Месяц назад страна отметила 65-летие Великой Победы. Радостные торжества омрачало осознание того, как мало фронтовиков смогли прийти на празднование. Время беспощадно, и это придает дополнительную ценность свидетельствам каждого из участников Великой Отечественной войны. Один из них - профессор Российского государственного университета туризма и сервиса (РГУТиС) Василий ЧЕРНОСКУЛОВ. Он, полковник в отставке и почетный работник высшего профессионального образования РФ, в мае отметил 90-летний юбилей. Несмотря на столь солидный возраст, преподает. О себе говорит скромно: “Героем я не был, но то, что требовалось, выполнял честно”.


- Василий Иванович, где вы встретили войну?

- Родился я на Алтае в Змеиногорске. В 1939 году после окончания средней школы работал в сельской школе учителем физики и математики. А в октябре 1940 года меня призвали в армию. До лета 1941 года служил радистом в зенитной артиллерии на Западной Украине. Накануне войны был направлен в летную школу. 22 июня приехал в Киев. И когда в полдень проходил через центр города, увидел около репродуктора людей, слушавших выступление Молотова...

Мы прибыли на аэродром, где находилась летная школа. Но набор в нее уже был закончен, и нас отправили на учебу в Белоруссию. А там начались бомбардировки. Приходим на лекцию, и тут же воздушная тревога. Бежим в лес в укрытие. Вскоре нас перевели в Уфу в Военно-авиационную летную школу. Но стать летчиком мне не довелось. Уже в конце 1941 года нашу и еще четыре летные школы, а также несколько военных училищ закрыли. Курсантов отправляли в военные лагеря, где обучали приемам современного боя.

Я попал под Кострому в военный лагерь Песочное, где формировалась 133-я стрелковая дивизия. Ей предстояло пройти долгий путь. Воевать подо Ржевом, освобождать Смоленщину, Украину, Молдавию, Румынию, Венгрию, Чехословакию. Я был определен в 521-й стрелковый полк в батарею 120-миллиметровых минометов.

Воевать начал на Западном фронте подо Ржевом.


- Какими запомнились бои подо Ржевом?

- Мы попали туда, когда фронт стабилизировался и война приняла позиционный характер. Хотя обе стороны периодически наступали, ситуация в течение полугода принципиально не менялась. Мы хорошо изучили противника, а он нас. По фамилии знали командиров батальонов и рот. Нередко перед рассветом начинались “концерты” с “музыкой” - пулеметно-минометной стрельбой. Чаще других немцы выкрикивали фамилию командира нашего второго батальона Василия Красильникова, который сильно им досаждал огнем и захватом языков. Называли его бандитом и грозили расправой. Бои же, как правило, начинались с артподготовки. Продолжаться она могла и час, и четыре. Потом пехота переходила в атаку. Правда, я в атаку не ходил, поскольку служил в минометной батарее.

Зима 1942 - 43 годов выдалась морозной и снежной. Это угнетающе действовало на немцев. Да и нам было непросто. Снег по ночам засыпал вход в землянку, и мы с трудом из нее выбирались. Бойцы лопатами разгребали проход от двери, ежедневно расчищали площадки возле минометов, подходы к ящикам с минами, дорожки на позиции. Так было в обороне. А в период наступления сутками находились в дождь и морозы без крыши над головой. При первой возможности разжигали костры, грелись, сушили обмундирование. Иногда засыпали так близко к костру, что обмундирование и обувь начинали тлеть.


- Один фронтовик рассказывал, как уснул в оттепель. А когда проснулся, оказалось, что пола шинели вмерзла в лед.

- Всякое было. Под Оршей в ноябре 1943 года возникла тяжелейшая ситуация. Немцы, отступив, заняли сухие высотки. Нам досталось низкое болотистое место. Солдаты копали окопы, а там была вода. Постоянно находиться в ней невозможно. Люди не выдерживали, вылезали из окопа, чтобы поменять портянки, ноги просушить. И в это время немецкие снайперы стреляли по ним. Мы несли потери.


- Вспоминая войну, фронтовики обычно говорят о боях, гибели товарищей, ранениях, зверствах захватчиков. А бытовой стороны касаться как-то не принято...

- Бывало так, что месяцами не мылись. Так как солдаты не раздевались ни днем, ни ночью, у них появлялись вши. Бойцы постоянно чесались, не могли спать. А еще это грозило массовыми заболеваниями. Выход из положения нашла военфельдшер Нина Тюлькина (ныне Елпашева). Она предложила в лесу, в полковом тылу (то есть в 1 - 2 км от передовой), помыть личный состав, используя большие армейские палатки. Для санобработки брали бочки из-под горючего. Под ними разводили костры, в сами бочки наливали немного воды и набивали их битком солдатским обмундированием. Обжаривали шинели, гимнастерки, брюки. Помывшись, бойцы получали чистое белье и свое прожаренное обмундирование. Еще до “бани” Тюлькина стригла солдат наголо. Нас было много, и ее руки от ножниц распухли. Но, по ее словам, проделанной работой она была довольна. Солдаты и офицеры после “бани” спали крепким сном.


