Сценарист, режиссер, актер, автор более сорока фильмов, в том числе “Родня”, “Полеты во сне и наяву”... Режиссер культовых сериалов “Крот”, “Провинциалы” Виктор МЕРЕЖКО дал интервью газете “Солидарность”.

“Я - ОРГАНИЗОВАННОЕ СОЗДАНИЕ”

- Виктор, расскажите немного о своем детстве.

- Я родился в Ростовской области, на хуторе. Потом мы жили в станицах и в Ставропольском крае, и в Краснодарском. У нас была большая семья - четверо детей, и мы очень бедно жили. Под понятием “бедно жили” многие понимают просто “бедно”, а мы, например, почти год не ели хлеба. Мяса не было вообще. И когда приходила весна, мама очень радовалась, что взошла лебеда. Она ее скашивала и варила нам первый борщ - на воде, больше в нем ничего не было. И чтобы мы не умерли с голоду, мамина сестра убедила нас переехать на Украину, где жизнь в то время была более сытной. Там я окончил сельскую школу, хотя языка толком не знаю. Поступал в Киевский театральный институт - не приняли. И я поступил в Львовский полиграфический институт, окончил, работал в Ростове-на-Дону. А потом поступил во ВГИК. Вот такая очень короткая биография.

- Виктор, трудно вам было стать москвичом?

- Трудно, если ты не уверен в себе, и легко, если ты нагл и четко представляешь, чего хочешь. Мне было легко. Я знал, что поступлю во ВГИК, что не просто поступлю, а поступлю лучше всех, состоюсь даже в первых шагах. И я, конечно же, знал, что рано или поздно стану известным. Это, знаете ли, чутье, абсолютная уверенность в себе, в своей энергетике. Ну и Господь Бог еще, естественно... Так что, приехав, я поступил лучше всех, у меня начали сниматься сценарии, когда я еще был студентом второго курса. В общем, нет проблем.

- А свой самый первый фильм помните?

- Ну конечно! Это был фильм “Зареченские женихи”, сценарий которого я написал, будучи студентом второго курса. А уже на третьем я имел сценарий, снятый на киностудии “Мосфильм”. Как сейчас помню - это была короткометражка из четырех частей, Олег Видов играл главную роль.

- Вы написали очень много сценариев для мелодрам...

- Да, в основном трагикомедии и мелодрамы...

- Значит ли это, что Виктор Мережко - лирик?

- Циник, хотя даже не циник - практик. А творчество - это как компенсация того, что я слишком организован - я всегда знаю, чего хочу, знаю, чего буду добиваться. Я абсолютно организованное создание господне... И уж если ставлю перед собой цель, то всегда возьму свое.

- Виктор, вы много лет проработали на телевидении...

- Да, семнадцать лет. Семь лет в “Кинопанораме” и десять - в программе “Мое кино”.

- А где вы себя лучше чувствуете - на съемочной площадке или в роли ведущего?

- Одинаково. Дело в том, что когда ты ведешь какую-нибудь программу, а в моем случае еще и связанную с кино, то ты, принимая какого-нибудь гостя, все равно перевоплощаешься в ведущего актера и начинаешь жить тем персонажем, который приходит к тебе в гости. Камера работает, и ты, естественно, не имеешь права мычать, подыскивать слова. То есть приходится полностью входить в образ, собственно говоря, так же, как на съемочной площадке. Будь ты артист или режиссер, ты обязан быть собранным и готовым к любым ситуациям.

- Виктор Мережко - это актер, режиссер или все-таки сценарист?

- Я думаю, драматург. Это я только последнее время как режиссер снимаю, но главная профессия, которая меня сделала тем, кем я являюсь, - это драматургия. Кино, драматургия, театр. Ведь у меня написано более 15 пьес и поставлено в московских театрах. Вот, например, в театре им. Моссовета до сих пор идет моя пьеса “Мужчина по выходным”.

“ЛУЧШИЙ ОТДЫХ - ЖЕНЩИНЫ!”

- У вас такая бурная жизнь. А как вы отдыхаете?

- Отдыхаю как? Работаю! Я не понимаю, что такое отдых. Отдых для меня - это что-то такое расслабляющее и раздражающее. Если отдых, значит, ты должен жрать, спать, если на море - купаться, если в лесу - бродить. А я бродить без цели не умею, я должен либо за столом сидеть работать, либо на съемочной или телевизионной площадке быть. В общем, не отдыхаю никак. Хотя нет - отдыхаю с женщинами.

