда, что я служил в Афганистане. Говорили еще, что не люблю тех, кто совершает корыстные убийства. В Афганистане я не служил, а отношение у меня ко всем делам было ровное.

- А разве это нормально, когда преступники так любят своих судей? Все сейчас говорят про обвинительный уклон судебной системы, а вы, стало быть, подались в защитники?

- Ну почему же. Все-таки оправдательных приговоров у меня было не так много - всего 8%. Хотя это, конечно, больше, чем в среднем по стране. Тут вся хитрость в том, чтобы правильно написать решение, и чтобы оно устояло под жалобами гособвинителя.

- Да вам, наверное, и взяток не предлагали. И так всех оправдаете.

- Сначала ходили за “милосердием”, а потом перестали. Видимо, поняли, что не беру. Максимум того, что мне предлагали - 20 тысяч долларов за то, чтобы оправдать обвинявшегося в убийстве. Еще был такой случай, когда меня за пять тысяч долларов хотели “уговорить” приговорить человека к расстрелу. Это потерпевший старался нашими руками свести свои счеты с подсудимым: тот убил его брата.

НАЕЗД СИСТЕМЫ

- А как получилось, что независимого судью, заслуженного юриста РФ, принудительно отправили в отставку?

- В 2001 году меня отправили в отставку за то, что я дал правовое заключение как эксперт по уголовному делу, которое не находилось у меня в производстве. Это было дело отказника Неверовского. Он, зная о своем конституционном праве на альтернативную службу, не согласился идти в армию. Ему дали два года колонии - по максимуму. В своем заключении я объяснил, что право на альтернативную службу является естественным и подкрепляется международными актами. За это меня не просто отправили в отставку, но и лишили всех судейских полномочий, которые обычно сохраняются за бывшим судьей пожизненно. Формулировка была такая: “совершение поступков, позорящих звание судьи”. Волчий билет, в общем.

- Коллеги встали грудью на защиту автора судебной реформы?

- Кто-то откровенно радовался. Некоторые судьи приходили тайком и тихо-тихо говорили: “Какие мерзавцы, что же они делают!” Но только один судья, Владимир Миронов, открыто встал на мою защиту. Его, кстати, тоже вскоре уволили.

- Так уволили-то по закону о судебной системе, который вы же и написали. Может все-таки что-то неправильное в законе есть?

- Не думаю. Практика показала, что система подминает под себя любые инициативы. И если не встретит достойного сопротивления общества, заставит эти законы работать себе на пользу. Вот, например, установили мы независимость судей. Так председатель суда ведь все равно назначается исполнительной властью, а значит, что он уже от нее зависим. А остальные вершители правосудия “ходят” под председателем. От него ведь зависит, кому квартиру дать, кому путевку, а кому ничего давать и не следует. И судом присяжных научились манипулировать. Самый яркий пример - дело ученого Сутягина.

В ПОИСКАХ СПРАВЕДЛИВОСТИ

- Может быть, стоило создать что-то вроде профсоюза работников судов?

- Как раз судейские коллегии и должны этим заниматься. Только судьи там тоже зависят от председателя. Недавняя история: судья Мосгорсуда Ольга Кудешкина в эфире одной из радиостанций критично отозвалась обо всей отечественной судебной системе. Сразу собралась коллегия, которая лишила ее всех полномочий. В общем, человек понес наказание не за проступок, а лишь за свое мнение.

- Да еще тут и широко известные столичные надбавки к судейской зарплате. А вот вы сами в кассе получали эти деньги?

- Слаб человек. И я брал. Там и было-то 20% от зарплаты... А как не возьмешь? Но деньги тут не были определяющим фактором. Главное - не хотел устраивать скандал в благородном семействе. А то получается: все берут, а вот Пашин один отказывается. Странно как-то. Но ведь зависимость от властей не только с надбавок начинается. Вот Москва построила же для суда новое здание. Это как понимать?

- Вы верующий человек, поэт, когда судите, всегда помните о моральных принципах. А в тоже время вы были членом КПСС, даже устав для оперотряда комсомольской ячейки в институте написали. Как это могло сочетаться в одном человеке?

- (Смеется). Так я же с детства юристом хотел быть, вот справедливости и искал. Я еще в школе создал свой первый оперотряд. В отличие от дружинников, мы действительно задерживали хулиганов и дебоширов. У меня даже грамота где-то лежит. Я 13 человек задержал и доставил в милицию, за это и награду получил. Тем же занимался и когда учился на юрфаке МГУ. Зато, когда предложили пойти работать в КГБ, отказался. Не люблю я все это, наслышан уже был про сию организацию.

- Вы сказали, что судьи у нас невежественные и безответственные. А как насчет остальных юристов?

- Слишком много олухов. В последнее время безграмотные юристы идут просто валом. Я принимаю участие в работе квалификационной комиссии адвокатов. Больше половины желающих получить адвокатское удостоверение сдают экзамены на двойки. А чтобы стать следователем или корпоративным юристом вообще ничего сдавать не надо! Мне кажется, что надо ввести единый экзамен для всех юридических специальностей. Только не в административном порядке. Оценивать кандидата должен независимый орган, такой же, как адвокатская комиссия.

Беседовал Айдар БУРИБАЕВ