Юрий НАЗАРОВ снимался у легендарного Андрея ТАРКОВСКОГО в “Андрее Рублеве” и в “Зеркале”, у КАЛАТОЗИШВИЛИ в “Кавказском пленнике”, у ФОКИНА в “Александре маленьком”, у ПИЧУЛА в “Маленькой Вере” и еще более чем в 150 фильмах. Заслуженный артист РСФСР, Народный артист России... но, как ни крути, это артист эпохи СССР. И разговор пойдет том, что изменилось для Юрия Владимировича с появлением другой страны - России.


КЛАССИКА КОЛЛЕКТОРОВ


- Юрий Владимирович, как вы себя чувствуете в России?

- Отвратительно. Вступая в пионеры в третьем классе, я давал торжественное обещание бороться за дело Ленина - Сталина. И вот по сию пору за это дело и борюсь. Еще Сократ говорил, что молодому человеку очень вредно менять ориентиры, верить сегодня в одно, завтра в другое, а старому и подавно! Я считаю, что мы предали нашу великую, могучую, праведную державу. Россия - необъятная, громадная, богатейшая страна, а с виду там живут какие-то придурки, алкоголики, дармоеды, разгильдяи, лентяи. Но как ни лезли на этих лентяев, всегда по морде получали.

Сегодня же воровство называется работой. Посмотрите, что предлагают: как заработать на кризисе? Это ведь то же самое, что заработать на чужом горе! Книжки красной у меня нет, но я до сих пор коммунист в душе. Я считаю, что миром должен править разум, а не выгода, гуманизм, а не животная борьба за выживание.


- Как обстоит дело сейчас в кино?

- Да никак. Вот сейчас мы с Людмилой Мальцевой работаем, ставим классику. Выступаем перед теми, кому мы нужны, хотя у них нет денег, а тем, у кого есть деньги, мы не нужны. Выступали мы с ней в пункте реабилитации - это то, где содержатся беспризорные дети - порождение нашей “светлой демократии”. Там были дети, которых доставали из коллекторов, находили на помойках. Была 11-летняя девочка, которую мама-алкоголичка продавала за пол-литра какому-то сукиному сыну. Сейчас Россия по количеству беспризорных переплюнула и Гражданскую, и Отечественную войну. Это уже не дети, это уже зверята: хочешь погладить - он дергается. Я читал им Лермонтова “Песнь о купце Калашникове” - слушали раскрыв рты. Потом мы выступали в тюрьме - там заключенные так же слушали. Начальник тюрьмы нам сказал: спасибо, я впервые не чувствовал за собой криминального зала. Это все убеждает нас в том, что классика не умерла и не умрет никогда. Она про людей, и написана человеческим языком, а не собачим лаем, когда непонятно, где ударения и какие вообще слова. Это великая наша культура, и мы по мере сил и надобности показываем ее.


- Многие говорят, что классика не пользуется популярностью, поэтому ее и не ставят.

- Это все ложь. Ложь сегодня колоссальная и всеохватная. У нас столько всего перекошено! Вот все говорят: ах, 37-й год! Но если взять 37-й год за единицу, то в десять раз больше погибло при коллективизации, причем коллективизация была необходимейшей вещью, которая спасла страну. Два уважаемых мною человека - Юрий Тынянов и Корней Чуковский - один другому писал, что за одну только коллективизацию Сталину памятник до неба надо ставить. Они что, дурачки были? Сталин, между прочим, спас страну и Европу. Всего-навсего. Все горазды поплакать, пожалиться на свою несчастную судьбу, а вот насчет благодарности - как-то никак.

Сейчас идет чистейший фашизм, воплощается теория “золотого миллиарда”. Не дотянулись до коммунизма, до научного коммунизма, и начали ругать его, как лиса зеленый виноград. Нас обрушили в животный мир. Валерий Тодоровский, который снял “Стиляг” (у него снимались 30 - 40 молодых актеров), говорит, что из всей этой молодежи звукосочетание “Ленин” слышали четыре человека. Это же животные, живущие на уровне потребления. Страна сошла с ума. Она давно сошла с ума. Кто нас кормит, кто что-то производит, те сейчас в полном дерьме.


- Значит, они стране не нужны?

- Значит, страна дура. Инфантильная дура.