- Да, за вами, по слухам, давно закрепилась слава известного ловеласа...

- Нет, ловелас - неправильное слово. Ведь ловелас - это человек, который увивается за женщинами. А я не увиваюсь, я их люблю, и они ко мне приходят! (Смеется.)

- Виктор, одна из моих знакомых, проведав, что я встречусь с вами, попросила узнать: можно ли стать режиссером после тридцати лет?

- Это как раз тот возраст, лет где-то после 27, в котором мужчина, да и женщина, уже созревает к режиссуре. Все, что раньше, - это вгиковские самодеятельные, поисковые и недостаточно глубокие вещи. А тридцать лет - как раз та пора, когда личность может стать режиссером.

“КАКОВА ЖИЗНЬ, ТАКОЕ И КИНО”

- Как вы относитесь к тому, что в последнее время по телевидению показывают слишком много насилия?

- Понимаете, хотите ли вы того или нет, искусство отображает действительность. Если, допустим, в советское время показывался рабочий класс, трудовые подвиги, мотивы а ля “свинарка любит пастуха, а он не отвечает ей взаимностью”, то это было понятно. Отражалось время. Так что же вы хотите от нашего нынешнего кино, когда кругом - политика, беспредел, криминал, переделы влияния... Какова жизнь, такое и кино.

- Даже в ваших последних сериалах...

- “Крот” и “Крот-2” - в них действительно много криминала, вот такие получились “бандитские истории”. А сериал “Провинциалы” - скорее мелодрама, хотя там тоже присутствуют сцены насилия...

- В этом сериале на одну из главных героинь нападает милиция - этот сюжет вами придуман или взят жизни?

- К сожалению, недоверие к милиции, и небезосновательное, у нас так сильно, что я просто не мог пройти мимо этой темы. Кроме того, аналогичный случай был с моей знакомой. Она была не местная - из Харькова, ее изнасиловали два милиционера и выбросили на улицу. После того как прошел фильм, я в компании оказался рядом с человеком в штатском и молодой девушкой. Как оказалось, он занимал очень крупный милицейский пост. И он спросил меня: “Откуда вы знаете, что милиция вот так поступает?” Был такой негативный опыт, говорю. На что он рассказал, что с его дочкой случилось нечто подобное: продержали в обезьяннике, избили, только что не изнасиловали... К сожалению, это стало типичным для нас. Я даже своему сыну говорю: “Если ты идешь по улице и видишь бандита, не бойся, с ним ты сможешь договориться. А вот если видишь милиционера, то перейди на другую сторону. С милицией не договоришься, будешь раздет, обобран и избит”.

- То есть вы учите сына по принципу “обходи трамвай спереди, а мента сзади”?

- К сожалению, да. Хотя хотелось бы в этом вопросе равняться на лучших представителей иностранной полиции: французской, английской, американской, японской. Чтобы милиция работала на свою страну, а не ради собственных шкурных интересов. Ведь даже я, имея лицо, имя, и то столкнулся с милицейским беспределом. У моей дочери выхватили из машины сумочку с документами. Я прибежал к нашим стражам, говорю: “Ребят, помогите срочно! Они побежали в ту сторону!” А они мне: “Да ладно тебе, пусть твоя дочь сначала сопли, слюни вытрет!”

- А как вы относитесь к американизации нашего телевидения?

- В данный момент американизации телевидения уже нет. Это когда-то была мексиканизация, уругвайнизация, американизация, бразилизация... А сейчас идут в основном русские сериалы. Когда я включаю с утра телевизор и вижу какую-нибудь очередную латиноамериканскую белиберду, то сразу же выключаю. “Это” смотрит определенная публика, с совершенно дурным вкусом. То есть наше кино, с сериальной точки зрения, уже вытеснило всех, и в игровом кино постепенно начинает вытеснять. В прокате еще много американских фильмов, к сожалению, но уже появляются такие наши фильмы, как “Ночной дозор” (как бы к нему ни относились, для российского кино - это событие) или “Бой с тенью”. Понимаете, это те фильмы, на которые публика пойдет безусловно, и таким образом мы будем вытеснять американскую продукцию.

- Как вы считаете, кино должно воспитывать нынешнюю молодежь?

