Из декабрьских событий в стране два прошли малозамеченными: 130 лет российским нефтепроводам и 115 лет Верхним торговым рядам (ГУМ) на Красной площади. События разные, но имеют отношение к одному и тому же человеку - инженеру Владимиру ШУХОВУ. На его счету не только эти объекты. Шухов сделал фундаментальные изобретения в таких науках, как нефтепереработка, теплотехника, гидравлика и судостроение, в военном и реставрационном деле. Многие из его изобретений мы используем до сих пор.


Шуховская радиобашня на Шаболовке в Москве является такой же достопримечательностью, как Эйфелева башня во Франции. Для своего времени она стала настоящим инженерным и архитектурным прорывом. Изящная Шуховская башня выглядит потрясающе, однако, в отличие от Эйфелевой, к ней не выстраиваются толпы туристов. Башня давно уже спрятана за административными зданиями, оградой и колючей проволокой. Возможно, для того, чтобы не было видно, что она разрушается, покрывается ржавчиной. Владимир Шухов, правнук инженера-создателя, говорит, что когда пытались провести ненужные, с его точки зрения, укрепительно-восстановительные работы, нарушили основной принцип конструкции башни:

- Основание башни было подвижно - это заложено в конструкции, которую изобрел Шухов. Но его зацементировали, то есть просто залили в кольцо цемента. Состояние памятника от этого стало еще хуже. Последний раз башню обследовали в 2001 году и рекомендовали срочно провести ремонт.

Он говорит, что на протяжении пяти лет фонд “Шуховская башня” обращался с письмами, устраивал встречи с представителями Российской телевизионной и радиовещательной сети и Министерства культуры, чтобы обратить внимание на разрушение башни. Но до сих пор никто ничего не делает.

Заместитель же главного инженера Московского регионального центра ФГУП “Российская телевизионная и радиовещательная сеть” Вадим Орешников считает, что все не так страшно: “Да, она действительно требует ремонта, и ремонта скорого. Но ни сегодня, ни завтра, ни через год или два она не упадет”. Бездействие он оправдывает тем, что на первом месте стоял ремонт Останкинской башни, дескать, было не до того.

Как же была создана радиобашня на Шаболовке?


СТРОИТЕЛЬСТВО БАШНИ

30 июля 1919 года, на следующий день после провозглашения лозунга “Отечество в опасности!”, Ленин подписал постановление Совета рабоче-крестьянской обороны. Документ предписывал Народному комиссариату почт и телеграфов “для обеспечения надежной и постоянной связи центра Республики с западными государствами и окраинами Республики установить в чрезвычайно срочном порядке в г. Москве радиостанцию, оборудованную приборами и машинами наиболее совершенными и обладающими мощностью, достаточной для выполнения указанной задачи”. На тот момент никто, кроме уже всемирно признанного инженера Владимира Шухова, справиться с этим не мог. Вот и пришлось обратиться к “буржуйскому” инженеру.

Строительство шло очень тяжело. Вот выписки из дневника Шухова: “30 августа. Железа нет, и проекта башни пока составить нельзя. 26 сентября. Послал проекты башен 175, 200, 225, 250, 275, 300, 325 и 350 м в правление ГОРЗы. При письме: два чертежа в карандаше, пять чертежей на кальке, четыре расчета сетей, четыре расчета башен... 1 октября. Железа нет”. Наконец по личному указанию Ленина из запасов военного ведомства был выделен металл, но его качество было неоднородным. Проект пришлось приспосабливать к тому, что есть.

Башню строила организованная Шуховым артель мастеров и рабочих, возглавляемая прорабом Галанкиным. Работы шли круглый год: и в жару, и в дождь, и в суровую стужу, когда костюмы верхолазов покрывались коркой льда. В таких условиях изобретенный Шуховым “телескопический” метод монтажа конструкций, позволивший отказаться от применения строительных лесов, сложного подъемного оборудования и свести к минимуму работы на высоте, имел первостепенное значение.

Владимир Григорьевич почти ежедневно бывал на Шаболовке, записывая впечатления. “Прессов для гнутья колец нет. Полок 4 дюйм х 0,5 дюйм нет. Тросов и блоков нет. Дров для рабочих нет”. “В конторе холод, писать очень трудно. Чертежных принадлежностей нет”. “Артель наша распадается. И.П. Трегубов полон негодования на малое вознаграждение. Он не скрывает своего насмешливого презрения ко мне как к лицу, не умеющему наживать и хапать...” “Неполучение пайка ставит в невозможные условия наши работы. Итальянская забастовка рабочих...” “Верхолазы получают один миллион в день. Считая на хлеб - это 7 фунтов, или менее 25 копеек за работу на высоте 150 метров...” Такие записи постоянно встречаются на страницах рабочей тетради инженера. И к этому - семейные горести: гибель младшего сына, тревога за старших, смерть матери... Тем не менее, 19 марта 1922 года радиостанция имени Коминтерна была сдана в эксплуатацию.

Стальная сетчатая оболочка башни на Шаболовке благодаря своей “воздушности” испытывает минимальную ветровую нагрузку, представляющую главную опасность для высотных сооружений. По форме секции башни - это однополостные гиперболоиды вращения. Сделаны из прямых балок, упирающихся концами в кольцевые основания. Ажурная стальная конструкция сочетает в себе прочность и легкость: на единицу высоты Шуховской башни израсходовано в три раза меньше металла, чем на единицу высоты Эйфелевой башни в Париже. За свою более чем 80-летнюю историю башня служила опорой для антенн крупных радио- и телевизионных станций: Московской радиотелеграфной станции, 40-киловаттной радиовещательной станции “Большой Коминтерн”, позже - Московского телецентра.


