Мемориал героев труда

Жизнь - такая цепкая штука, что ее искореняют десятилетиями, а она прорастает на том же месте. Казалось бы, из изобразительного искусства может ли быть что доброе? Работникам этой отрасли давно объяснили, что уметь рисовать не обязательно, достаточно испачкать белую поверхность (все равно, как и чем) - и ты уже художник в одном ряду с Рембрандтом. Но все равно находятся люди, верные своей профессии, и даже отдельные представители правящего класса поддерживают подобное вольномыслие.

Итак, музей Русского реалистического искусства в Москве на Дербеневской улице.

Алексей Ананьев, деливший с братом Дмитрием 61 - 62-е места в списке богатейших граждан России, стал коллекционировать картины. Обычное развлечение элиты. Но начал он не с геометрических фигур разных цветов, и даже не с дореволюционной ювелирки, а с работы народного художника СССР Ю.П. Кугача. И объяснил выбор так:

“Я считаю реалистические традиции нашего искусства незаслуженно забытыми, в то время как это, без преувеличения, предмет национальной гордости… “Современное” отнюдь не является синонимом “абстрактного”, “концептуального” и любого другого, отрицающего классическую школу как основу художественного языка… Все, что изображали художники этого периода, я прожил вместе с ними”.

Читателям “Солидарности” известно мое отношение к банкирам и финансистам. Сейчас я не оцениваю деятельность Алексея Ананьева по основному месту работы, в т.ч. неприятности, преследующие его в последнее время. Неприятности обычные для данной социальной среды. Что совсем не характерно - его взгляды на искусство. Весьма разумные. Конкретную картину он может оценить лучше, чем профессиональные (якобы) искусствоведы. Например, так:

“Это не банально-заказная работа про войну - в ней нет выдуманного, показного героизма. Простой русский мужик, мужичонка даже, я бы сказал, в гимнастерке, со спины. Он возвращается с войны, а на том берегу реки его ждут жена с сыном. И торжество природы. Небо, свет”.

Результат такого подхода - большой музей, оборудованный по последнему слову техники в одном из бывших корпусов Московской ситценабивной фабрики (до революции мануфактура Цинделя). Три этажа постоянной экспозиции, не считая тематических выставок с неожиданными алгоритмами: этим летом “Окна в Россию” (что видели в окошко разные художники), раньше были “Россия в пути: самолетом, поездом, автомобилем, 1920 - 1990” или “Искусство отдыхать”.

При этом общая вывеска весьма условная, реалистическими в строгом смысле можно признать процентов 70 выставленных работ, не более. Даже Георгий Нисский - скорее романтик индустриального преображения пространства, нежели прилежный бытописатель. Но вся экспозиция безусловно “фигуративная” (извините за искусствоведческий жаргон). То есть любому понятно, что изображено. И хорошо знакомо. Даже не зная мастеров по именам, человек моего поколения встречался с их работами в оформлении общественных интерьеров, в журнальных иллюстрациях, в учебниках. И сейчас понятно, насколько это “официальное искусство” точнее отражало жизнь (по сравнению с “авангардом”, для которого деформация - самоцель).

Центральное место занимает труд и человек труда. Обходя музей, я не поленился переписать в блокнот, работники каких специальностей стали героями картин.

Строители. “Ленинградские метрополитеновки”. Водитель автопогрузчика. Шахтер. Повариха. Медсестра. Стрелочница на железной дороге. Сторож (привет коллеге Б. Гребенщикову). Балерина. Продавцы на рынке (тоже труд, между прочим). Псковские кузнецы. Косцы (не путать с нынешними зомби, которые бессмысленно уничтожают живую природу, на картине - крестьяне, занятые полезным делом, заготовкой кормов). Пастух. Учительница. Врач-хирург. Летчик. Стюардесса. Типографские рабочие.

Есть даже картина-диалог (интеллигенции с крестьянством):

 “Здравствуйте, как работа?” “Как-то во время пахоты стою я с этюдником на краю поля. - вспоминает московский художник Эдуард Браговский. - Мимо проходит трактор с плугом. Раз, другой... Потом затихает неподалеку. Тракторист спрыгивает на землю. Не спеша подходит: “Здравствуйте! Как работа?” Мы разговорились... Прощаясь, он обобщил: “Тоже, смотрю, нелегкий труд. В любую погоду...”

Вроде, получается благостный репортаж (“позитивный”, как выражаются современные эллочки людоедки). Но давайте сделаем исторические выводы из прогулки по музею.

Он частный. О достоинстве человека труда нам напомнил - кто? Банкир. Государство в это время продолжает насаждать “перформансы” и “инсталляции”. Под вывеской изобразительного искусства и за счет налогов с трудящегося населения.

Выставлены замечательные картины из жизни рабочих и крестьян в помещении бывшей фабрики, которую окончательно закрыли в начале нулевых, а фабричный городок перестроили под офисы и досуг. А по ходу перестройки нашли капсулу с письмом из 60-х годов прошлого века - в нынешний, 21-й:

 “Труд - наш главный друг, и вы не должны забывать об этом. Трудитесь на благо своих потомков, как мы сегодня работаем ради вас”.