Тихое убийство

“...И волк его похвалил: “Вижу, - сказал он, - что зайцам верить можно. Вот вам моя резолюция: сидите до поры до времени (...) под этим кустом, а впоследствии я вас...
ха-ха... помилую!”

(М. Салтыков-Щедрин, “Самоотверженный заяц”)

Россиян почти нечем лечить. Разрушение уникальной советской системы здравоохранения и медицинской промышленности привело к тому, что в современной России перестали производить антибиотики. (Это притом что антибиотики спасают жизни наряду с вакцинами.) Таким образом, Россия в плане снабжения фармацевтическим сырьем для производства важнейших лекарств (прежде всего антибиотиков), а также медицинских инструментов попала в опаснейшую зависимость от иностранных производителей.

В стране теперь отсутствует стратегический запас антибиотиков, необходимый на случай особого периода. А к таковым относится не только война, но и массовое распространение туберкулеза, не говоря уже о возможной эпидемии постоянно мутирующего вируса птичьего гриппа. Плюс периодически повторяющиеся пандемии гриппа обыкновенного (последняя была в 1968 г., и сейчас на подходе еще одна). Результаты пандемий гриппа, особенно 1918-го (“испанка”) и 1957 г. показывают, что может заболеть до трети населения, так что при нынешних скоростях миграции в случае пандемии могут умереть до ста миллионов человек... И в случае возникновения таких особых условий, когда не исключено введение запрета на ввоз в РФ антибиотиков или медтехники, российская система здравоохранения окажется неспособной защитить свое население.

Обо всем этом говорили 22 марта на пресс-конференции в Госдуме на тему “Россия - без лекарств. Нужны экстренные меры”. Организовал мероприятие Сергей Колесников, академик РАМН, зампред комитета Госдумы по образованию и науке (фракция “Единая Россия”). В брифинге участвовали также директор НИИ эпидемиологии и микробиологии РАМН, вице-президент РАМН Александр Гинцбург и руководитель департамента Минпромэнерго РФ Юрий Дощицин.

Сергей Колесников объявил, что в России налицо тяжелейший кризис фармацевтического рынка: “Мы рискуем потерять медицинскую промышленность. Для обеспечения инфекционной безопасности необходимо собственное производство высокоэффективных субстанций антибиотиков последних поколений, а для этого теперь нет условий. Мы по поставкам лекарств, а главное, фармацевтических субстанций, необходимых для производства собственных препаратов, а также медицинского инструмента попали в зависимость от иностранных производителей”. А у них свой интерес, не очень совместимый с желанием россиян жить и не болеть. Так, лекарственное сырье, поставляемое из-за рубежа, в основном из Китая и Пакистана, идет к нам по бросовым ценам - они могут себе позволить такое, потому что правительства этих стран сознательно дотируют фармацевтическое производство. При этом качество этих субстанций невысокое, а сертификационные органы, по словам Колесникова, “не владеющие средствами контроля, тем не менее выдают зарубежным фирмам сертификаты”. И “что потом к нам поставляется - это вообще большой вопрос”. Нет и контроля над применением антибиотиков, аптеки не выполняют требования отпускать их по рецептам.

Как сообщил Юрий Дощицин, медицинская промышленность до 1991 г. производила свыше 3 тысяч наименований готовых лекарственных средств (ГЛС). Что обеспечивало потребности населения и лечебно-профилактических учреждений здравоохранения на 70% по номенклатуре лекарств и почти на 60% по объемам поставляемой продукции. Производство ГЛС осуществлялось в основном из отечественных субстанций (сырья), которые также были предметом экспорта в страны дальнего зарубежья. По состоянию на начало 1992 г., в стране производилось 272 вида субстанций объемом 17,5 тысячи тонн. В настоящее время в России практически отсутствует производство субстанций, и предприятия почти на 97% используют импортные субстанции для производства ГЛС. Используются по-прежнему отечественные субстанции только в изготовлении иммунобиологических препаратов - и то лишь благодаря сохранению госсобственности в этой подотрасли.

По словам Дощицина, сейчас в России не производится ни одной субстанции антибиотика, тогда как в середине 80-х годов общий объем производства антибиотиков составлял 2300 тонн по 40 наименованиям - более 150 лекарственных форм. Наша страна экспортировала субстанции антибиотиков в большинство стран мира. Отечественное производство антибиотиков началось еще в 1944 г., а в 1947 г. был основан Государственный научный центр по антибиотикам (ГНЦА), сегодня почти прекративший деятельность в этой области. Однако вместо планировавшегося двукратного увеличения к 1995 г., производство антибиотиков с 1990 г. пошло на убыль и к настоящему времени прекратилось.

Более того, в России уже нет условий для собственного производства высокоэффективных субстанций антибиотиков последних поколений. Импортированные Советским Союзом новые производственные линии так и не были введены в 1990-2000 годах на основных производствах. И сегодня их уже не ввести. Помимо этого, за 15 лет страна потеряла научный потенциал в области разработки и проектирования производства антибиотиков. Так, ГНЦА, находящийся сейчас в ведении Росимущества, практически развален, находится в стадии акционирования и вызывает у “купцов” чисто мародерский интерес - как имущественный комплекс и с точки зрения недвижимости. Его уникальная коллекция штаммов микроорганизмов, собиравшаяся десятилетиями, на грани исчезновения. И тогда своего сырья для производства антибиотиков у нас вообще не будет. По данным руководства Торгово-промышленной палаты, за 15 лет в РФ не было зарегистрировано ни одного принципиально нового лекарства - только наработки советских лет.

