Всадники погодного апокалипсиса

Лето - самое время поговорить о погоде. Во-первых, потому что летом она в целом получше, чем в остальные сезоны. Бывают и неприятные моменты в виде ливня, грозы, торнадо; можно утопить машину в луже, возникшей из-за дефекта ливневой канализации, можно даже погибнуть, если попасть под упавшее дерево. Но таких случаев - один на десять миллионов, а вообще-то лето - это такое время, когда можно промокнуть до нитки или осатанеть от жары, но замерзнуть, как тот ямщик в степи, все-таки нельзя. И за это мы говорим лету спасибо.

Во-вторых, лето - это сезон отпусков, рождающий новостное затишье. Когда же еще говорить о погоде? А поговорить есть о чем. Например, о том, какое место занимает погода в сегодняшнем информационном пространстве, как она выглядит в ряду других новостей.

Метеорология - скучная наука. Это такая географическая бухгалтерия. Говорю так, потому что когда-то в детстве сам хотел стать метеорологом. Но после первого курса университета передумал. Слишком много математики, на мой вкус: метеоролог больше работает с массивами данных, чем с величественными стихиями, которые он изучает. Поэтому строго одетая девушка, которая водит указкой по карте и рассказывает о движении воздушных масс, наиболее точно передает характер этой науки. 

Но в один прекрасный день на эту поляну проникли два удалых молодца, Роман Вильфанд и Евгений Тишковец, и стилистика прогнозов погоды стала радикально меняться. 

Вообще-то это люди почтенные. Вильфанд - научный руководитель Гидрометцентра России, а Тишковец - ведущий специалист центра погоды “Фобос”, хотя в прессе Брянской области его иногда представляют как “метеоролога брянского происхождения”. И это правильно: такого земляка на всякий случай надо ценить, особенно если учесть, что “фобос” по-древнегречески означает “страх”.

Торговля страхом занимает важное место в современном прогнозе погоды. То и дело наши ведущие синоптики пытаются запугать граждан. Для этого постоянно придумываются новые зловещие термины, которых традиционная метеорология не знает. То нам говорят про “черную метель”, то про “снежный апокалипсис”, то обещают “мегаливни”. В текстах прогнозов все чаще чувствуется нездоровая погоня за сенсациями. 

С той же целью - создать ажиотаж вокруг погодных явлений - нам стали подозрительно часто сообщать о рекордных температурах, рекордных осадках. На самом деле нужно понимать, что здесь есть некоторая ловкость рук. Если вам говорят, что какого-нибудь 10 мартобря ожидается “максимальная температура за весь период наблюдений”, то это означает лишь, что именно этого числа этого месяца столь теплой погоды еще ни разу не наблюдалось. О какой-то абсолютной аномалии речи не идет.

Впрочем, понятно, откуда взялась такая перемена стиля. Метеорология не может жить отдельно от общества, и раз уж общество существует по законам шоу, то “с волками жить - по-волчьи выть”. Если в спорте есть культ рекордов, значит, и в погоде должны быть рекорды. Если политика - шоу, медицина - шоу, война - шоу, то и синоптики не могут быть в стороне, тоже должны пританцовывать и дудеть в дуделки. 

Может быть, кто-то считает, что если прогнозы погоды покажутся публике неинтересными, то денег на эту отрасль будут давать меньше. Надо шуметь, надо громко напоминать о себе. Однако, судя по качеству прогнозов, радикального изменения в материальном положении метеослужбы не происходит. Тот развал сети метеостанций, который случился в девяностые годы, до сих пор не преодолен и продолжает оказывать воздействие на точность прогнозирования. И если даже в советское время бытовала поговорка “врет, как прогноз погоды”, то сегодня метеорологический прогноз оказывается примерно в том же уголке общественного сознания, что и прогноз астрологический. Может создаться впечатление, что Павел Глоба и Евгений Тишковец - одного поля ягоды. 

Мистические нотки возникают тут неспроста. Например, “изменение климата”, “глобальное потепление” - это давно уже область не столько научной теории, сколько религиозно-политического верования, за которым стоят экономические интересы. Силы атмосферы, силы океана настолько превосходят то, на что способен человек, что научный взгляд на них обречен на вечную борьбу с соблазнами суеверия.