70 лет назад, 13 марта 1940 года, закончилась советско-финляндская война 1939 - 1940 годов. Отношение к этой войне особое. О ней у нас никогда не забывали и почти никогда не говорили, называя “незнаменитой”.


С ВОЛКАМИ ЖИТЬ, ПО-ВОЛЧЬИ ВЫТЬ

Зимнюю войну продолжали у нас замалчивать до горбачевской перестройки. А затем, на разоблачительной волне, неустанно напоминали о том, что за агрессию против Финляндии усилиями британской и французской дипломатии 14 декабря 1939 года СССР был исключен из Лиги Наций.

Но вырывать события Зимней войны из контекста международных катаклизмов 1930-х годов - значит вольно или невольно фальсифицировать историю.

Стоит вспомнить некоторые ключевые события тех лет. Не прошло и полугода после прихода Гитлера к власти, как 15 июля 1933 года в Риме Англия, Франция и фашистские Италия и Германия подписали “Пакт согласия и сотрудничества”. Если раньше победители Первой мировой войны диктовали лидерам Германии свои условия, то с Гитлером они стали разговаривать как с равным, введя его в круг руководителей великих держав! Так стартовала “политика умиротворения агрессора”.

В том же 1933 году СССР выступил инициатором политики коллективной безопасности, предложив мировому сообществу объединенными усилиями противостоять агрессорам. А поскольку главным агрессором была Германия, то до 23 августа 1939 года политика СССР имела антигерманскую направленность. Советская политика коллективной безопасности не раз сталкивались с политикой “умиротворения агрессора”. Так было после нападения Италии на Абиссинию (Эфиопию), присоединения Австрии к Германии, в связи с Гражданской войной в Испании. Если СССР выступал в поддержку республиканского правительства и требовал прекращения германо-итальянской интервенции в Испанию, то Великобритания и Франция заявили о невмешательстве в испанские дела. Благодаря попустительству Лондона и Парижа и помощи Берлина и Рима фашизм восторжествовал и в Испании.

Кульминацией стало предательство Англией и Францией Чехословакии (см. “Солидарность” № 35, 2008). “Мюнхенский сговор” и последовавшие за ним подписания двусторонних соглашений Германии с Англией и Францией развеяли последние надежды Сталина на создание системы коллективной безопасности.

Вот что об этом в феврале 2010 года писала испанская газета “La Vanguardia”: “Во второй половине тридцатых годов прошлого века на европейской шахматной доске вели свою сложную и запутанную геостратегическую игру три игрока одновременно: Германия с западными демократиями (Англия и Франция), и каждый из них - с СССР. Во время Гражданской войны, ставшей самым настоящим преддверием II Мировой, Испания была важной разменной фигурой между всеми вышеупомянутыми игроками. У Сталина было четкое представление возможных военных сценариев:


1. Германия и западные демократии взаимно уничтожают друг друга, а СССР остается в стороне. Оптимальный вариант.


2. СССР вступает в союзнические отношения с любым из них против третьего.


3. СССР вступает в войну с Германией, а западные демократии остаются в стороне.


4. Германия и западные демократии вступают в войну против СССР. Наихудший сценарий, которого следует избежать любой ценой.


Приоритеты западных демократий выстраивались в прямо противоположном порядке: достаточно поменять местами СССР и западные демократии в списке. А в стратегических планах Гитлера достаточно поменять местами СССР и Германию”.

С 1939 года три центра силы в Европе стали играть в общую игру, в которой не было места соображениям высокой морали. А первым призом в ней была возможность на начальной стадии мирового конфликта стать его наблюдателем, а не участником. Этот приз выиграл СССР, пойдя на вынужденное временное сближение с Германией и заключив с ней договор о ненападении. Это позволило выиграть время: после разгрома Польши Гитлер сначала двинулся на Запад, а не на Восток.

После заключения “пакта Молотова - Риббентропа” СССР занялся массированным укреплением военно-оборонительных позиций. В 1939 - 1941 годах заметно возрос военно-промышленный потенциал страны, а граница была отодвинута на запад. Возвращенные земли помогли выстоять в 1941 году. Без них путь к Москве и Ленинграду был бы намного короче.


ПОПЫТКА МИРНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ

Учитывая все вышесказанное, несложно понять, почему в 1939 году Сталин любой ценой стремился отодвинуть границу от Ленинграда. А она проходила от него всего в 32 км! Советский лидер понимал, что Финляндию постараются превратить в сателлита или использовать как разменную монету. Пример Чехословакии места для иллюзий не оставлял.

Жизнь подтверждала эти опасения. Летом 1939 года, когда в Москве англичане и французы упорно вели военные переговоры с СССР в тупик, в Эстонии и Финляндии находился начальник генштаба сухопутных войск Германии генерал Франц Гальдер. В Хельсинки он прозрачно намекнул, что если Финляндия пойдет верным путем, на ее стороне окажутся не только солдаты Германии, но и весь немецкий народ. Наблюдавший за визитом Гальдера английский посол в Финляндии Томас Сноу сообщил в Лондон, что велись переговоры о создании баз военно-воздушных сил Германии на Карельском перешейке, в Хельсинки и Печенге.

