Уроки Новочеркасской трагедии для современной России

С огромным удовольствием я участвовал в Лихачевских чтениях, состоявшихся 9 - 10 июня в Санкт-Петербурге и уже в двадцатый (юбилейный!) раз организованных Санкт-Петербургским гуманитарным университетом профсоюзов. Послушал действительно, без дураков, умных людей. Шутка ли, только академиков РАН - двадцать человек! И вот что интересно. Несмотря на то, что тема “Глобальный конфликт и контуры нового мирового порядка” была заявлена одной из главных тем чтений, с определенного момента дискуссия тронулась скорее в другую сторону: что будет происходить не вне, а внутри России? Это касалось и экономики, и того, нужна или не нужна стране некая общая идеология, каковы могут быть политические изменения и как должно (может, будет) измениться общество…

Разговор, особенно на секциях во второй день работы, был иногда полемичным, откровенным и острым. Наверное, в силу того, что ученые выступали перед большими аудиториями студентов, а врать - особенно детям - грешно. Секция, которую со мной вели ученые из университета - Григорий Бирженюк и Дмитрий Лобок, а также Владимир Мамонтов из “Комсомолки”, - тоже сделала упор на внутренние изменения страны. И не обязательно в комплиментарном смысле, а скорее учитывая и возможности, и риски, связанные с тем, чтобы не превратиться в “остров”, изолированный от остального мира - его культуры, технологий, общения. К этим темам обязательно нужно вернуться чуть позже...

Поскольку Лихачевские чтения проходили через несколько дней после памятных дат новочеркасских событий 1962 года, я попытался связать происходящее в стране сейчас и события прошлого века.

В 2022 году Лихачевские чтения для людей, занимающихся экономикой, политикой, социальной тематикой, - это возможность в контексте исторических событий поговорить о сегодняшних проблемах. Так получилось, что на июнь в этом году приходятся и памятные исторические даты, и продолжающиеся “узлы” в политике и экономике, которые не развязаны и затягиваются все сильнее.

Лихачевские чтения - 2022 проходили через несколько дней после памятной для рабочего движения России даты. 60 лет назад, 1 - 2 июня 1962 года, в городе Новочеркасске волнения работников электровозостроительного завода завершились расстрелом демонстрации. Но это была развязка - точнее, часть развязки - политической, экономической и социальной драмы. А завязка конфликта происходила в результате откровенных просчетов в планировании производства, системы расценок и политики цен в Советском Союзе периода позднего Хрущева. Если, с одной стороны, снизить расценки для работников на производимую ими продукцию, а с другой - повысить цены на мясо, эти ошибочные решения в комплексе становятся основой конфликта. А если плеснуть в этот конфликт бензина, как это сделал директор завода, заявивший: “Нет денег на мясо - ешьте пирожки с ливером”, то вспыхивает протест в виде, по сути, “русского бунта”, описанного еще Пушкиным. А если вместо попыток переговоров власть прибегает к армии, то дело оканчивается трагедией, о которой помнят и через 60 лет. 22 убитых на площади, около 70 раненых. И больше ста человек, в отношении которых велись уголовные дела.

Какие исторические уроки следует помнить в отношении Новочеркасска?

Последствия решений в экономической сфере всегда надо рассматривать не только в части производства или финансов. Социальные результаты, последствия для населения и работников - это не второстепенные, а первостепенные показатели для оценки якобы непредвзятых, технократических решений.

Следующий урок - это отсутствие реальной обратной связи, в результате которой можно оперативно либо отменить вредные решения, либо предотвратить наиболее негативные последствия. Когда формализм в управленческих отношениях или боязнь огорчить начальство становятся главенствующими в структуре, риск принять, а затем реализовать неправильное решение становится максимальным. Но и на этом этапе худшее можно предотвратить.

Третий урок Новочеркасска заключается в том, что неготовность к содержательному диалогу заканчивается кровью. Приехавшие в 1962 году в Новочеркасск представители советского руководства вместо разговора с представителями протестующих вызвали войска…

Значит ли сказанное, что события 60-летней давности мы можем рассматривать лишь как исторические, ушедшие в прошлое? И что они не имеют никакого отношения к сегодняшнему дню? Не вполне.