А пока еще не совсем поздно, нужно реанимировать производство своего лекарственного сырья, причем на основе новейших технологий и оборудования. “Разработки новых лекарств сегодня в России практически не ведутся, государство в это денег не вкладывает, как, впрочем, и частные предприятия, - отметил Колесников. - Если же производство не возобновится в полном объеме в ближайшее время, а заводы не будут модернизированы, то Россия превратится в страну, которая окажется без собственной фармацевтической промышленности”.

Как отметили участники брифинга, сейчас в РФ производством лекарств занято более 600 предприятий, имеющих соответствующие лицензии. В довершение всего после вступления РФ в ВТО эти 600 весьма убогих заводов, производящих однотипную продукцию, просто закроются, не выдержав напора глобальных монополий, и Россия станет большим рынком сбыта зарубежных ле-
карств. Причем сомнительного качества. Кстати, в 1990 г. в СССР работали 67 химико-фармацевтических предприятий, удовлетворявших потребность страны в лекарствах на 70%, - а сейчас Россия импортирует 70% потребляемых лекарств (в 1998 г. мы ввозили 40% лекарств), тогда как экспорт был ничтожно мал.

В качестве выхода Сергей Колесников предложил “срочно принять на законодательном уровне национальную лекарственную программу, которая должна стать частью нацпроекта “Здоровье”. Решить вопрос о закупке предприятий по выпуску субстанций антибиотиков “под ключ” (с технологией производства). Производителей субстанций антибиотиков и иммунологических препаратов, а также НИИ по разработке новых лекарств включить в перечень предприятий стратегического значения. А передовые производственно-технологические центры освободить от налога на прибыль на 10 лет”.

Вадим БАРАБАНОВ


ДОСЬЕ

Некоторые признаки приближения “особого периода” видны уже сейчас. В связи с угрозой эпидемии птичьего гриппа Россия усиливает санитарный контроль на границе. Глава Роспотребнадзора, главный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко направил письмо в адрес региональных руководителей Роспотребнадзора и транспортных структур, в котором рекомендовал усилить санитарно-карантинный контроль на границе с Китаем, Украиной, Грузией, Азербайджаном и Казахстаном. При проведении санитарно-карантинного контроля на транспорте предписано обращать особое внимание на пассажиров, у которых отмечается высокая температура (выше 38 градусов), озноб, кашель и одышка. Об этом главный санврач сообщил, побывав 21 марта на совете Госдумы, где он знакомил руководство палаты с мерами противодействия “куриному мору”. Там же Онищенко высказался за восстановление отечественного производства антибиотиков и российской лекарственной промышленности в целом.

Как заявил журналистам на минувшей неделе Александр Чучалин (главный пульмонолог России, директор Института пульмонологии Минздравсоцразвития РФ, академик РАМН), ежегодно в России от туберкулеза умирают свыше 37 тысяч человек, причем столь высокая смертность от туберкулеза наблюдается уже более 15 лет. Впрочем, по его данным, по сравнению с серединой 90-х годов уровень заболеваемости туберкулезом “стабилизировался”: “В 1980-е годы мы имели на 100 тысяч населения 23 заболевших туберкулезом, а в 1995 - 1996 годах - 100 и даже более заболевших на 100 тысяч. Сейчас же этот показатель - 86 человек на 100 тысяч населения”. Кстати, заметил Чучалин, несмотря на наличие “групп риска”, в наибольшей степени подверженных чахотке (заключенные), заболеть туберкулезом может фактически любой человек, независимо от его социального положения и образа жизни.

В начале февраля думский комитет по охране здоровья провел “круглый стол” “О совершенствовании законодательства, регулирующего донорство крови и деятельность службы крови”. На нем выяснилось, что работа отечественной службы крови, имеющей стратегический характер для безопасности государства, даже не финансируется из федерального бюджета. По крайней мере, напрямую, отдельной строкой. И здесь главенствует все тот же “остаточный” принцип и стремление сбросить всю ответственность на регионы.

Академик РАН и РАМН Андрей Воробьев, директор Гематологического научного центра Российской академии медицинских наук, еще в конце прошлого года заявил в Совете Федерации: “Нам надо восстанавливать единую систему переливания крови, которая фактически была разрушена, и донорскую систему, которую подкосил 122-й закон - он уже на четверть уменьшил число доноров в стране”. По его данным, Россия и так имеет в два раза меньше доноров, чем любая страна в Европе. Академик Воробьев уверен, что России следует рассчитывать только на собственные донорские ресурсы и “ни о каком ввозе в Россию плазмы речи быть не может”, так как “надо когда-то учиться: 80% больных гемофилией в США и Японии и 40% - в Германии были заражены чужой донорской плазмой!”