Расхожие термины “социальный диалог” и “социальное партнерство”, часто повторяемые с самых высоких трибун руководителями страны, депутатами, лидерами различных партий, бизнесменами, к сожалению, на деле представляют собой не более чем акустические вибрации.

О каком партнерстве может идти речь, если существуют два диаметрально удаленных по своим целям оппонента: наемный работник и работодатель.
Цель работников заключается в получение достойной оплаты за труд в нормальных с технологической и экологической точки зрения условиях и социальных гарантиях.

Цель работодателя - максимальное извлечение прибыли за счет создания прибавочной стоимости и эксплуатации наемного работника.

Все как по Марксу. Давно и всем известно. Новых экономических законов не появилось.

Антагонизм в принципе делает невозможным сближение целей. Это не удалось даже в условиях развитого социализма, когда единственным работодателем выступало пролетарское государство.

С тем, чтобы не допустить открытого противостояния оппонентов, Запад использует методы переговоров с целью нивелирования наиболее острых конфликтов интересов. Однако даже в условиях вековой демократии подобным диалогом не удается погасить социальную напряженность.

И все чаще в последние годы решение конфликтов выносится на улицу. То во Франции, то в Италии, то в Испании и других развитых странах рабочие объявляют забастовки, проводят миллионные марши протестов, митинги, демонстрации.

И как показывает практика, в этой борьбе, где аргументом рабочих выступает упущенная работодателем прибыль, побеждает компромисс. Работодатели идут на существенные уступки и исполнение требований рабочих.
Нередко только одно упоминание в переговорах о возможности остановки производства оказывает свое волшебное действие.

Умные демократы-капиталисты, заигрывая с профсоюзами, наемными работниками, давно допустили их представителей в советы директоров и наблюдательные советы компаний.

И все равно классовая борьба была и остается реальным фактом любого общества, разделенного на богатых и бедных. И лишь в утопиях Томмазо Кампанеллы равенство и справедливость правят миром.

Что же происходит у нас в постсоветской России, идущей путем рыночных реформ уже без малого почти два десятка лет?

Несправедливое распределение собственности в период ваучерной приватизации и на начальной стадии акционирования предприятий существенно усугубило классовое разделение между всеимущими и наемными работниками.

Шок от случившегося в начале 90-х годов, когда, с одной стороны, миллионы рабочих остались без зарплаты и социальных гарантий, а с другой стороны, появилась иллюзорная надежда начать свое дело, выбил рабочее движение из колеи. Сохранившиеся с советского времени профсоюзы, действовавшие ранее в тепличных условиях, не сумели сразу противопоставить нарождающемуся российскому капитализму свою пролетарскую солидарность. На чем потеряли очень многое - и в авторитете, и в своей значимости, и в членстве.

Капитализм в России, не как производственное, а как социальное явление, встал на ноги быстро. Этому способствовала и политика государства, рулить которой в ту пору международный капитал доверил в своих интересах команде “чикагских мальчиков”.

Рабочий класс выходил из нокаута долго и мучительно.

“Устаканив” вопросы собственности, сделав по существу необратимыми результаты экономического передела, на фоне массовых протестных настроений уже новое правительство страны решило дать отдушину наемным работникам в виде выдвинутого тезиса о социальном партнерстве государства, бизнеса и трудящихся. Что-то вроде западного “социального диалога”. Суть от названия не меняется.

К этому диалогу-партнерству власти допустили ослабленные собственными ошибками профсоюзы.

Были созданы местные, региональные, общероссийская трехсторонние комиссии с участием представителей власти, работодателей и профсоюзов. Последние, объединяя в настоящее время чуть более 20 миллионов работников, включая пенсионеров и студентов, по существу представляют интересы около трети занятого населения.

Однако трехсторонние комиссии быстро превратились в этакие “фиговые листочки”, придающие некую пристойность принимаемым жестким законам и мерам в интересах российской буржуазии.

Ни по одному из принципиальных, знаковых вопросов, законопроектов, затрагивающих интересы десятков миллионов россиян, голос профсоюзов не был услышан. Правда, и звучал этот голос полушепотом, дабы не навлечь на говорящего немилость правителей.

В результате принятые подобным образом без реальной общественной, если хотите - народной экспертизы, законы усугубили социальное бесправие наемных работников, пенсионеров, малоимущих.

Профсоюзные требования и лозунги, на лету перехватываемые партиями различного толка, незамедлительно выхолащиваются, остаются лишь расплывчатые мыльные пузыри в партийных программах и правительственных декларациях.

Все это способствует тому, что, чувствуя свою полную незащищенность, наемные рабочие попадают в сети левацких краснобаев из так называемых “новых”, “независимых”, “свободных” профсоюзов. Интересы последних подогреваются субсидиями из различных партий, фондов и движений и заключаются в социальном шантаже работодателей в своих шкурных интересах.

Безответственность этих дельцов-тред-юнионистов понятна. Они не связаны корнями с рабочими коллективами, часто являются просто пришлыми авантюристами или деградировавшими люмпенами. И опытные кукловоды их ловко используют в расшатывании и без того хлипкого профсоюзного сообщества, настраивают работодателей и предпринимателей на полное отторжение профсоюзов как выразителей и защитников позиции наемных работников. При этом находятся даже парламентские партии, бодро заявляющие о поддержке подобных псевдопрофсоюзов.

О каком реальном социальном диалоге может быть речь, когда даже государственные компании, в составе руководящих органов которых заседают представители правительства, отказываются от заключения отраслевых (тарифных) соглашений с профсоюзами, не допускают представителей рабочих коллективов к принятию решений даже с совещательным голосом?

А профсоюзы, несмотря ни на что, все же являются сегодня самым массовым общественным объединением страны. Но они обделены возможностью реальной законодательной инициативы. А представляющее лишь одну из сторон так называемого “партнерства” правительство, в качестве безальтернативного эксперта, отсекает любые разумные предложения профсоюзов. Там умеют слушать только лоббистов крупного, простите за резкость, заевшегося олигархического клана.

Ни министерства, ни агентства не проявляют интереса к деятельности объединений работодателей. Если их нет в той или иной отрасли - тем легче “рулить”. Даже самих работодателей создание саморегулирующихся объединений не интересует. А скорее они просто не способны договориться с себе подобными о единстве интересов. Ну а то, что у профсоюзов в отдельных отраслях просто нет партнера по “диалогу”, и вовсе никого не волнует. Даже РСПП. Ему, видимо, не хочется делиться своими полномочиями с “братьями меньшими”.

Безусловно, в предвыборной риторике партий и кандидатов всегда присутствуют призывы к профсоюзам о единстве целей и интересов, звучат обещания дать профсоюзам возможность волеизъявления от имени наемных работников.

Но вчитаемся в наши законы, регламентирующие проведение митингов, шествий и пикетов. Скорее профорганизатор попадет в кутузку, чем сможет реально вывести на улицу тысячи обездоленных.

Ну а за организацию забастовки придется нести уголовную ответственность. Таких примеров за последние годы в России уже немало.

Похоже ли все это на диалог и партнерство? Даже через призму развивающейся демократии трудно разглядеть в этом паритетные начала.
Вот и повисает профсоюзный монолог в воздухе. Скорее даже в безвоздушном пространстве.

А может быть, надо, чтобы наш профсоюзный голос везде и всегда звучал громко, зычно?

Хотелось бы, чтобы, перефразируя Маяковского, можно было уверенно сказать: “Профсоюз - это рука миллионнопалая, сжатая в один громящий кулак”.

Лев МИРОНОВ
председатель Нефтегазстройпрофсоюза РФ