ДОРОГА К ИСКУССТВУ


- Какова дорога актера сегодня?

- Темная. Хотя, может, это я темный?.. Я не знаю. У меня смолоду было пионерско-комсомольское образование, я стремился в эту область человеческой деятельности “сеять разумное, доброе, вечное”. Когда сам решил, что я еще сопливый и не могу ничего посеять, я бросил театральное училище и уехал в Казахстан разнорабочим на строительство железнодорожных мостов. Рвался на целину, но мама отговорила. На целине у нас никого не было, а в Казахстане родственник работал. Я рвался, как писали газеты, к коммунизму, а мама сказала, что кроме коммунизма там еще и пьянка, и поножовщина, и если рядом будет свой человек, то ей за меня будет спокойнее. Она сказала: какая тебе разница? Все равно будешь вкалывать, будешь с народом.

Я о двух годах такой работы ни грамма не жалею. Я не говорю, что без этого нельзя. Можно. Просто у меня такой путь получился. И поэтому я не люблю искусство для развлечения, меня бесит, когда говорят: посмотрели кино - так отдохнули! Для меня это не отдых. В “Маленькой Вере” есть сцена проводов, мы там всем мешаемся, суетимся. После того как мы отыграли ее, ко мне подошел один осветитель киностудии и сказал, что в этот момент его кольнуло: а мои-то старики такие же, нескладные. Когда они дома - они только раздражают в своей суете, но они ж любят! Ну, нескладные, ну, такие, но можно же вспомнить, задуматься, что они любят! И относиться к ним снисходительнее, добрее, по заслугам, а не по тому, как они нескладно выражают свою любовь.

В искусстве человечеству дается дополнительный опыт. Искусство нужно ради этого опыта, ради размышления, чтобы было о чем подумать. Бисмарк писал, что только дурак учится на своих ошибках, умный учится на чужих. Так вот искусство - оно для умных, чтобы учились на чужих ошибках. Если тебе понравился герой, ты же сопереживаешь, думаешь: а почему он поступил так? Когда мы были пацанами, у нас чуть ли не до драки доходило: у Чапаева в фильме оставалось две гранаты, одну он кинул в броневик, тот взорвался, а он еще вторую кинул - зачем??? Там ведь пушка еще! Надо было в пушку! Мы спорили, потому что это нам было дорого. Искусство развивает и мысль, и чувства, и совесть, и сочувствие.

Недавно я посмотрел что-то такое современное, и мне пришла в голову жуткая мысль, что эти исполнители никогда не испытывали мук совести. Бывает в жизни, что что-то нужно решать, и не знаешь, как поступить. Животные решают так: увидел червячка на крючке - и хоп его! А чем дело кончится - не думают. А человеку все же хорошо бы подумать. И когда мне предлагают сегодня что-то, то я задаюсь вопросом: а зачем это? А это ложь. А кому она на пользу? Простите, я в ней участвовать не хочу. Будучи молодым, я пытался “продаваться”, но, слава тебе господи, меня не купили. Я пытался играть в произведениях, в которые я не верил. Более того, я как-то прикинулся дурачком и спросил у режиссера: это правда? Это происходило с автором произведения? Он ответил: нет, не происходило, но он имеет право на домысел. “Аааа! Это домысел! Спасибо, не надо”, - сказал я.


- У артиста обязательно должно быть что-то внутри?

- Нет, не обязательно. Но я не хочу сказать, что надо всем идти моим путем. Я вообще до сих пор не знаю, артист ли я или нет. Но если артист, то очень своеобразного, не самого распространенного плана. Я знаю массу артистов, которые играют по-другому. Вот Михаил Ульянов из себя играет, а Яковлеву надо увидеть, он играет с кого-то. Ну кто может быть шикарнее Юрия Яковлева, да? Он изобразит что хочешь, я не знаю, что бы он не мог изобразить. Кто как. Был такой актер в театре Маяковского - Александр Ханов, который еще Минина играл. Про него писали такие карикатуры: всегда играет сам себя, зато играет здорово. И действительно здорово играл, хоть и сам себя. Яковлев же себя никогда не играл. Черт знает что играет, и шикарно!


- Что для вас актерство?

- Писателей называют инженерами человеческих душ. Артист же - на уровне техника. Мне интересно рыться в нравственных проблемах: что, как, почему и куда.