События в Новочеркасске показывают, что даже в государстве, позиционировавшем себя как страну “рабочих и крестьян”, трудовые отношения могли нести зародыш конфликта, который разрешался даже не переговорами, а стрельбой.

Следует поставить жесткий вопрос. Гарантированы ли мы сегодня, в современной России, от повторения новочеркасских событий? Мне представляется, что гарантии неповторения лежат не в сфере усиления административного или полицейского контроля. В том же СССР, который сегодня многие представляют исключительно вместилищем положительных качеств, были и существенные ограничения в части свободы слова, и политическая полиция, и смертная казнь. Кстати, к смертной казни были приговорены несколько участников выступления в Новочеркасске, семеро были расстреляны, а 103 человека получили сроки лишения свободы от 2 до 15 лет. Но даже такие формы контроля не предотвратили выступления работников.

Сегодня, в ситуации радикального переформатирования экономических отношений России и с миром, и внутри себя, много говорится о необходимости выстраивания новых цепочек поставок, быстрой переориентации с Запада на Восток, внедрения технологий, которые являются ключевыми для воспроизводства современной техники. Государственные руководители говорят и вкладывают огромные государственные средства в импортозамещение. Вопрос ставится, по сути, о “новой индустриализации” страны. Но эти технологические и финансовые вопросы неразделимы с вопросами социальными.

Когда в 1930-е годы в СССР проходила первая индустриализация и миллионы вчерашних жителей деревень переселялись в города, этот процесс сопровождался огромными вложениям государства в социальную сферу, обеспечивавшую этих людей. Включавшую не только обеспечение их жильем, едой и медицинскими услугами, но и рост материальных доходов, повышение культурного уровня.

Проблема сегодняшнего переформатирования экономики заключается в том, что “новая индустриализация” будет (если будет) проводиться в ситуации неопределенности, даже некоторой турбулентности доходов работников. Прогнозы, которые выдают некоторые экспертные сообщества, в том числе имеющие отношение к государству, говорят о возможном падении располагаемых доходов работников. С другой стороны, открытие новых предприятий, создание новых рабочих мест предполагает и увеличение фонда оплаты труда. Таким образом, можно констатировать, что сегодня сложилась странная ситуация и что даже прогнозные оценки нужно учитывать с поправкой на патриотическую или космополитическую ориентацию эксперта. Что, конечно, не имеет отношения к научным оценкам. Тем не менее уже сейчас понятна необходимость серьезного предварительного анализа не только предложенных экономических мер, но и их социальных последствий, их предварительной экологической проверки.

Декларацию генсека КПСС Юрия Андропова, заявившего в свое время: “Мы не знаем общества, в котором живем”, сегодня можно интерпретировать так: “Знание общества, которое вовлекается в процесс экономических изменений, должно воплощаться в конкретные меры социального развития этого общества”. И эти меры не могут ограничиваться только поддержкой малоимущих. К сожалению, социальная политика государства в последние годы, включая пандемийный период, делала акцент именно на помощи семьям с детьми, малоимущим. Да, за последние 20 лет Россия немного отодвинулась от массовой работающей бедности. То есть от ситуации, когда большинство работающего населения находилось непосредственно у черты и за чертой бедности. Но в конце 2021 года 50% работающих получали зарплату ниже 38 тысяч рублей в месяц. Что уровнем дохода среднего класса не является. При этом в отношении наиболее обеспеченных слоев общества лишь недавно и очень ограниченно начали вводиться элементы прогрессивного налогообложения доходов физических лиц. И если долгие годы нас пугали тем, что испуганный прогрессивным налогообложением капитал убежит за рубеж, то сегодня такая аргументация не работает. Бежать, слава богу, некуда. А вопросы социальной справедливости (уровня и соотношения доходов, вопросы налогообложения, прав работников и профсоюзов) сегодня, в период экономических преобразований, равны по значимости вопросам технологического переустройства.