- Я всегда говорил, что кино - это не только и не столько искусство, сколько идеология. Кино должно, обязано воспитывать, и оно, в общем-то, влияет на башку.

- Раньше была цензура, сейчас ее почти нет. Должна ли она быть?

- Вы заблуждаетесь, что нет цензуры. Дело в том, что она есть - и она глубоко скрыта. Если вы попытаетесь сделать фильм, допустим, антипрезидентский, то ни один канал, ни один кинотеатр его просто не возьмет. То есть страх перед администрацией, перед властью существует. Поэтому цензура есть, она, возможно, не столь жесткая, как в советское время, к сожалению. В советское время, как бы мы ни относились к цензуре, она преследовала главную цель - положительное влияние на зрителя. По этому пути сейчас идут американцы: воспитывают своего зрителя по канонам советской идеологии. У них ведь как? Если есть насилие, то насильник показан уродом, их полицейский - классный, президент - великолепный, женщины - красивые.

Так что у нас цензура есть. Другое дело, что она или негласная, или слишком уж “отсутствует”, и тогда появляется порнуха, грязь, мат, против чего я категорически протестую.

- Какие у вас ближайшие проекты в разработке, чем можете порадовать?

- Я закончил в декабре двухсерийный фильм по своему сценарию - “Новогодние мужчины”. Там играют Боярский, Гаркалин, Ольга Ломоносова, Аня Герман. Это комедия. Она прошла практически по всем странам, но к Новому году продюсер как-то не успел ее продать. А сейчас я смонтировал другой фильм, по сценарию Володарского, идет озвучивание. Рабочее название - “Русское”, прокатное - “Разжатые пальцы”. Это драма женщины, которая, бросив свою землю и не найдя себя “там”, возвращается, чтобы попытаться понять, что же произошло в ее душе. Заканчивается история драматически.

СМЕШИНКИ

- Виктор, расскажите напоследок что-нибудь смешное. Историю из детства, со съемочной площадки.

- Мы жили в селе, по-моему, в Ростовской области, и за нашим селом часто останавливались цыгане, разбивали табор. А мы боялись цыган. Нам родители говорили: не ходите, вас похитят, суп из вас сварят - в общем, пугали нас. Так что мы за табором наблюдали издали. Брали длинную, тонкую лозину, на кончик налепливали кусочек грязи, раскручивали и бросали туда, где цыгане готовили еду. И, видимо, часто попадали в котлы. Однажды, когда мы так бросали грязь, цыгане зашли с тыла и поймали нас, троих или четверых ребят. Притащили в табор и говорят: “Мы сейчас вас съедим!” Мы орали как сумасшедшие! А цыгане поснимали с нас штаны, рубашки, отдубасили нас той же лозой так, что у нас задницы долго потом были красные. Больше к цыганам мы не ходили...

- А во время съемок...

- А на съемочной площадке... Ну вот, например, “Новогодние мужчины”. Я не думал брать Мишу Боярского на одну из главных ролей, хотя меня второй режиссер убеждал. Но для меня Боярский - это шляпа, гитара. Шляпу с него не снимешь, гитару не отнимешь. Однажды я выходил из телецентра, смотрю - навстречу мне поднимается худенький, лысенький человек на костылях. Я как увидел, так сразу понял: это персонаж из моей картины. Подошел к нему, говорю: “Миша, вот вам сценарий, прочитайте”. Он снимался на костылях в картине, а потом пустили версию, будто Боярский, чтобы выполнить мое условие, специально сломал себе ногу к съемкам... Все актеры работали блистательно, но он... Он настолько не щадил себя, несмотря на больную ногу, что, когда я попросил его в одной сцене убежать, не опираясь на палку, он согласился, хотя в любой момент мог опять сломать эту ногу. Это один их моих любимых планов, где герой убегает, не желая брать телефонную трубку в квартире. Ни один актер не мог бы так убежать на больных, тонких, волосатых ногах, как Боярский!

А Валера Гаркалин, который наивен, как ребенок?! Его разыграть - одно удовольствие! Для меня работа с такими людьми - это целый кусок счастливой жизни!

А на съемках “Разжатых пальцев” у нас сидел человек за “playback” - это такой монитор, позволяющий режиссеру следить за мизансценой. И этот человек постоянно запарывал нам все... Мы его так и звали - Боря-playback.

Беседовал Юрий КОЧЕМИН