- А спали-то где?

- Жили мы в траншеях, а спали в блиндажах. По очереди дежурили и отдыхали. Приходил солдат в блиндаж, находил свободное место, падал и засыпал. В траншее оставались дежурные, которые следили за тем, чтобы немцы никого не утащили. Ведь не только мы к немцах постоянно наведывались добывать языка, но и они к нам. Офицеры по ночам ходили по траншее и беседовали с солдатами, чтобы те не уснули. Задавали простые вопросы: “Откуда родом? Где у тебя родные? Пишут?” Это поднимало бдительность.


- Кинорежиссер Григорий Чухрай вспоминал, что на фронте “почти никто не болел, хотя и спали на снегу, и лазили по болотам”. Простудные заболевания были редкостью?

- Да. Это любопытно, но на фронте люди не болели.


- Были и наркомовские 100 грамм. Хотя говорят, что алкоголь как помогал, так и мешал воевать, способствуя росту пьянства и преступности. Это правда?

- В холодное время года во время завтрака выдавали по 100 грамм водки. Бывало, что и меньше. А как только погода теплела, выдача водки прекращалась. Так что слухи о спаивании солдат - это миф.


- А как кормили бойцов?

- В разное время по-разному. Осенью 1942 года у нас на Западном фронте с питанием было плохо. Сначала больше месяца давали только пшенную кашу и пшенный суп. На это пшено и смотреть-то не хотелось. Но делать нечего, приходилось есть. Потом получили горох. Стали из него варить кашу и суп. Иногда получали сахар. Табак давали сразу на несколько недель. Одно время отказавшимся от курева бойцам давали конфеты. Однако было это нерегулярно, и от этой затеи быстро отказались. Норма выдачи хлеба составляла 700 грамм в сутки. Но так как хлеб быстро черствел, нам давали три сухаря шириной в ладонь и общим весом 490 грамм.

Проблемой было и то, что кухня (она была на лошадях) привозила завтрак еще затемно, а ужин - когда смеркалось. Перерыв между завтраком и ужином достигал 18 часов. Иначе не получалось. В небе регулярно появлялся двухфюзеляжный самолет-разведчик - “рама”. Стоило появиться кухне в светлое время суток, “рама” моментально передавала ее координаты, и тут же начинался обстрел или бомбардировка. В 1942 году немцы просто издевались над нами. Самолеты гонялись даже за одним человеком, а кухни бомбили беспощадно.

В ожидании ужина бойцы часто съедали не только сухари, но и НЗ (неприкосновенный запас). В него входили сухари и консервы. НЗ выдавали в объеме двухсуточной нормы. Съеденный НЗ через некоторое время восполняли. В рацион нередко пускали и мясо тяжело раненных лошадей. Минометы передвигались на конной тяге. На каждый расчет полагалась пара лошадей с повозкой. На них перевозили минометы и ящики с минами. В каждом ящике было по две 16-килограммовых мины. Когда дорога шла в гору, лошадям не хватало сил и ящики бойцам приходилось тащить вверх на спине. Хотя наши лошади были сытые, а их мясо - отличное. Конину варили в касках.

Ситуация с едой изменилась после того, как мы перешли в наступление. Кухня обычно отставала. Зато в освобожденных селах в огородах росли картошка, морковь, свекла. Солдаты собирали овощи и варили. Обычно группировались по двое и варили первое в котелке одного бойца, а второе - в котелке другого бойца. А потом ложками ели из одного котелка. Ложки были всегда при нас - в обмотках или голенищах сапог. С рядовыми Александром Бердиковым и Александром Доброхотовым однажды произошел курьезный случай. Они варили в лощине кашу. Вражеский снаряд сбил котелок и, не разорвавшись, полетел дальше. Бойцов обдало золой, но оба остались невредимыми.


- Чем бойцы занимались в часы затишья между боями? Слушать концерты фронтовых бригад, играть в футбол или волейбол доводилось?

- Было и такое, но редко. Война есть война. Бригады артистов к нам в полк приезжали 2 - 3 раза в год. Кинофильмы и киножурналы привозили чаще. В лесу под Зубцовом сумели даже построить Дом офицеров. Там кинофильмы показывали 2 - 3 раза в месяц...

Спортом на систематической основе заниматься возможности не было. Правда, когда летом 1943 года долго держали оборону на реке Вопец, по просьбе местных колхозов командование выделяло солдат для уборки сена. Там иногда удавалось поиграть в футбол. Но особенно любили волейбол.

- Война вам долго снилась?

- Долго... Бывало, что проснешься среди ночи, вскочишь с постели и скажешь: “Фу ты, я все-таки жив...”


Беседовал Олег НАЗАРОВ