- То есть роль Терминатора вам будет неинтересна?

- Зачем она? У нас проблем навалом, и чем дальше, тем больше. С отчаянностью бросался решать проблемы Тургенев. Он увидал, хотя ему это чуждо было, разночинцев, нигилистов. Интересное явление, новое! Он посвящает ему целое произведение, да какое! Шукшин этим занимался, другие тоже. Что, Шукшин развлекал?


- Вы много играли военных. Было что сказать на эту тему?

- Я же дитё войны. Я ведь оттуда, с потрохами. Мне четыре года было, когда война началась, я весь день 22 июня расскажу вам с утра и до вечера. 9 мая - тоже весь день расскажу. В 41-м ведь не было известно, чем дело кончится, а радио-то передавало каждый день: оставили, оставили, оставили... Ужас был полный, даже в далекой Сибири. И когда Сталин говорил: пусть вдохновляют вас в этой борьбе ваши великие предки Александр Невский, Дмитрий Донской, Кузьма Минин, Дмитрий Пожарский, Александр Суворов, Михаил Кутузов... А кто это такие? Отсюда интерес к истории, все взаимосвязано. Потом, когда победили, под Москвой остановили - кто остановил? Сибиряки. А я кто? Сибиряк. И грудь распирает от гордости. И никогда я этого не предам.


ПРОЗА ЖИЗНИ


- По актерам кризис ударил?

- Да вот я сижу, у меня три месяца ничего нету! Я снялся в Таджикистане, получил сперва 20%, потом еще 20%. Все. Денег нету. Есть только “свобода”. Три или четыре картины “полетело” - это заработок был, сейчас его нет. Я преподаю во ВГИКе, опять же только классику, потому что сам от нее млею. Кроме всего прочего меня сейчас на улицу могут выселить, потому что разменивали куплей-продажей квартиру, и нам продали квартиру, в которой прописаны живые люди. Суды идут по этому поводу...


- Сколько у вас пенсия?

- Три с небольшим тысячи. Я помню еще когда она у меня была 319 тысяч рублей. Тогда по телевизору показывали, что у авиадиспетчеров зарплата 400 тысяч, и они устроили забастовку, потому что это очень мало. Было дело, меня как-то узнал водитель троллейбуса, разговорились. Он пожилой, говорит: у меня пенсия 340 тысяч, разве проживешь на нее? А у меня, народного артиста, - 319 тысяч. Я уж промолчал. (Похожая ситуация сейчас у многих любимых советских актеров. Например, чтобы финансово поддержать Семена Фараду, Гильдия актеров устраивала благотворительную выставку-продажу картин - “Солидарность” писала об этом в № 2, 2008. - Ю.Р.)

Сбережений нет никаких, ну, может, месяца на два хватит. Их ведь надо из чего-то делать, надо, чтобы платили, а мне не платят. Недавно все были счастливы: возродился таджикский кинематограф, какая радость! Работали все как звери, с восторгом. В итоге 40% мне заплатили, и картины заморозили. И я благодарен и за эти деньги! А недавно меня встречает директор “Мосфильма”, плачется: сейчас меня артисты убьют - я им по 50% заплатил, нет больше денег. Я говорю: ты скажи, чтобы они тебя целовали, потому что мне вот 40% заплатили, и я счастлив.

Знаете, сколько мне должны? Я уж и сам забыл. Даже “ТриТэ” (творческо-производственное объединение, созданное кинорежиссером Никитой Михалковым и его единомышленниками в 1987-м. - Ю.Р.) мне должно 300 рублей. “Большая” сумма, но ведь не заплатили! Я же совок беспросветный. Режиссер год бился, чтобы мне выплатили деньги, потом принес документы, сказал “подавай в суд”. А чего подавать, если у них денег нет? Больше потратишь на суд. Права личности - это все брехня.


- Михалков тоже против демократии, только он выступает за возрождение монархии.

- Да-да, умница - а все остальные были идиоты. Пушкин, конечно, глупее Михалкова был, сказал, что не может быть, чтобы со временем человечеству не стала смешна ненужная жестокость войны так же, как стали смешны королевская власть, рабство и прочее. Ну, не будем об этом.

