30 октября на Лубянской площади у Соловецкого камня состоялся митинг, приуроченный ко Дню памяти жертв политических репрессий. Этот день объявили Днем политзаключенного сами узники политических лагерей, боровшиеся за свободу. Решением Верховного Совета России от 18.10.91 эта дата внесена в государственный календарь.

Почтить память невинных жертв красного террора пришли бывшие узники ГУЛАГа, их родственники, дети, внуки, представители правительства Москвы, главы районных управ, делегация с Соловецких островов. Впервые в митинге приняли участие представители всех общественных организаций жертв политических репрессий.

Над собравшимися возвышались лозунги: “Жертвам политрепрессий СССР - достойные компенсации!”, “Узникам ГУЛАГа - достойную жизнь!”, “Требуем доработки федерального закона!”, “Открыть обществу архивы о репрессии!” и другие.

После минуты молчания слово взял председатель российского правозащитного общества “Мемориал”, бывший политический узник, депутат Государственной думы Сергей Ковалев. Он поблагодарил администрацию Москвы за поддержку в проведении данного мероприятия и за решительный отказ от идеи заново установить памятник Дзержинскому на Лубянской площади.

Выступавшие говорили о проблемах бывших узников. Это и недостаточные льготы, которые государство планирует вообще отменить, и лагерные кладбища, что сплошь и рядом перепахиваются, и маленькая пенсия, даже меньше, чем пенсия участников войны... Говорили и о том, что долг государства перед жертвами политических репрессий составляет 986 млрд. долларов, что политзаключенными за пайку хлеба было построено более полумиллиона государственных объектов.

Прозвучали и слова, адресованные президенту Владимиру Путину: выступавшие возлагали надежды на его созидательный характер, отличающий его от предшествующих правителей.

На митинге присутствовали представители политических партий. Им, в том числе Григорию Явлинскому, организаторы митинга не дали возможности выступить, а Анатолия Чубайса, который все-таки вышел к микрофону, попросили удалиться. Дословно это звучало так: “Всем лидерам политических партий прорываться к микрофону нужно в другом месте. Это политический митинг, но не предвыборная агитация. Не нужно устраивать политическое шоу в день скорби”.

В ответ на это Чубайс организовал альтернативное выступление перед прессой, где заявил, что в нашем демократическом государстве, тем более в такой день, когда так много говорится о репрессиях, люди, пропагандирующие свободу, своими действиями сами себе противоречат. Собравшийся вокруг Чубайса народ поддержал его, скандируя “позор-позор” в адрес организаторов митинга. А некоторые, особо активные, сообщали окружающим, что Чубайс имеет право выступить, так как сам пострадал от репрессий, его родственники тоже были в числе политзаключенных.

Митинг продолжался. Представитель “Мемориала” Олег Аргон заявил, что память должна быть живая. Лучшими памятниками жертвам должны быть страны, где нет места репрессиям. Он напомнил о нынешних политзаключенных. В одном только Узбекистане их насчитывается около 7 тысяч, люди в наше время отбывают свой срок в лагерях только за чтение и хранение оппозиционной литературы. Политзаключенные есть в Казахстане и Азербайджане, в Белоруссии закрываются оппозиционные газеты и организации. Олег Петрович убежден, что мы должны потребовать освобождения всех политзаключенных.

Митинг окончился церемонией возложения венков. В ней участвовали представители стран ближнего и дальнего зарубежья (Латвии, Литвы, Эстонии, Грузии, Украины, Польши, Израиля, Германии, Словацкой Республики и др.), религиозных конфессий, а также префектуры и районных управ Москвы.

Алена КУЗНЕЦОВА

“А”-СПРАВКА

В РОССИИ НЕТ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ, А ЕСТЬ ЖЕРТВЫ ПРОИЗВОЛА ОРГАНОВ

В международном обществе “Мемориал” считают, что формально политзаключенных в РФ нет, поскольку из УК РФ исключены ст. 70 (антисоветская агитация и пропаганда) и ст. 190-прим (клевета на социалистический строй), а данные о числе политзэков взять неоткуда.

В Международной Хельсинской группе уверены, что в стране много людей, ставших жертвами сфальсифицированных уголовных дел. Но сколько их - не известно по той же причине (нет статьи), а подобные нарушения расцениваются как произвол правоохранительных органов.

Как сообщили в российском центре “Международной амнистии”, там ведется работа с конкретными людьми - если есть основания подозревать, что они “сели” по политическим мотивам. А статистикой не занимаются, ибо нет формальных критериев определения такого рода преследований.

Евгений Ихлов из движения “За права человека” сказал, что в России статуса политэмигранта и политзаключенного не имеет никто (все по тем же причинам). Однако есть множество людей, которых, скажем, США признают беженцами по политическим основаниям (подвергаются или могут подвергнуться преследованиям у себя на родине). Но и это для нас не критерий. Есть в России и “десятки тысяч людей, осужденных по заказным делам”, сказал Ихлов, но причислять их всех поголовно к политзэкам опрометчиво. Есть человек десять-двадцать, которых условно можно причислить к узникам совести. Но не более того. По словам Ихлова, чтобы иметь четкую статистику, нужна мощная мониторинговая служба, каковой у правозащитников нет. Он сослался на мнение вдовы академика Сахарова Елены Боннэр, которая считает Ходорковского политическим заключенным, поскольку он стал жертвой избирательного применения правосудия (за одно и то же деяние его преследуют, а других - нет).

ОПРОС

“Солидарность” провела опрос профактива, в ходе которого профсоюзным лидерам был задан следующий вопрос: а лично вам есть кого вспомнить в этот печальный день (друзей, знакомых, родственников)?

Надежда БАТАЛОВА, председатель Магаданского областного комитета профсоюза государственных учреждений и общественного обслуживания:

- Я в курсе, что такой день поминовения есть. Мне лично, пожалуй, некого вспомнить. Хотя в нашем крае это многих коснулось, почти каждый из нас мог бы в этот день кого-нибудь помянуть. Конечно, “по жизни”, как говорится, были и такие знакомые, но лично мне сейчас вспомнить некого.

Николай ЕНИН, председатель Мордовского республиканского профсоюза работников радиоэлектронной промышленности:

- Дядя у меня пострадал в те годы. Назвать его явным политзаключенным я бы не взялся, но вот еще в довоенное время он от власти пострадал, был в местах не столь отдаленных. Из друзей и знакомых - пожалуй, никого.

Любовь ДОДИНА, председатель Магаданского областного комитета профсоюза работников здравоохранения РФ:

- У нас из родственников политзаключенных не было. Мы и в Магадане-то оказались волею судьбы... Из друзей и знакомых в этой связи также вспомнить некого.

Владислав СУХОПЛЮЕВ, председатель Пермского областного комитета профсоюза работников госучреждений и общественного обслуживания:

- Да. В России, пожалуй, нет такой семьи, которой бы не коснулись подобные вещи. Мне есть кого вспомнить в этот день. Более того, сохранились уголовные дела, которые мне лично удалось поднять (даже разрешил нашему архиву пользоваться этими материалами). Посмотрел, за что были репрессированы мои близкие... А речь идет о моем дядьке, Тетерине Григории Григорьевиче.

Он был арестован и приговорен к смертной казни (нам, правда, писали, что у него было лишь 10 лет поражения в правах). После того, как выяснилось, что никакой он не польский шпион, он, конечно, был полностью реабилитирован. Профессия? Он отвечал за порядок на железнодорожном транспорте. Был такой период времени, когда по нашей Пермской железной дороге (станция Чусовская) прокатилась волна арестов. И он попал под эту волну.