АЖУРНАЯ РАБОТА

Владимир Шухов родился в 1853 году в Грайвороне, под Белгородом. В 1863 году поступил в Пятую петербургскую классическую гимназию, где в ту пору преподавал выдающийся ученый и педагог К.Д. Краевич. Будучи учеником четвертого класса, Шухов нашел собственное логичное и краткое доказательство теоремы Пифагора. В 1871 - 1876 годах учился в Императорском высшем техническом училище (сейчас МГТУ им. Баумана), которое окончил со званием инженера-механика и золотой медалью.

Грандиозный триумф состоялся в 1896 году на самой большой Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде. Для нее Шухов построил восемь больших павильонов с первыми в мире перекрытиями в виде висячих и сводообразных стальных сетчатых оболочек общей площадью 25 070 кв. м. За рубежом подобные покрытия появились позже на тридцать с лишним лет. Они широко используются и в наши дни.

Кроме уникальных перекрытий, Шухов построил и первую в мире стальную ажурную башню в виде сетчатой оболочки, имеющей форму однополостного гиперболоида вращения (башня сохранилась в усадьбе Полибино Липецкой области). Эта форма ранее не применялась в строительстве.

Еще в Техническом училище на лекциях по аналитической геометрии Шухов обратил внимание на свойство однополостного гиперболоида, имеющее большую конструктивную ценность: возможность образования криволинейной поверхности из прямолинейных образующих. С тех пор идея запала ему в душу. “О гиперболоиде я думал давно, - рассказывал он. - Шла какая-то глубинная, видимо, подсознательная работа, но все как-то вплотную я к нему не приступал... И вот однажды прихожу раньше обычного в свой кабинет и вижу: моя ивовая корзинка для бумаг перевернута вверх дном, а на ней стоит довольно тяжелый горшок с фикусом. И так ясно встала передо мной будущая конструкция башни. Уж очень выразительно на этой корзинке было показано образование кривой поверхности из прямых прутков”.

О методах работы великого инженера стоит рассказать подробнее. Шухов использовал принцип: минимум сотрудников при широчайшем диапазоне исполняемых заказов. Даже во времена наивысшего расцвета его проектного бюро, когда оно ежегодно выполняло работ более чем на 6 млн руб. (огромная для того времени сумма), у него трудились не более двадцати инженеров, чертежников и техников. Такое было возможно, потому что Шухов практически не нуждался в помощниках. По воспоминаниям сотрудников, “все расчеты своих многочисленных сооружений Владимир Григорьевич делал только лично сам и так кратко, что понять их постороннему было очень трудно. Сосредоточенность его была поразительной. Приходя в 10 часов утра в контору, он садился за свой стол, раскрывал тетрадь большого формата и начинал, глубоко вдумываясь, писать цифры, цифры и только цифры. Если он и уходил куда-нибудь, то только в свою обширную библиотеку, где просматривал журналы на иностранных языках. Разговоры на отвлеченные темы он позволял себе только во время завтрака, а все остальное время тратил на работу и деловые беседы с посетителями, которых к нему приходило множество”. В настоящем, полноценном отпуске за все 60 лет своей инженерной деятельности Владимир Григорьевич не был ни разу.

Инженеры, работавшие вместе с Шуховым, вспоминали, что уже одно его появление в конторе действовало на них “вдохновляюще”. Он заражал сотрудников своей неисчерпаемой творческой энергией и оригинальными идеями, нес такой колоссальный запас положительных эмоций, так красиво решал любую, даже самую сложную, инженерную задачу, что пробуждал в людях ответную реакцию, и им хотелось работать, не считаясь со временем. При этом каждому он давал возможность проявить самостоятельность, в каждом поддерживал чувство собственного достоинства, не только не умаляя, но зачастую даже преувеличивая участие сотрудника в достигнутом успехе. Впоследствии многие из тех, кто прошел блистательную “школу Шухова”, начали собственное дело или стали профессорами Московского технического училища.


СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

Октябрьскую революцию Владимир Григорьевич не принял, хотя и во многом разделял идеи Февральской революции. И все же, несмотря на настойчивые приглашения из Америки и Германии, уехать за границу наотрез отказался. Сын Шухова, Сергей Владимирович, вспоминал: “Отец жил при советской власти несладко. Он был противник одновластия и не мирился с ним в сталинскую эпоху, которую предвидел задолго до ее начала. С Лениным близко знаком не был, но любви к нему не имел”.

Власть в восторге от него тоже не была, но вынуждена была мириться, ибо другого подобного инженера в стране просто не было. Однако над ним висел приговор: условный расстрел. Вот лишь один характерный пример отношения к Шухову: в 1931 году пустили первый в стране завод “Советский крекинг”, построенный по его системе, и едва только завод начал действовать, он был остановлен людьми, обвинявшими Шухова в сознательно допущенных им в проектах ошибках, то есть во вредительстве. Особо неблаговидную роль играл в этом некий Капелюшников. Шухов вынужден был приехать в Баку и на месте доказывать свою правоту. Инженерное чутье позволило ему быстро обнаружить причину остановки завода, после чего Шухов с невероятным трудом добился разрешения собственноручно устранить неполадку. Это его и спасло, однако долгие годы крекинг-процесс в нашей стране именовался процессом Шухова - Капелюшникова...

Помимо всего прочего широкую известность в мире получили шуховские 128-метровые пятисекционные гиперболоидные опоры перехода ЛЭП НиГРЭС (1929 г.) через Оку под Нижним Новгородом. Сейчас их изучение входит в программы ведущих мировых институтов, готовящих специалистов по высотному строительству.

Владимир Григорьевич Шухов умер 2 февраля 1939 года в возрасте 86 лет. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Юлия РЫЖЕНКОВА