Активность Германии в Финляндии и Прибалтике была еще одной серьезной причиной, заставившей СССР подписать с Германией договор о ненападении. К тому моменту Кремль уже полгода безуспешно вел переговоры с Финляндией. 14 октября 1939 года финны вновь отказались заключить договор, аналогичный договорам СССР с прибалтийскими государствами. Тогда финской делегации была направлена Памятная записка с требованием передать СССР ряд островов Финского залива, часть Карельского перешейка, полуострова Рыбачий и предоставить в аренду на 30 лет часть полуострова Ханко. В качестве компенсации Финляндии предлагалась вдвое большая территория (5528 кв. км) в Восточной Карелии. “Поскольку Ленинград нельзя переместить, - заявил Сталин, - мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда... Мы просим 2700 кв. км и предлагаем взамен более 5500 кв. км”.

“В “последний час” советская сторона ограничила свои требования, но сторонники твердой линии (среди них новый министр иностранных дел Э. Эркко) и давление западных держав завели переговоры в тупик”, - констатировал Олег Ржешевский, президент Ассоциации историков Второй мировой войны. 13 ноября переговоры были прерваны, финская делегация покинула советскую столицу и Финляндия объявила мобилизацию.


НЕ ЗНАЯ БРОДУ, НЕ СУЙСЯ В ВОДУ

Расчеты советского командования на быстрый разгром противника не оправдались. После нескольких дней успешного наступления части Красной Армии уперлись в “линию Маннергейма”. Представления об ее мощи были смутными. “Некоторые сотрудники нашей разведки, как это явствовало из присланных в ЛВО материалов, считали даже эту линию не чем иным, как пропагандой”, - вспоминал Кирилл Мерецков. Он командовал 7-й армией, штурмовавшей “линию Маннергейма”, где только дотов и дзотов оказалось более тысячи.

Особенно тяжело было преодолевать минные заграждения. Отступая, финны минировали буквально все. “Какие только хитрости ни встречаются нашими: стоит велосипед, как только наши берут его - все взлетает на воздух. На дороге валяются вещи, но как только их потянут, - получается взрыв, в избе мины приспосабливают к часам, ручкам, даже к пучку сена”, - писал домой один из красноармейцев. А вот строчки из другого письма: “На дороге найден труп бойца РККА - отрезан нос, уши, выколоты глаза, вывернуты руки, сожжен”.

Финны не только проявляли жестокость. Они еще умело оборонялись. Красной Армии уже в ходе войны пришлось искать способы обезвреживания финских мин, вести разведку, подтягивать резервы. Пистолет-пулемет Георгия Шпагина (ППШ) поступил в войска только к концу войны. Не хватало продуктов, теплой одежды, медикаментов. “Раненые сутками лежат на снегу, без медицинской помощи и умирают; после боев обнаруживаются трупы красноармейцев, которые были ранены и еще живыми были съедены хищниками”, - говорится в отчете о боевых действиях.

“Разбор полетов” по горячим следам осуществил Особый отдел НКВД Ленинградского военного округа. 5 апреля 1940 года в Москву был направлен подробный анализ допущенных просчетов: “Оценка противника была произведена исключительно пренебрежительно, силы противника и естественные условия недооценивались... Оперативные приказы передавались по телефону в части открытым текстом... За время войны много секретных и совершенно секретных военных документов попадало в руки финнов. Начальники штабов частей учету личного состава должного внимания не уделяли. Потери убитых, раненых и пропавших без вести не учитывались. Опыт прошедших боев показал, что наши стрелковые части по своей организации и структуре не были в достаточной степени приспособлены к маневрированию в данных условиях театра военных действий. Страдала подготовка комсостава пехоты в вопросах: управления боем, неумения полностью использовать тяжелое оружие пехоты, неумения ориентироваться на местности, неумения вести разведку... В строевых частях имелись красноармейцы, никогда не служившие в армии и не умеющие стрелять. Танки действовали преимущественно мелкими группами совместно с пехотой в одном направлении и главным образом по дорогам. Связь артиллерии с танками, как правило, отсутствовала и т.п.”.

Несмотря на это, победа в войне осталась за СССР. Мир не знал примеров взятия таких долговременных укреплений, как “линия Маннергейма”. Наступление Красной Армии велось в тяжелейших условиях в сорокаградусный мороз. Об этом подвиге до сих пор не принято вспоминать - война-то “незнаменитая”. А ведь наши солдаты и офицеры проявили массовый героизм.

В начале марта руководство Финляндии осознало бесперспективность продолжения войны. По ее итогам граница на Карельском перешейке была отодвинута от Ленинграда на 120 - 130 км. “Лондон и Париж подвергли финское правительство яростному давлению с тем чтобы воспрепятствовать прекращению войны, - пишет Ржешевский. - Но в Хельсинки пришли к выводу, что обещанная высадка экспедиционного корпуса и другие заверения западных держав о реальном участии в войне на стороне Финляндии - это блеф. Подлинная их цель заключалась в том, чтобы втянуть в войну против СССР скандинавские страны, а самим остаться в стороне”.

Этот замысел, как и планы англо-французских бомбардировок нефтепромыслов Баку и Грозного, реализованы не были. А два месяца спустя Гитлер нанес сокрушительный удар по Франции. На этот раз “умиротворять агрессора” французам и англичанам пришлось за свой счет...

Олег НАЗАРОВ