Вопросы на перспективу

Переговоры с представителями США, разнообразные инициативы Дональда Трампа (которого только крайне наивный человек может считать союзником России) - все это продвигает в обществе мысль о возможном скором или относительно скором завершении СВО. Это не Тридцатилетняя война в Европе в Средневековье (хотя, как и в Тридцатилетней войне, в ней есть если не религиозная, то идеологическая составляющая). Все заканчивается, закончится и СВО. Поэтому имеет смысл заранее задать себе некоторые вопросы о том, как будет организована наша жизнь после того, как завершатся боевые действия. Скажу сразу: не на все вопросы у меня сейчас есть ответы. Но лучше задать вопросы самим себе, чем потом внезапно столкнуться с тем, о чем ты даже не думал. А подумать имеет смысл вот над чем…

Изменится ли с окончанием СВО внутренняя политика в стране? Сейчас есть ряд ограничений, которые вполне логично обосновываются вооруженным конфликтом. А когда конфликт завершится? Будут ли, например, такие же ограничения на массовые мероприятия?

В экономике страны с начала ковида усиливается роль государства. Хотя это опровергают, но, по сути, идет процесс изъятия через иски прокуратуры ряда больших предприятий в госсобственность. (Истории о профсоюзной собственности оставим сейчас вне нашего разбора.) Но продолжится ли такой процесс фактической национализации? Это существенно еще и потому, что влияет не только на то, кому юридически принадлежит предприятие, но и на социальные обязательства.

Будет ли интенсифицироваться процесс объединения работодателей под эгидой РСПП? С одной стороны, говорить с одним контрагентом для профсоюзов проще, с другой - это будет более сильный, чем сейчас, контрагент…

Какой станет новая идеология России и на каких образах она будет основываться? Сейчас главенствует идея “новой элиты”, состоящей из участников СВО. Но многие места начальников уже заняты, и на всех мест не хватит. Получится ли избежать повторения “афганского синдрома” у людей, три года державших в руках оружие? Не услышим ли мы снова фразу “я вас туда не посылал”? С фронта вернутся люди, обоснованно считающие, что они имеют право. Право на что?

Какое идеологическое предложение Россия сформулирует для мира? СССР строил коммунизм. США хотят с подачи Трампа возродить “сияющий город на холме”. А мы? Идея традиционных ценностей, как и любая консервативная концепция, исходит из того, что все самое хорошее уже было открыто предками и нужно лишь вернуться к нему. Однако если бы Сергей Королев исходил только из этой установки, в космосе бы нас не было.

Завершение боевых действий и частичная демобилизация немного уменьшит дефицит кадров. Могут вернуться, пусть и не все, релоканты. И если через некоторое время заработают меры, направленные на повышение рождаемости, работников станет больше. А понимаем ли мы, что рост числа работников при сохранении числа рабочих мест и внедрении автоматизации снова вызовет конкуренцию за рабочие места, а также рост безработицы и торможение сегодняшнего “полуавтоматического” роста зарплаты?

Сегодня, кстати, мы находимся в уникальной ситуации, когда сервисы, доступные для потребителей в России, держатся в зоне доступности за счет не только новых технологий логистики, но и эксплуатации и сверхэксплуатации работников. И если профсоюзы выступают за достойный труд, то одно из его следствий - удорожание продукции и усложнение ее получения потребителем. В таких секторах, как такси, или доставка, или маркетплейсы, создаются профсоюзы, и, как сказано выше, следствие - удорожание и усложнение получения продукции. И нужно уже сейчас не только создавать профсоюзные структуры в этих секторах, но и формулировать внятный ответ, как это повлияет на конечного потребителя.

Определенное “время перемен” происходит сейчас и в профсоюзах. Но это - тема отдельного разговора. Скажу пока только одно. Технологические и управленческие инновации, которые нам необходимы, должны внедряться без потерь уже достигнутого. В конечном счете профсоюзы тоже должны быть в известной степени консервативны.