Я другой такой страны не знаю, которая бы добровольно попросилась в колонию. Наша валюта - доллар, а рубли никому не нужны. Мы идиоты кромешные: сами себе надели удавку на шею и удивляемся, почему дышать трудно. Ах, как нас угнетали большевики: 8-часовой рабочий день и два выходных. Теперь двенадцать часов смена. Да еще за нее и не платят. Попробовали бы при большевиках не заплатить - скандал! А теперь запросто. А безработица - это что такое? Вот - кризис, прилетели просить денег у государства... на собственных самолетах. Как им плохо! Им так плохо, как нам никогда хорошо не будет.


НРАВСТВЕННЫЙ ЗАКОН


- Не обидно, что кто-то добился бОльших высот, чем вы?

- Тут меня выручает Пушкин:

Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить...

Роптанью не внимать толпы непросвещенной.
Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидовать судьбе
Злодея иль глупца в величии неправом.


Очень четкая позиция, абсолютно мною приемлемая. И которая жить помогает. В среде актеров бывает зависть - мол, какое-то г... поднялось выше меня. Я говорю: да не завидуй! Второй сценарий, который мне дали читать, был “всего-навсего” “Баллада о солдате”. Вы знаете, кто там снимался? Не я. А мне бы очень хотелось, и не только мне. Так я все равно прекрасно себя чувствую. К тому же медные трубы - это страшный искус. Предположим, мне досталась бы эта роль. С ней трудно было бы не справиться, там все написано. Выдержал бы я эти медные трубы, которые свалились на роль? Не знаю. Мне моя судьба дороже. Я шибко высоко не взлетал и тяжести славы не испытывал. Слава - это такая никому не нужная лабуда, и вредная, по-моему, прежде всего носителю. Очаровательно писал Петрарка, когда ему присвоили звание лучшего поэта Италии: звание лучшего поэта не прибавило мне нисколько знаний, но навлекло на меня зависть многих.


- Сейчас много говорят, что возрождается отечественный кинематограф...

- Без идеологии не бывает искусства, и быть не может! У Шекспира почти все произведения - пересказы других произведений. Кто помнит “Венецианского мавра”? А об Отелло слышали все. И “Ромео и Джульетта”, и “Гамлет” - все пересказы. Но такой пересказ, что о первоисточниках забыли, а это помнят. Его нравственная позиция, что такое хорошо и что такое плохо, жива по сей день. Кант говорил: мне важно небо над головой и нравственный закон внутри меня. Нравственный закон был у Шекспира, у Пушкина (и тем он интересен).
А сколько в нашей литературе примеров самоотречения! Истинная любовь, не ради себя, а ради любимого.


- У наших людей это осталось?

- У людей это не может не остаться. Но люди оскотинились. Скоро совокупляться начнут на улицах. У меня одна из дочерей была очень “современная”, и про нее очень четко сказала одна девушка: раньше, когда видишь двух влюбленных - они стесняются, а всем хорошо, глядя на них, а сейчас они не стесняются, а всем неловко. Это хамство и наплевательство на всех. А может, кто-то едет, и у него любовь несчастная, а вы тут целуетесь? Да и слова “любовь” у нас почти нет, у нас - “секс”. А секс - это чисто животное. У меня зачесались эрогенные участки, я нашел партнершу, у которой тоже чешутся, почесали и разошлись. Как у животных: сейчас хочется, а с кем - без разницы. И если это считается нормальным, значит, мы стадо.

Юлия РЫЖЕНКОВА
Фото Николая ФЕДОРОВА


“А” - СПРАВКА

Юрий Назаров родился 5 мая 1937 г. в Новосибирске. Его детство прошло в коммунальной квартире, в доме номер 3 по улице Колыванской. Учился в школе № 73 Ленинского района. Поступил в Театральное училище им. Щукина, но, не окончив первый курс, бросил учебу и вернулся в Новосибирск. Работал в Казахстане разнорабочим на строительстве железнодорожных мостов, в стройколонне в Новосибирске, в сибирском колхозе, молотобойцем в кузне в одной из станиц на Дону. Через два года опять поступил в театральное училище и окончил его в 1960 г. Тогда же стал актером Театра им. Ленинского комсомола в Москве. С 1963 г. - актер Театра-студии киноактера. В 2008 г. в издательстве “Алгоритм” вышла книга актера “Только не о кино” - о его доме, о друзьях и о детстве, о дорогих ему ролях.