Не менее важен сегодня и вопрос обратной связи. На возможную негативную реакцию населения, работников реакция власти инструментально реализована на основе Центров управления регионами. Однако эти структуры являются для органов власти внутриуправленческими, в известной степени контролирующими сами себя. Ответ на старый казуистический вопрос “кто стрижет парикмахера?”, по сути, дается в форме, решающей проблему отчетности, но эта форма не вполне эффективна для содержательного разрешения проблемы. Представляется, что больший эффект в части построения обратной связи относительно принимаемых решений может быть получен в результате построения институциональной опоры, базирующейся на организованных представителях работников - на профсоюзах.

Построенная в России система социального партнерства, основанная на трехсторонних консультациях, регулярных переговорах и трехсторонних комиссиях на федеральном и региональном уровне, организационно может стать основой для такой обратной связи. Но для этого власть должна ответить себе на вопрос: нуждается ли она в содержательном и позитивном мониторинге своих решений - или только формальном одобрении своих действий? Последний вариант ответа,  если вернуться к нашему прошлому, и был реализован во время трагических событий в Новочеркасске. И можно сделать вывод о его неэффективности - и для работников, и для государства.

К сожалению, строительство институциональной основы для системы социального партнерства в последний год сталкивается с определенным противодействием. Зачастую государственные органы выступают или с инициативами ликвидации профсоюзной структуры (как, например, профсоюза адвокатов), или последовательно, от регионального до федерального уровня, выдвигая национальному профцентру претензии, ставящие целью изъятие профсоюзной собственности. Претензии - перечеркивающие и документы, в свое время подписанные правительством страны, и нормы законодательства, которые подвергаются произвольной трактовке. Государство и в социальной политике, и в политике по отношению к структурам, которые влияют на социально-трудовые отношения в стране, естественно, должно руководствоваться одними и теми же подходами. Сюжеты в стиле “мы даем вам медаль за работу и сразу же за эту работу арестуем”, более характерные для творчества Салтыкова-Щедрина, не могут считаться нормальными для социально ориентированного государства.

Но даже внедрение вышеназванных механизмов предварительной экспертизы и последующего контроля не является абсолютной гарантией сохранения социального мира и развития. В сложных системах, к которым относится современная экономическая и социальная система России, конфликты неизбежны. Однако, как говорил сыщик Глеб Жеглов из фильма “Место встречи изменить нельзя”, “правопорядок в стране определяется не наличием воров, а умением властей их обезвреживать”. Другое дело, что такая постановка вопроса предъявляет иной уровень требований к качеству работы правоохранительных органов. Включая окончательный разрыв с практикой 90-х годов, когда и следователи, и прокуроры зачастую выступали как инструмент в хозяйственных разборках и перераспределении собственности. Сейчас этого разрыва, как представляется, еще нет.

Но это что касается имущественных или хозяйственных дел. В случае же возникновения социальных или трудовых конфликтов всегда встает вопрос их максимально быстрого купирования и разрешения. Конечно, огромную роль здесь играют методы медиации, которые, к слову сказать, профессионально изучаются и внедряются факультетом конфликтологии СпбГУП. Но и здесь нельзя недооценивать роль постоянного содержательного диалога, который во время уже происходящего конфликта обязаны продолжать стороны социального партнерства. Ответственность сторон в этом случае заключается в том, чтобы, не сваливаясь во взаимные обвинения, оперативно найти способ “расшивки” конфликта.

Новочеркасск - это не только история. Сегодня социологические опросы показывают низкий протестный потенциал населения и работников России. Но было бы большой ошибкой считать, что такая относительно спокойная ситуация не может измениться в другую сторону. Гарантией от социальных взрывов может быть не самоуспокоенность или надежда на взаимную ответственность власти, бизнеса и работников. Только продолжающийся содержательный - а не формальный - социальный диалог, основанный на работающих институтах социального партнерства, может служить предохранителем. Речь - не о “клапане для спуска пара”: такое определение звучит немного унизительно для всех сторон переговоров. Речь - о предотвращении проблем и содержательном, не имитационном, их разрешении. В этом и заключается главный урок Новочеркасска для современной России.